Полнолуние для магистра (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
— По Железноклювым?
Отчего-то она вновь перешла на шёпот. Магистру ничего не оставалось делать, как заговорщически понизить голос. И даже склониться к её ушку.
— Да, мисс.
От его дыхания выбившаяся из-под капора прядка волос всколыхнулась и защекотала шею.
— Лика, — поправила она.
— Лика! — послушно повторил он. Склонился ещё ниже…
…и отпрянул. Торопливо взглянул на свои руки, провёл по лицу, с досадой отвернулся. Он всё ещё был в немолодой и некрасивой, на его взгляд, личине Ричарда Уэллса. Неужели она этого до сих пор не замечает? Или и впрямь женщины — самые странные существа во Вселенной?
— Ах, какие глупости вы сейчас подумали! — воскликнула Лика. — Какая мне разница, сколько вам лет? Вы же всё равно один и тот же, да? Немедленно перестаньте стесняться. Слышите?
Прежде чем она приподнялась на цыпочки и потянулась к нему, Магистр успел-таки поставить защитную сферу. На всякий случай. Чтобы не мешал разлетающийся во все стороны чёрный «снег».
В доме профессора Диккенса царило тихое смятение.
Хозяин впервые вернулся из госпиталя среди бела дня! Хозяин ранен! Хозяин… нет, пока что жив; но при взгляде на ошарашенную прислугу, мечущуюся по коридорам и комнатам, легко можно было вообразить самое страшное. Вместо выполнения своего долга женская часть прислуги беспомощно квохтала и заливалась слезами, мужская же, не ощущая твёрдой руки, никак не могла сообразить, что от них требуется. Сей постыдный кавардак творился до тех пор, пока сердитому новому помощнику профессора не надоело рычать на плачущих горничных в тщетных попытках сделать из них более-менее сносных сиделок. Сообразительный молодой человек вовремя понял, что многоопытная сестра Эмилия из госпиталя Святого Фомы — это одно, а домашние женщины, способные упасть в обморок при виде пятнышка крови на бинте — совсем иное. Дело осложнялось тем, что сама хозяйка, миссис Диккенс, при виде ведомого под руки полубесчувственного супруга с перебинтованной шеей едва не лишилась сознания от волнения. Ей хватило сил распорядиться, чтобы камердинер и лакей водворили профессора в спальню, уложили в постель, заготовили всё для возможной перевязки… На этом её выдержка сломалась. Она рухнула, как подкошенная, в кресло, схватившись за сердце. Что, разумеется, спокойствию её подчинённых не способствовало.
Сэр Магнус, целитель и диагност Ордена Полнолуния, догнавший кэб с профессором и его помощником у самого дома, не обращая внимания на царящую вокруг суету, занялся пострадавшим. Захария Эрдман какое-то время пытался помочь всем сразу — и ему, и миссис Диккенс, и заламывающим в отчаянье руки девушкам-горничным, но скоро понял, что на всех его не хватит. И принял самое верное и эффективное решение: схватил с прикроватного столика графин, плеснул воды в стаканчик, дежуривший тут же. Пошарил в своём саквояже, накапал двойную дозу быстродействующего успокоительного средства и сунул под нос жене профессора, рассудив, что все беды на корабле чаще всего начинаются, если вдруг выбывает из строя капитан; но стоит ему вернуться на мостик — и ура, к команде вновь возвращаются мужественность и стойкость.
В общем-то, правильное наблюдение. Особенно с учётом того, что в профессорском доме и на мостике, и за штурвалом стояла, как правило, капитанша.
Миссис Диккенс никак не могла понять, чего, собственно, от неё добиваются. Что-то в её деятельном мозгу временно разладилось, она уже почти ощущала себя вдовой… но природа энергичной женщины взяла-таки своё. После воззвания Захарии взять себя в руки, иначе «без неё тут всё развалится и рухнет», она схватила стаканчик и опрокинула в себя содержимое, не поморщившись. Потом, правда, пробормотала: «Фу, какая гадость!» но уже гораздо спокойнее, а вскоре пришла в себя окончательно. Решительно поднялась с кресла и хлопнула в ладоши, призывая горничных.
Уже через пять минут в доме воцарился армейский порядок. Кому положено готовить обед — тот готовил, кому приказано обустроить раненого со всевозможным удобством — тот обустраивал. Сэр Магнус творил какие-то пассы над головой пациента и что-то при этом довольно бурчал. Эрдман, пристроившийся неподалёку от кровати, не вмешивался, только кивал, словно и впрямь всё понимая. Миссис Диккенс с помощницами, стоя навытяжку у стены, готовы были по первому распоряжению предоставить бинты, корпию, заживляющую мазь… В общем, дело пошло на лад.
Один Тоби оставался неприкаянный и ни к чему не привлечённый, а потому заскучал — и побрёл потихоньку вниз по лестнице, к выходу. Поскрёбся у двери. Лакей, помня, что собачка прибыла вместе с целителями, сперва не решался её выпустить. Тоби настаивал. Пожав плечами, слуга приоткрыл створку, проследил за пёсиком… и, обнаружив, что кучер не какой-нибудь, а орденской кареты почтительно распахивает перед тем дверцу, а затем и подсаживает на бархатное сиденье — отступил и тишком перекрестился.
Тем временем возница-портальщик Пэрриш ещё раз заглянул в глаза умному пёсику.
— Понял, мессир. В квартале от вас, если пойдёте по Невада-стрит, находится Королевский приют ветеранов флота; не доходя до основных ворот, сверните под арку между двумя павильонами, они будут от вас по левую руку. Это ближайший к вам выход. Я приеду минут через десять. Сами понимаете, нужно добраться до ближайшей точки ухода…
И получаса не прошло, как та же самая карета вернулась. Любопытный лакей, по чистой случайности выглянувший в эту минуту в окно, успел заметить величественную фигуру ещё не старого, но и не первой молодости мужчины и охнул от потрясения. Великого Магистра знал весь Лондон; знал — и предпочитал не глазеть на него без нужды. Поговаривали, очень он не любит назойливого внимания, а некоторых особо наглых зевак превращает в кого ни попадя, чтоб другим наука была. Вот лакей и отвёл глаза почти сразу, успел только заметить, что подмышкой Магистр зажимает стопку каких-то тетрадей, должно быть древних, а свободную руку протягивает… да их же гостье! Вернее, профессорской гостье, той самой барышне, которой выделили комнату хозяйской дочки…
Звякнул колокольчик. Стараясь опередить горничную, лакей бросился к двери и, склонившись в поклоне, умудрился, как это умеют опытные слуги, разглядеть и спокойно-умиротворённое личико барышни, и её сияющие глаза и розовые щёчки, и то, как смотрит она на Великого Магистра, будто никого больше в целом мире нет, и его ответный умягчёный взгляд…
И вдруг великий человек обратился к слуге, простому смертному.
— Как себя чувствует мистер Диккенс? Сэр Магнус всё ещё у него?
— Хозяин в порядке. Сэр целитель здесь. Все только вас и ждут, — на радость самому себе чётко и внятно ответил лакей, до сегодняшнего дня молчун молчуном по причине ужасного заикания. Проследил, как гости поднялись по широкой парадной лестнице, отметил, что вслед Магистру и его спутнице шмыгнул пёсик… А разве он уходил? Долго смотрел вслед с открытым ртом, пытаясь вспомнить, о чём он сейчас думал и что видел. Хотел ведь запомнить — но напрочь из головы вылетело.
А потом ушёл на кухню, бормоча детскую считалочку, что вдруг припомнилась:
Король Пипин был очень мал,
Но выстроил дворец.
Из торта стены заказал,
А крыша — леденец.
Из пастилы сложили печь,
И был дворец готов.
А от мышей его стеречь
Приставили котов.
Всё прочёл вслух, с выражением, дважды, под благоговейно-испуганным взглядом кухарки. И ни разу не запнулся. Ни разу.
…И вновь в доме на Бейкер-стрит воцарились тишина и спокойствие, и всё, вроде бы, вернулось на круги своя, и бесконечный день, наконец, завершился.
Безмятежно подрёмывал в любимом кресле у камина профессор Диккенс. Залечить неглубокий порез на шее оказалось минутным делом; куда больше времени у сэра Магнуса заняла ликвидация чужого воздействия, а до того — выявление его природы, отслеживание связей, успевших прорасти в профессорском организме. Гипнотическое ли это воздействие или из разряда более привычных магам проклятий? Разовое ли, брошенное спонтанно и без отслеживания результата, или настроенное на определённый результат, бьющее по жертве снова и снова до полного умерщвления? С установкой ли обратной связи со злоумышленником, либо независимая конструкция? Всё это требовалось выяснить быстро и точно, дабы при окончательном исцелении больного соблюсти один из важнейших принципов целителя: «Не навреди!»
