Настоящие русалки не носят кольца на пальцах (ЛП) - Боудруа Хелен (читаемые книги читать txt) 📗

Папа зажмурился:

— Просто дай мне собраться с мыслями, Джейд? Это нелегко объяснить.

— А ты думаешь, что быть покрытой чешуёй легко? — Мое лицо испортил невольный всхлип.

— Ох, милая…

— Извини, — я вытерла нос рукавом свитера. — Я просто… — изо всех сил пыталась отдышаться, — …немного напугана.

Это было преуменьшение года.

— Нет, нет. Не извиняйся, — папа встал и прошелся по комнате, выпуская громкое, шумное дыхание, — никогда не сожалей об этом. — Он махнул рукой в сторону комка под одеялом, где были мои ноги.

— А что это такое? — я ударила по одеялу, острая боль направилась через мои бедра. Эх! Это не мои бедра. Больше нет!

Папа прочистил горло:

— Твоя мама и я планировали сказать тебе. Но после она… — он вздохнул и моргал какое-то время, прежде чем продолжить. — После Микаэла утонула, и я подумал, что секрет умрет вместе с ней.

— Какой секрет? — Я попыталась сдержать ругательство, которое резало мое горло, но чешуйки на хвосте начали покалывать. Слишком сильно. Была ли жгучая боль нормальной? Я задумалась. Опять же, может ли что-то у обладателей хвостов считаться нормальным?

Папа сел и взял мою руку в свою:

— Джейд…

— Да?

Он сделал глубокий вздох:

— Микаэла… твоя мама… она была русалкой.

Я смотрела на него в течение десяти секунд, пока его слова не дошли до моего мозга.

— Ч… Что?

— Песко-сапиенс. Наполовину рыба, наполовину водный гуманоид.

И в такой момент я вытащила научный билет. Я закрыла глаза и покачала головой в недоумении.

— Я знаю, кто такие русалки! Но мама была человеком. Человеком. Она ходила в вертикальном положении. У неё были ноги. Какого чёрта ты имеешь в виду, говоря, что «она русалка»?

Тем послеобеденным днём моей самой большой проблемой было найти купальник, который мне подойдет, и мой первый период. Сейчас сложность моей жизни поднялась на несколько сотен десятков знаков.

— Технически, я думаю, нужно говорить «была русалкой», — он сжал мою руку. — Эх, Джейд, я знаю, что в этом нет никакого смысла. Я тоже не понимал этого, когда встретил Микки.

— Тогда я… — я не могла закончить предложение из-за нового витка недоверия.

— Похоже на то, — папа испустил безысходный вздох и тяжело откинулся на спинку стула.

— Но как такое возможно, — я серьёзно посмотрела на него. — Пожалуйста, скажи мне, что мама была человеком, когда ты встретил её. — Я уже практически поворачивала головой вокруг, отказываясь признавать очевидное.

Папа издал небольшой смешок:

— Мы встречались около года, после того как её выбросило на берег во время урагана Джейд.

— Меня назвали в честь урагана? — сейчас я могла поверить во всё, что угодно.

Он кивнул:

— Исходя из того, что Микки сказала мне, она была в бессознательном состоянии, когда её выбросило на берег во время шторма. Ко времени, когда она собралась вернуться в океан, её организм пульмоморфировал.

Я закрыла глаза и покачала головой:

— Говори по-английски! — я переместилась в кровати, пытаясь устроиться удобнее, но чешуйки дальше покалывало, жгло, и вся моя нижняя половина горела, будто в печке.

— Её жабры и лёгкие тоже сильно изменились от воздуха. Это сделало тяжелее её подводное выживание.

Я подвела свои руки к лицу и покачала головой:

— Это невероятно.

— Там была группа морских людей под названием Совет Русалок, я думаю, которые только приняли на себя управление, — папа продолжил, — они, действительно, справлялись с мерами безопасности и были обеспокоены, что однажды твоя мама могла потерять сознание, ведь её подводное дыхание стало нарушенным. Они не могли рисковать быть обнаруженными, если бы её снова вынесло на берег, поэтому ей позволили остаться человеком.

— Они выгнали её из океана? — мысли кружились в голове, как снежинки в снежном шаре.

— Я немного неясно говорю о деталях, — папа снял очки. Он достал платок из кармана и начал чистить их, качая головой, — твоя мама не любила об этом много говорить; подозреваю, был какой-то Кодекс Русалочьего Молчания. Как я знаю, превращение из русалки в человека было очень долгим и трудным для нее.

— Но как человек может… и ещё русалка…?

Он снова надел очки:

— Очевидно, утерянная ветвь на эволюционном дереве.

— Но я не смогу так жить! Что насчет школы? Моих друзей?

— Я не уверен.

— Тогда мы должны найти этот Русалочий Комитет или Совет, или ещё что-то и исправить это, разве мы не можем?

Папа стоял и смотрел в окно. Вот когда я поняла: он тоже не знал, что делать.

Тепло от хвоста поднялось из-под одеяла и наполнило воздух вокруг меня, мешая дышать. Или, возможно, мои лёгкие изменились, когда я уснула под водой в ванной, точно как у мамы, когда её прибило на берег. У меня выросли жабры, а я не знаю об этом?

— Что-то не так, — я откинула одеяло, чтобы позволить теплу уйти. Чешуя на хвосте сверкала оранжево-красным оттенком пылающего заката.

— Что это? — папа повернулся и прочитал мое замученное выражение. Он побежал в мою сторону.

— Эх! — прилив адреналина выстрелил через моё тело, настраивая все мои клетки на красную тревогу. Жгучая боль пронзила хвост насквозь, чешуйки сместились и превратились в сияющую плёнку.

— Похоже, чешуйки превращаются в кожу, — прошептал папа.

— Это больно! — я приподнялась на локтях. Каждая чешуйка превращалась в кожу, оставляя после себя боль. Я задыхалась, когда пульсация взяла верх. Вдоль хвоста пролегла складка.

— Что я могу сделать? Джейд, скажи мне…

— Останови это! — я посмотрела на папино лицо, слезы затуманили мне глаза.

— Я не знаю, что делать… — папино лицо сморщилось, он раскладывал и переставлял вокруг меня подушки. Наконец, он сдался и притянул меня в свои объятья. — Просто дыши, милая, дыши…

Всё моё тело трясло от боли, когда кончик хвоста треснул. Я рухнула на грудь папы, но не смогла оторвать глаза от происходящего. Трещина пролегла по углублению в хвосте, разделив его на две части. Чешуя уже слилась в сплошную поверхность и теперь светилась розовым, словно загорелая кожа.

— Я думаю, что ты меняешься обратно! — папа раскачивал меня назад и вперёд, поглаживая мои волосы. Но ничто не могло отвлечь меня от невероятной агонии.

— Смотри! — ужас и облегчение охватили меня, когда кончики хвостового плавника загнулись на себя и разделились на десять частиц, превращаясь в мои пальцы. Толчки энергии распространялись через два разделенных участка хвоста, формируя мои ноги, мои колени, мои бедра и, наконец, мои таз и туловище.

— Всё хорошо, милая. Дыши, — прошептал папа в мои волосы.

Я стонала в агонии, когда последняя частица бывшего русалочьего хвоста растворилась в моей коже. В один момент изменение завершилось.

Я упала на подушки, измученная. Мурашки поднимались по моей влажной коже.

— Ты снова стала человеком, — прошептал папа. Он вытащил мокрое полотенце и одеяло на пол.

— Как? — я попыталась понять, что только что произошло, но ничего не имело смысла. — Почему сейчас? Почему сегодня?

— Может быть… — папа остановился, — я не знаю.

Впервые в жизни у него, казалось, не было ответа. Никакая наука или аргументы не могли объяснить, что произошло.

— Что, если это произойдет вновь? — Слезы вернулись. Одна часть — от облегчения, одна часть — от страха, а ещё одна — от желания, чтобы мама была со мной и помогла понять произошедшее. Мне нужно было продолжать разговаривать, чтобы попытаться осмыслить всё это.

— Тсс, тсс, — папа погладил мои волосы. Мы сидели там долгое время. Он обернул свою руку вокруг меня, когда я позволила истощению взять верх. Скоро мои веки отяжелели, и дыхание стало глубоким.

— Почему бы тебе не надеть пижаму и не оправиться спать, — продолжил он. — Мы можем поговорить об этом утром. Я обещаю.

Я проснулась и вытерла слюни с уголка моего рта. Хорошо.

— Ладно-ум, — сказала я нечленораздельно. А потом вспомнила. Перед сном я должна была ещё сделать свои дела в ванной.