Дочь княжеская. Книга 1 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (полная версия книги txt) 📗
Матушка Мила подошла с традиционным вопросм и ахнула, узнав посетительницу. Хрийз застенчиво улыбалась, выслушивая комплименты. Потом достала подарок, и булочница растаяла. Очередное подтверждение тому, что дарить приятно не меньше, чем получать…
Для матушки Милы Хрийз связала шаль в зеленовато-розовой, пастельных оттенков, гамме и теперь видела, что не ошиблась в выборе ниток. Тёплая, невесомая, красивая вещь для красивой женщины…
— Вы мне книгу подарили, — сказала Хрийз, заметив сомнения хозяйки. — Носите с радостью.
Булочки с инжиром оказались за гранью наслаждения. Хрийз слопала сразу четыре, и ей даже поплохело с непривычки. Девушка подумала, и, помимо заказанных Младой, взяла два пакета ещё и себе. А пока они пеклись, матушка Мила расспрашивала о Жемчужном Взморье, о том, как Хрийз устроилась и как поживает Млада. Коснулся разговор и Здеборы тоже…
— Хорошая была девочка, — сказала булочница. — Ласковая, умненькая. Со внуком моим росла, вместе чудили, я уж думала, сложится что у них, но увы… — она внезапно прервалась, заметив взгляд собеседницы. Спросила — Что, Хрийзтема?
— Вы… Вы так сказали о Здеборе… — севшим голосом выговорила Хрийз. — В прошедшем времени. Как будто она умерла и её похоронили и уже год прошёл.
Хозяйка в испуге прикрыла ладонью рот. Потом сказала, имея в виду Здебору:
— Бедная девочка…
Хрийз нервно сказала:
— Она жива ещё. А вы все её хороните!
Мила Светлова молчала. Такое было уже с нею однажды. Перед смертью дочери. Они все были живы тогда, ходили, разговаривали, смеялись. Песни… пели. Храбрились. Но у них уже не было будущего. Просто не было. И это чувствовалось. Отливалось такими вот оговорками. Тоской. Печатью обречённости на молодых лицах…
— А вы не знаете… Может быть, помните… Аль-мастер Ясень вязал что-нибудь для беременных? — спросила Хрийз.
Подтекст вопроса читался легко: может быть, осталась ещё какая-нибудь книга…
— Нет, — отозвалась хозяйка. — Он до слепоты по Грани ходил, там и остался. Может, кто-то из его учеников делал такое, но кто, не знаю…
Хрийз кивнула. Благодарила. Ушла из булочной, долго бродила по тихому, заснеженному городу. Мороз ослаб, звёзды спрятались под низкие, оранжевые от городских фонарей тучи и снова начал срываться снежок, пока ещё редкий, мелкий, сверкающей крупой круживший в холодном чистом воздухе.
На набережной, у причалов, развернулась зимняя ярмарка, болезненно напомнившая рождественские ярмарки там, дома. Палатки, разнообразные товары на деревянных прилавках, и что только не встретишь!
Хрийз встретила горцев из Небесного Края…. По их внешнему виду догадалась, что это именно они. Местные одевались и выглядели не так. Горцы внушали уважение. Рослы статные великаны, в белом с алой вышивкой-строчкой по рукавам, подолу, вороту. Длинные светло-коричневые косы из-под белых меховых платков: у женщины семь кос, у мужчины — три. Карие глаза, узкие правильные лица, прямые носы. Певучий звенящий язык, чем-то похожий на китайский. Они торговали изделиями из стекла. Бусы, браслеты, фигурки животных, изумительной работы чашечки для счейга, подставки под книги, пузатые прозрачные заварнички, стеклянные нити… Нити оказались тонкими и гибкими, прозрачными на просвет, но со слабым оттенком того или иного цвета. Хрийз подумала, из таких легко можно связать что-нибудь оригинальное крючком или вот хоть спицами. Но один моток стоил как крыло от самолёта. Пришлось с сожалением отказаться…
Зато чайная пара и под стать ей небольшой заварник оказались вполне по карману. Хрийз купила не глядя, зная, что непременно пожалеет потраченной суммы, едва переступит порог своей квартирки и рассмотрит покупку внимательнее. Но, с другой стороны, придёт, скажем, Млада в гости, и какую чашку ей подать? Свою? Или ту, что облюбовал Канч сТруви? Хрийз сама к ней лишний раз старалась не прикасаться, не то, что гостю подать…
Обратный путь к Жемчужному Взморью Хрийз проспала почти весь. Устала за день, замёрзла. Хорошо, что Млада встретила на машине, как обещала. Пилить от причала три с лишним километра пешком по холоду, ветру и снегопаду удовольствие ниже среднего.
— Слушай, Млада, — сказала Хрийз, — ты так и не рассказала тогда. А как же вы тогда из-под лавины выбрались? Если, как ты сказала, Канч сТруви пришёл по ваши души и спасать вас не собирался.
Млада поёжилась. Помолчала, словно собиралась с духом. Потом сказала нехотя:
— Я ему заплатила.
— Заплати-и-ла? — не поверила Хрийз. — Чем?!
— Чем-чем, — с неудовольствием ответила Млада. — А чем неумершим платят? Кровью, конечно. На, любуйся.
Она бросила на миг управление, рывком задрала рукав, показывая шрам на запястье: несколько круглых отметин. Хрийз и раньше их видела, но думала, что это волки постарались или ещё кто. Специфика Младиной службы предполагала нечто подобное, потому шрамы не вызвали в своё время удивления.
— Я едва не откинулась потом, — пояснила Млада. — А этот пёсий сын мне переломы ещё лечил, представляешь? Лечащий врач, мать его за ногу. Конечно, лучший хирург в округе, некому заняться было больше. На ноги поставил, вот только… Я ничего не забыла и не забуду. И ему это сказала. Что, мол, благодарна, и всё такое, но всё помню.
— А он? — спросила Хрийз.
— Пожал плечами и сказал: помни, если хочешь.
— Похоже на него, — признала Хрийз. — Получается, если заплатить, то могут и не сожрать?
— Не знаю. Их не поймёшь. И проверять не советую. Приехали. Сейчас развернусь…
Машина остановилась почти у лестницы, ведущей на верхние террасы. Отсюда добежать до вожделённого покоя собственной квартирки было делом нескольких минут. Горячий душ, горячий счейг с булочками матушки Милы, тёплая постель и — спать, спать, спать. На смену послезавтра. А завтра — спать…
— Слушай, — неуверенно начала Млада. — Подожди… А вот расскажи, о чём ты с Таем на днях говорила?
Хрийз нахмурилась, не понимая. Тай — так звали Црная-младшего близкие. И за глаза — все остальные. Детское прозвище, прилепившееся поверх взрослого имени так, что с мясом не отодрать. Тай — означало 'вихорёк'. Наверное, в детстве Таачт Црнай был очень кудрявым мальчиком. Сейчас от тех кудрей мало что осталось, прямые жёсткие волосы, а с возрастом, вероятно, появится плешь, как у батюшки.
— Так о чём вы говорили? А вы говорили, я вас видела!
Хрийз с удивлением услышала в голосе подруги жёсткую нотку тяжёлой угрозы.
— Он сказал, что Здебора хочет меня увидеть, — объяснила Хрийз. — И что мне нужно пойти к ней в мастерскую, чем быстрее, тем лучше.
— Да? Только это и сказал? — неверяще спросила Млада.
— Ну да. Только это. А что?
— Ничего, — Млада заметно расслабилась. — Ничего, не бери в голову. Ну, бывай…
Хрийз выбралась из машины. Ветер тут же откинул не завязанный как следует капюшон, швырнул в лицо снегом. Хрийз торопливо перехватила завязки. Бежать недалеко, но набьётся снег в ворот, будет очень неприятно.
Девушка торопливо пошла наверх, раздумывая над глупыми вопросами Млады. Какая муха её укусила? Ладно, ну её. Сейчас домой, хлебнуть горячего и — спать, спать… Спать хочется, просто ужас как. Глаза слипаются сами. А постель мягкая, уютная, тёплый плед на ней и подушка… Мягкая подушка.
Небольшой прудик-вход в подводную часть города давно и прочно замёрз. Оттает по весне. Хрийз им всё равно не пользовалась и подозревала, что где-то внизу, в подводных коридорах, стоит заслонка, отсекающая прудик от нижних этажей. Чтобы холод не донимал. И чтобы не пролезали снизу вездесущие мальчишки…
У прудика кто-то был. Кто-то большой и страшный, и, прежде чем плеснуло в душу липким страхом узнавание, незваный гость произнёс:
— Вечер добрый, госпожа Хрийзтема.
— Вечер добрый, госпожа Хрийзтема.
Хрийз от неожиданности и испуга дёрнулась назад, споткнулась, едва не упала. Кто угодно испугается, обнаружив вечером возле своего дома незнакомый шкаф с невнятными намерениями.
