Гнездо там, где ты. Том I (СИ) - Краснова Алёна (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
— Демоном был рожден, им и подохну, когда придёт мой час. И не хрена мне мозговой штурм устраивать. Весь этот сон, что ты подсмотрела — чистой воды ложь! Командир наш … Твою ж мать! Да знала бы ты, как она нас за дело дрючила, на то и командир, зато в глотку любому за своих солдат вцепится. Не могла она со мной так поступить! Она мне глаза на правду открыла, жить со своей природой научила … Кому ж тогда верить, как не ей? Нет во мне эльфийской крови, а в беспамятстве любой бред может померещиться. Лучше скажи мне, ведьма, где мои грёбанные шмотки? — обернулся он ко мне и успел поймать мой беззастенчивый взгляд прежде, чем я отвела его. Секундное замешательство, и уже знакомая плотоядная ухмылка красовалась на его лице, — О! Не скромничай, нимфа. Уверен, ты вдоволь налюбовалась моим членом, пока я был в отключке. Или желаешь опробовать в действии?
Ну всё! Хватит! Это был предел моему терпению. Ощущая волну гневного протеста, я поднялась и направилась к двери, намереваясь позвать Севера, но всего каких-то пару его шагов, и путь мне быть преграждён обнажённым мужским торсом с зарубцевавшейся раной на груди:
— Куда это ты собралась? — схватил он меня за плечи, а я уставилась в глаза цвета медового хмеля.
— Я предупреждала тебя, чтобы следил за своим языком. Ты не прислушался. Довольно! — в его присутствии я на удивление легко теряла хвалёное ведьмовское самообладание. Возможно, сказывалась усталость последних дней, возможно, пренебрежение, с коим он относился ко мне, но от возмущения меня будто прорвало:
— Наслушалась я твоей благодарности с три короба. Довольно! Я знать тебя не знала, ведать не ведала, а взялась залатать. Последние дни походили на кромешный ад. Денно и нощно с тобой, как с писанной торбой носилась, выхаживала, голову сломала, как излечить тебя, все заклинания перепробовала, запреты нарушила, Севера загнала. Да, влезла в твои мозги! Да! — призналась я, — Но лишь для того, чтобы понять, кто ты есть на самом деле, и как тебя поставить на ноги. А в результате вынуждена терпеть похабные шутки и угрозы чёртова солдафона?! Так вот, воин, мне это без надобности! Может, там, откуда ты пришёл, так говорят “спасибо”, но у нас принято уважать хозяина дома. С этой минуты я отказываюсь тебе помогать, пусть даже за тебя и просили.
— Вот как? Значит просили. И кто же проситель? — попытался он широко улыбнуться, но улыбка его больше смахивала на оскал — слишком неестественна, натянута, и слова произносил будто через силу. — Если речь о том, кто притащил меня сюда, ты сама утверждала, что не знаешь его. Не слишком ли много чести для солдафона-демона при таком-то просителе?
С неуместной бравадой смотрел он мне в глаза, а я вдруг почувствовала дрожь в его руках и тут же ощутила на себе излишнюю тяжесть веса, будто стала ему опорой. Заподозрив неладное, посмотрела на грудь воина — его рана вновь раскрывалась и кровоточила, а кожа вокруг неё, покрываясь сеткой черных вен, меняла свой цвет на пепельно-серый. За считанные минуты бодрствования Квинт исчерпал свои силы.
— В кровать, если не хочешь провести ближайшие сутки в беспамятстве на полу! Сама я тебя не дотащу, — теперь уже я взяла контроль в свои руки. Не дожидаясь согласия, подставила под его руку плечо, ухватилась за талию и повела теряющего сознание воина к лежанке.
— Значит, не выгоняешь? — прохрипел он и, борясь с дурнотой, потряс головой, — Вот дерьмо! Да что со мной? В груди как в адском пекле.
— Понятия не имею! Сама с таким никогда не сталкивалась. Я лечила тебя как человека, лечила как демона, результата нет. Возможно, теперь я смогу поставить тебя на ноги, чтобы ты поскорее убрался из моего дома.
— Излечи меня, нимфа! Что хочешь делай, но непременно излечи! — рухнул он на кровать. Глаза его закатились, он с трудом дышал, с побелевших губ сорвался тихий стон. Мой воин, возвращаясь к своим призракам, погружался в очередное беспамятство, — Я должен выкарабкаться хотя бы для того, чтобы знать правду.
— Куда ж мне деваться, — вздохнула я, зажимая рану рукой. Я обернулась к двери, чтобы послать Севера за очередной порцией свежей крови, но неожиданно Квинт ухватился за моё платье и резко притянул к посеревшему, изборождённому черными венами и покрытому каплями пота лицу. Я заглянула ему в глаза, которые теперь уже мало чем походили на цвет завораживающего аврана, и вздрогнула, притронувшись к свинцовой бездне его индивидуальной, полновесной боли.
— Запомни, нимфа! Я могу быть очень нежным и ласковым, — взорвалась глухой угрозой бездна, — но, если дашь мне подохнуть, достану тебя и оттуда. Ты сама подписалась на всё это дерьмо, когда влезла в мои мозги, так тебе меня и вытаскивать.
Он дернул меня на себя и впился в губы. Грубо. Коротко. Твердо утверждая вердикт, в котором само собой разумеющимся фактом являлось моё безоговорочное согласие. Будто преступницу, что осмелилась проникнуть в его вселенную, в его тайну, дерзнула познать о неприемлемой им же сути, насильно навязанным жестом воин возводил в статус соучастницы. Как странно, что не сопротивляюсь. Наоборот, к собственному изумлению я поняла, что мне понравилась жёсткая требовательность горячих губ, их жаркий вкус и даже непочтительность нелюдя. Меня словно манило в нечто неизвестно-притягательное, где сильное мужское начало незнакомым колдовством преобладает над женским, и до трепета становилось любопытно, что скрывается за чертой грубости чужака. Как это может быть — нежно и ласково? Захотелось на себе ощутить, каким иным может быть касание его губ. Я закрыла глаза …
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! Кельтские боги ещё не видывали такой кретинки! — как же скоро я стала корить себя за секундную слабость, плотно зажимая рану руками и… от обиды кусая губы. Поддавшись импульсивному желанию познать поцелуй чужака, на краткий миг я напрочь забыла о его состоянии и умудрилась поцеловать воздух, когда мой пациент уже был в отключке.
— Север! — заорала я волку, подавив на корню зарождающуюся панику. Почти моментально тот влетел в хижину, благо открыть дверь его массивной туше не составляло труда, — Север, миленький, живо крови. Срочно!
За исключением ночи, когда умерла мама, эта была самой тяжелой. Тяжелой для нас с Севером и переломной для Квинта. Серый друг работал на износ, притаскивая жертву за жертвой. Я, посредством заклинаний, целительных снадобий и магической силы горячей крови, как могла, поддерживала в легионере жизнь. Но без воли самого воина все наши усилия были бы напрасны, так как именно от величины его желания жить зависел исход той схватки, что по образу кельтского бога солнца Луга, отвоёвывая своё право на земное существование, он вёл со смертью за пределами моего ведьмовского созерцания.
Да, я не могла там быть с ним. Даже таким, как я, путь в мир теней заказан, но и без видения само тело воина говорило о его отчаянной борьбе. И невозможно не проникнуться уважением к тому, чьего жгучего стремления к жизни хватило бы и на десяток самых сильных, не ведающих страха воинов. По крупице, по маленькому отрезку, пядь за пядью он вырывал у слепой вечности для себя будущее не ради самой жизни, а ради познания истины сна, будто в этой истине и была его жизнь.
Я всматривалась в осунувшееся, измождённое, выжженное болью нечеловеческое лицо, и, как ни странно, находила в нас обоих нечто общее. Ведь всё моё девичье существование, по сути — такой же одиночки, как и Квинт, было замешано на лжеисцляющем снадобье из ироничного высмеивания и мелочной мести невежественному сброду, который вышвырнул испуганную сироту из своего круга и превратил в озлобленную ведьму-отшельницу. Уверенная, что так легче, я порционно принимала свой лжеэликсир, топя череду одиноких вечеров в изучении таинственных свитков и манускриптов, практикуя заклинания, познавая тайны магии и природы. Ощущая себя несоизмеримо выше презираемых мной людей.
Сейчас же, проводя аналогию между своей изъеденной горечью обиды на селян жизнью и судьбой воина, я представила, в какого монстра он может превратиться, когда примет правду о своей матери. Сердце его заледенеет, вечным холодом покроется чарующий взгляд зеленых глаз. В мстительном наслаждении он выпустит на волю алчущего зверя, что дарован ему от сущности отца. Квинт превратится в подобие меня, но, обладая нечеловеческой силой и яростью, он будет во много, много раз опаснее и … столь же несчастен. Хочу ли я для него такого будущего? Хочу ли воспользоваться шансом и обрести равнодушного к чужой боли и горю монстра?
