Чудовище Карнохельма (СИ) - Суржевская Марина (первая книга TXT) 📗
— Жаль. Я надеялся, что вы более благоразумны. И что мы с вами поладим.
— Вы мне угрожаете?
— Вы оказались в очень шатком положении, госпожа Вилсон. Фьорды, которые вы так рьяно защищаете, пока не отвечают на наш запрос о вас. И не ответят, уверяю. — Командор усмехнулся. — Варвары, что с них взять. Там давно забыли о вашем существовании. Человеческая жизнь для дикарей не имеет никакой ценности.
— Можно подумать, что имеет для вас, — вспылила я.
Этан Грей снова усмехнулся и неторопливо пошел к двери. Обернулся.
— Я советую вам хорошо подумать, на чьей вы стороне, госпожа Вилсон. На стороне прогресса и цивилизации или — немытых варваров с их ужасающими обычаями. Вас принесли в жертву, Энни. Я знаю, что такое Билтвейд. Не стоит защищать эту дикость. Подумайте об этом.
Дверь захлопнулась, оставляя меня наедине с желанием швырнуть что-нибудь тяжелое вслед господину командору.
Но разговор оставил тягостное ощущение незавершенности и грядущей опасности.
Когда я окрепла достаточно, меня стали выпускать в небольшой садик, находящийся позади лечебницы. Там я и проводила большую часть времени. Но занимала я себя не бесцельным блужданием по дорожкам и рассматриванием цветов. Я нашла себе занятие гораздо интереснее, а главное — полезнее. Я тренировалась. Укрепляла не только тело, но и силу, пробудившуюся на фьордах. Правда, старалась делать это, не привлекая к себе лишнего внимания.
Я поняла, почему дети озер и скал называют Конфедерацию мертвыми землями. Здесь, в мире, где прошла большая часть моей жизни, словно не хватало какого-то главного ингредиента. Словно у воздуха был иной состав, и я задыхалась, бесполезно пытаясь сделать живительный вдох.
Камни, земля, вода, железо — все ощущалось иначе. Все было бесцветным, несмотря на яркое многоцветье зарождающегося лета. Я ходила по парку, смотрела на бутоны цветов и не чувствовала в них тока жизни.
Гунхильд сказала, что все дело в Зове хёггов. Ученые и исследователи сказали бы, что они меняют что-то на клеточном или генетическом уровне, недоступном человеку. Я бы просто назвала это волшебством. И именно его отсутствие я сейчас так остро и болезненно ощущала. И если это чувствовала я, выросшая в Конфедерации, то как это ощущали бы сами ильхи?
Я знала совершенно точно, что дети скал и озер не смогут жить за Туманом. Зато дети Конфедерации смогут жить на фьордах. Более того — они захотят там жить, если узнают правду. Только жить по своим правилам.
Меня напугали глаза Этана Грея, когда он говорил о фьордах. Этот человек был одержим миром за Туманом. И меня он решил использовать, как пешку в своей игре. Поэтому я должна как можно скорее окрепнуть и сбежать. Главное — добраться до границы, а там я что-нибудь придумаю.
Свой план я начала претворять в жизнь как только смогла вставать. Врачи качали головами, видя, с каким упорством я наворачиваю круги по парку. А когда поблизости не оказывалось людей, я развивала и другие навыки. Я пыталась снова увидеть мир глазами пернатых обитателей. Находила птицу, парящую в облаках или сидящую на ветке, и часами таращилась на нее, надеясь ощутить внутри отклик. Но все мои потуги оказывались безуспешными. Я не хотела думать, что на этой стороне Тумана такое влияние и вовсе невозможно.
А еще я изо всех сил гнала от себя мысли о Рагнвальде. Я знала, что должна быть сильной, должна вернуться, а значит, не имею права на слабости.
Я должна вернуться на фьорды.
Вот только как они меня встретят?
За одной из моей странных тренировок меня и застали новые визитеры. Я стояла у кустов дикой розы и таращилась на притаившуюся в ветвях зарянку. Я пыталась влезть в ее пернатое тельце, ощутить ее сердцебиение и увидеть ее глазами стоящую посреди дорожки деву. Мне даже почудилось, что у меня что-то получается, когда за спиной раздался шепот.
— Говорю тебе, это не она! Ты посмотри на ее талию! У нашей толстушки такой сроду не было! А коса? У Энни она лишь слегка рыжеватая, а у этой красная, как огонь! Не она!
— Да, но здесь нет других девушек! А врач сказал, что Энни ушла в парк.
— Ну так что же? Значит, наша глупышка снова где-то потерялась. Ты же знаешь, она вечно терялась и во всем путалась, не понимаю, как она вообще нашла дорогу в горах!
Я закрыла глаза, молясь жестоким перворождённым, чтобы голоса исчезли вместе с их обладательницами. Но увы! Великие хёгги остались глухи к моим мысленным воплям.
— Эннис Вилсон, прекрати делать вид, что не слышишь нас! — прозвенел со всей силой оперной дивы голос моей бабушки — несравненной Катарины-Виолетты.
Я смирилась со своей несчастной судьбой и развернулась. На дорожке стояли родственницы, одетые в строгие и элегантные платья изысканных бежевых оттенков. Признаться, никогда не понимала пристрастие семьи к этому блеклому цвету.
Изумление моих родственниц оказалось настолько огромным, что даже вытеснило вбитое годами воспитание. Тётушки Джун и Хло, кузина Лизбет и сама старшая Вилсон уставились на меня, открыв рты. Они глазели на мое лицо, хрупкие косточки ключиц в вырезе больничной пижамы, тонкие запястья и узкие плечи. Таращились на волосы, скулы, ноги. Чуть ли не тыкали пальцами. Видимо, пытались понять, как из толстой неуклюжей Эннис получилась эта хрупкая и бледная дева. Сейчас я почти соответствовала стандартам моей семьи. Только почему-то это не радовало ни меня, ни семью.
— А где твои очки? — открыла рот тетя Хло.
— И бока? — поддержала ее сестра.
— Энни! — не сдержалась Лизбет. — Немедленно скажи мне, что ты с собой сделала, чтобы стать такой… красивой!
На последнем слове кузине запнулась и, видимо, сама удивилась, как это слово — «красота» — оказалось в одном предложении с «неуклюжей Энни»
— Боюсь, тебе не подойдет мой способ, Лизбет, — пробормотала я. Родственницы оторопело замолчали, пожирая меня взглядами. — Я тоже рада вас всех видеть.
— Эннис, ты нас ужасно разочаровала! — заявила бабушка.
Я хмыкнула — кто бы сомневался.
— Я ожидала от тебя глупости, но такой вопиющей! — продолжила она. — Ты превзошла собственную мать, мою дочь Розалинду, которая произвела тебя на свет не пойми от кого! Сбежать за Туман! Это просто вопиющая безответственность, глупость и эгоизм! Чем ты только думала? На что рассчитывала? Конечно, я не удивлена увидеть тебя в подобном виде!
Бабушка театрально всплеснула руками. И четыре женщины одинаково и синхронно поджали губы. Я даже засмотрелась, удивляясь подобной слаженности. Может, они репетировали, пока меня не было? Готовили сцену под названием «Наказание непутевой Энни!» Что ж, выходило весьма впечатляюще.
— Конечно, тебя прогнали с позором! И до чего тебя довели, ты только посмотри на себя? На тебя же невозможно смотреть!
Тетя Джун поперхнулась, тетя Хло попыталась что-то сказать, но промолчала и сникла. В нашей семье с бабушкой не спорили.
Катарина-Виолетта выпрямила и без того ровную спину и осмотрела зрителей. Потом милостиво кивнула.
— Ты совершила глупость, Энни, но все равно остаешься частью семьи. И возможно, сможешь заслужить мое прощение. Со временем, конечно. А теперь подойди, я тебя обниму, моя девочка!
Я осталась стоять.
— С удовольствием, бабушка. Вот только я не просила твоего прощения. Ни твоего, ни вашего, дорогие тётушки, ни твоего, Лизбет. И как только мое лечение закончится, я постараюсь вернуться на фьорды. В семейное поместье я не поеду, мне нечего там делать. Но если вы привезете мне небольшую часть маминых сбережений, которые она завещала мне, буду вам признательна. Мне нужно купить одежду и некоторые припасы.
— Ты окончательно свихнулась, Энни! — бабушка от возмущения даже растеряла свою изысканность. Правда, быстро взяла себя в руки. — Я тебе запрещаю!
— Я совершеннолетняя. Ты не можешь мне запретить. Мне жаль тебя огорчать.
— Ты… ты… — бабушка поджала аккуратно подкрашенные губы. Гневно взмахнула рукой. — Порченная кровь. Вся в мерзавца отца!
