Крылья (СИ) - Славина Ирена (книги без сокращений TXT) 📗
«Мне показалось, что всё, о чем ты говорила, — важно для тебя. Обстоятельства не способствовали спокойному разговору... можно встретиться и поговорить... я буду ждать в ресторане гостиницы Heaven ...»
Хм, с тех пор прошло всего несколько дней, а кажется, что вечность. Еще в воскресенье я бы с удовольствием запихнула эту записку Феликсу в горло, но вот наступил вторник, и я сижу на полу в ванной и чуть ли не рыдаю над ней. Я повертела записку в руках и помчалась в свою комнату.
В ящике моего стола, в коробке с дорогими мне безделушками, лежал кулон, который я выбрала сама себе в лавке старьевщика, когда мне было пять лет. Тот самый, который я сунула подальше в стол после погрома в цветочном магазине как не оправдавший надежды талисман. Но теперь я, пожалуй, достану его, засуну в него эту бумажку и буду носить ее на груди, как фанатка какого-нибудь рок-певца носила бы на груди обрывок его одежды.
В этом было что-то предельно глупое, детское и наивное. Впрочем, влюбиться в того, кого я больше никогда не увижу, было куда глупее.
Я наспех затолкала в себя яичницу, нашла в доме старую раздолбанную Nokia с треснувшим экраном, даже не пытаясь вспомнить, кому из членов семьи она принадлежала до того, как ее отправили на пенсию, отыскала запасные ключи и поехала в больницу.
В маршрутке набрала Альку.
— Что с твоим номером, Вернер? Ты вчера позвонила не понятно откуда и сегодня тоже... — зевнула Алька.
— Потеряла телефон, — начала я. — Нашла дома какую-то старую мобилку, купила новую сим-карту, пока звони сюда, если что.
И тут меня словно током ударило:
— Подожди, Альхен, а у тебя сохранился номер, с которого я вчера ночью звонила тебе?
— Нет, номер не определился.
— Вот как...
— А откуда ты звонила? — спросила Алька.
— Долго рассказывать. Кстати, сегодня не приду в школу, — поспешила сменить тему я, — прилетает папа, и, скорей всего, весь день пробудем у Анны.
Я замолкла, во всех красках представляя себе отчаяние на лице Анны, когда я сообщу, что Феликс уехал.
— Да ясный пень. Я и сама наверно в школу не пойду, — затараторила Альхен. — Сегодня всего два урока, а мамуслик уехала еще ночью на вызов и не скоро вернётся. Так что учёбу в сад, дома поваляюсь, кино посмотрю. Если освободишься, приезжай, у меня новая комедия... Хотя наверно тебе не до комедий сейчас?
— А куда мать поехала? Ч-что-то случилось? — насторожилась я.
— Да там на Ялтинской, сразу за Марьино, такой трэш! Как в кино. Машина вроде как влетела в дерево и загорелась. Но трупов внутри не оказалось! Все были снаружи! Один на дороге с пулей в животе, прикинь. И еще один неподалёку... Но этот не понятно, от чего откинулся. Короче, понедельник день тяжелый, подвалило мамане работы.
После разговора с Алькой меня начало трясти, казалось, что заныли все ссадины и синяки на теле, горло стало колючим и шершавым, как проржавевшая труба. Я сжала в кулаке своего ангела на цепочке и закрыла глаза. Значит, машина загорелась после аварии. Водилу пристрелил белобрысый. А что случилось с самим белобрысым? Эти мысли были до того ужасны, что я тут же запретила себе думать об этом.
Когда я вошла в палату, Анна спала, и я так и не решилась ее разбудить. Врач сказал что-то про «состояние стабильно» и «нельзя волноваться» и упорхнул по каким-то своим безумно важным делам. Я посидела рядом, поправила Анне подушку и тихонько вышла. В десять утра прилетал папа. Я очень хотела встретить его и надеялась, что мы успеем вернуться до того, как Анна проснётся.
***
— Как это произошло? — пробормотал папа, целуя меня в висок.
Мы сели в такси. Я мучительно собиралась с силами, чтобы рассказать всё по порядку,
— Папа... Я не сказала по телефону и теперь не знаю, как начать... В общем, Феликс вернулся.
Я смотрела, как на его лбу вздулись морщинки, а глаза округлились от изумления.
— Анна увидела его — и сердце подвело.
— Феликс вернулся?! Когда? И где он? — засыпал меня вопросами отец.
— Он... уехал.
— Правильно сделал. И лучше бы ему не попадаться мне на глаза, когда вернётся.
Я взяла отца за руку. Кажется, у меня с ним еще никогда не было такого тяжелого разговора. Ну разговор после той школьной пьянки, когда я в первый и последний раз приползла домой на бровях, не в счёт...
— Пап... Он... Он, может быть, и не вернется больше.
— Это как? — папины брови подпрыгнули еще чуточку выше.
Я сжала его ладонь и медленно, со скрипом, начала рассказывать о том, как мы случайно встретились в Киеве, что он изменился, что потерял память, что, судя по машине и одежде, он нашел своё место в жизни, и что это именно он спас Анну.
— Где же твой герой сейчас, и почему он не вернётся?
На словах «мой герой» меня бросило в жар.
— Я н-не знаю. Но, должно быть, у него была очень важная причина.
— Более важная, чем его мать.
Я замолчала, мысли путались и скакали в разлад.
— После того, как я увидела, как он изменился, я действительно могу поверить, что у него была веская причина поступить так, — начала я. — Поэтому я не хочу делать поспешных выводов и судить его...
Удивительно, но я и правда не чувствовала никакой злости на Феликса за то, что он так быстро и бессовестно уехал. Отец ничего не сказал. Я знала, что такое его молчание — сродни затишью перед бурей.
— А еще он зашил мне руку, — добавила я, надеясь хоть чуть-чуть сдвинуть его отношение к Феликсу в положительную сторону.
— Что значит «зашил»? — рявкнул отец.
— Я порезалась... глубоко. И он...
Я оттянула рукав свитера и показала ему повязку. Отец сдвинул брови.
— Какого размера порез?
— Сантиметров пять-семь... И в глубину, кажется, немало...
— В больнице отведу тебя к хирургу.
— З-зачем?
— Снять всё это, вычистить и зашить нормально.
«Всё это» из его уст прозвучало с особенным презрением. Даже с отвращением.
— Ты же даже не видел, как оно там зашито!
— Лика, ты хочешь обширную гнойную рану? Хочешь потерять руку? Как ты вообще допустила мысль, что дома, в антисанитарии, не понятно какими инструментами — неуч из автотранспортного колледжа мог бы правильно обработать и зашить рану?!
Я начала задыхаться от возмущения.
— Я уверена, что там все нормально! У него были инструменты, и она уже совсем не болит! Он где-то успел научиться всему этому и...
— Это даже не обсуждается.
— Но...
— Не хочу слушать. Ты мне слишком дорога.
Остаток дороги мы ехали в тишине.
Папа злился на Феликса, он справедливо считал его источником постоянной головной боли, и я не могла упрекать его в этом. Он слишком любил Анну и меня.
Спустя час мы вошли в ее палату, и я тотчас встретилась с беспокойными серыми глазами. Я знала, кого Анна хочет узнать в высокой мужской фигуре за моим плечом, поэтому волнение на ее лице не удивило меня. Я собиралась с силами перед долгим и сложным объяснением, почему ее сына не будет — ни сегодня, ни завтра, ни потом...
— Андрей?! — выдохнула она, обнимая склонившегося к ней отца. — Что случилось? Почему я здесь?
— Ш-ш-ш, не волнуйся, — заговорил папа. — Лика позвонила мне вчера, и я сразу прилетел.
— Что произошло?
Я присела на краешек ее кровати и взяла ее руку.
— У тебя был сердечный приступ.
Анна перевела взгляд с меня на папу и обратно. Она словно старалась вспомнить что-то.
— Ох, как давно я не видела его... Где же он был всё это время? — еле слышно спросила Анна. И от этих слов у меня внутри всё сжалось...
***
Я не представляла, что это будет так сложно. «Он уехал... Он отлучился... Он временно отсутствует...» Мне не хватало нужных слов, чтоб объяснить, почему его сейчас нет рядом...
— Я и забыла, какой он красивый...
Я сжала ее руку. «Да, красивый, очень! — мгновенно отозвались мои нервы. — Я удивляюсь, как не замечала этого раньше».
