Крылья (СИ) - Славина Ирена (книги без сокращений TXT) 📗
— Хорошо. Только вот одна неувязочка есть. Когда я узнала тебя и начала говорить о твоей матери — ты не захотел слушать! Сказал, что я ошиблась! Я уверена, что человек, потерявший память, не стал бы ничего отрицать и отнёсся бы с большей радостью к найденному родственнику. Разве нет?!
— Я был просто не готов к такой встрече, — сказал я и, что-что, но это было чистой правдой.
— И собирался позволить мне спокойно уйти, чтобы больше никогда и ничего не узнать о твоей семье?
Она вела меня сюда через сотни километров, я летел сюда, как угорелый, потому что её имя было написано у меня в подкорке. Но тогда я действительно был готов отпустить её на все четыре стороны, потому что не хотел платить по чужим счетам. И не хочу до сих пор. Даже глядя в её умоляющие глаза.
— В ту минуту да. Но потом, несомненно, пожалел бы об этом.
— Значит ли это, что ты... вернёшься? — робко начала она.
— Нет. Это исключено.
Она вздрогнула, как от пощечины.
— Но Анна! Твоя мать! Она должна знать, что ты жив!
Я опустил глаза и уставился на её тонкие, нервно сцепленные в замок руки. Женщине по имени Анна я обязан разве что биологическим скафандром, в котором можно перемещаться в пространстве. Вот и всё. Жестокая горькая правда. Которую мне, однако, хотелось подать под как можно более мягким соусом. Мне правда хотелось получше объяснить ей, что к чему.
— Подумай сама, много ли утешения будет в том, что ее сын жив, но ничего не знает о ней? То, что сейчас связывает меня с ней — биологическая оболочка. Я не помню ничего из того, что обычно объединяет мать и сына или вообще близких людей. Нет ни любви, ни общих воспоминаний, никакого внутреннего трепета — ничего. Никакого остова, на который можно было бы нарастить её уверенность в том, что её сын действительно жив... Ты понимаешь?
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, словно я говорил не на русском, а на каком-то другом языке.
— Ты понимаешь? — наконец спросил я, затрудняясь объяснить для себя это выражение полного недоумения на её лице.
— Да, я понимаю тебя, — наконец сказала она. — Ты хочешь знать, будет ли ей достаточно внешней оболочки, чтобы признать в тебе сына? Конечно, да! И она приложит все усилия, чтобы помочь тебе всё вспомнить! Как и я.
Вот это воодушевление... Да она на полном серьёзе намеревается затащить меня к себе домой!
— Помочь вспомнить? О нет, спасибо. В этом нет необходимости.
Она замерла, сжав челюсти.
— Так ты не хочешь ничего вспоминать, да? Ничего не хочешь о нас знать?
— Кажется, я должен пояснить. Мне жаль, что вы потеряли Феликса, или как там его звали. Мне жаль его мать, и всё такое, но я — уже не он. Я — уже другая, совсем другая личность. И мне нет дела до моей прошлой жизни, до жизни того человека, Феликса. Мне нет дела до него и проблем, которые он после себя оставил.
Я умолк, слишком поздно заметив, как её глаза потемнели от переполнившего её ужаса. Как будто она увидела призрака.
— Мне нужно выпить, — севшим голосом пролепетала она.
— Виски, — сказал я официантке, которая бросила насмешливый взгляд на мою юную собеседницу и расплылась в вызывающей ухмылке. — И сок ребёнку.
— Ребёнок? — разозлилась девчонка. — Где ты видишь тут ребёнка?
— А сколько тебе? Пятнадцать? Шестнадцать?
Моя собеседница и в самом деле не выглядела старше этого возраста. Она казалась не старше Эланоидес, которой было всего пятнадцать, когда мы познакомились. Кстати, когда это было? Добрых двенадцать лет тому назад...
— Не намного меньше, чем тебе, — ответила на мой вопрос Лика. — Мне семнадцать. А тебе всего-то двадцать два.
Я не поверил своим ушам. Судя по состоянию организма, я был уверен, что телу не меньше тридцати.
— Чего еще я о себе не знаю? — вслух подумал я и тут же пожалел о сказанном.
В ней тут же произошла едва заметная перемена: она оживилась, её зрачки сузились и затрепетали:
— Слушай, я могу рассказать всё, что знаю о тебе, в обмен на пустяк: ты приедешь к Анне, чтобы она просто смогла обнять тебя и наконец избавиться от своих кошмаров... Мы живем в Симферополе, это не займёт много твоего времени, а потом езжай на все четыре стороны. Она отпустит тебя!
— Я сомневаюсь в том, что ты сможешь предоставить мне сколько-нибудь актуальную информацию обо мне самом.
— Феликс! Я прожила с тобой под одной крышей несколько лет! А после того, как ты уехал, я кучу времени провожу рядом с твоей матерью! Я знаю о тебе всё!
— Отлично. По рукам.
— То есть... Ты правда поедешь к Анне?! Ты обещаешь? Если я расскажу тебе всё о Феликсе, ты...
— Зачем же всё. Мне достаточно лишь некоторых сведений.
— Всё что угодно! — закивала она. — Что ты хочешь знать?
И тут я заколебался...
Это будет порка невиновного. Наказание за то, что она всего лишь пытается спасти дорогого ей человека. Наказание, которого она не заслужила. Но... я больше не знал, как её остановить, как заставить её отречься от наивной мечты о встрече матери с блудным сыном, как заставить её понять, что эта встреча будет фарсом и никому не принесет облегчения.
— Расскажи мне, как долго я сидел на героине, прежде чем дело закончилось передозировкой и клинической смертью, расскажи, как быстро я сообразил, что мёртвые охотней расстаются с кошельками, чем живые. Да, все эти месяцы, пока меня не было, я грабил, а если мешали грабить — убивал. Ты наверно в курсе, что в столицах полно непуганых богатеек. А грязную выручку спускал на наркотики. Но может быть ты знаешь обо мне ещё что-нибудь существенное?
Теперь она смотрела на меня так, как будто увидела не призрака, а нечто куда более жуткое. Оживший труп, например. Лика не выдержала мой взгляд и низко опустила голову, вцепившись пальцами в стол. Шах и мат. Сейчас она, поверженная королева, оставит поле нашей маленькой битвы и сбежит прочь.
По судорожному движению её плеч стало ясно, что она расплакалась, и едва смог подавить желание прижать её к себе и прекратить эту муку. Необъяснимое внезапное желание, но вряд ли принадлежащее мне — скорее предыдущему владельцу тела.
Пока я боролся со своими остаточными реакциями, а она со своими слезами, официантка принесла сок и виски. Сейчас моя собеседница в ужасе сбежит, а я выпью полный стакан и отправлюсь спать. Однако эта хрупкая на вид школьница, помимо отличного владения правой, еще и неплохо уничтожала алкогольные напитки. Я и глазом моргнуть не успел, как она наполовину опустошила мой стакан.
Молодец, Фальконе. Обязательно надо было выкладывать ей всё про её дорогого родственника? Теперь эта девочка отправится в город не только в расстроенных чувствах, но и не твёрдо стоя на ногах. А учитывая, что сегодня она упустила свой поезд, то ей, вероятно, еще и негде будет ночевать.
Одна. В чужом городе. Ночью. Не трезвая. В слезах...
Дрожащей рукой Лика выложила на стол деньги и встала.
Я буду последним мерзавцем, если позволю ей уйти... Я вскочил и вытянул руку, намереваясь остановить её. В этот момент Лика сделала шаг и начала терять равновесие. Неужели алкоголь? Не может быть, слишком выраженный и быстрый эффект как для такой порции. Скорее очередной обморок. Третий по счету.
***
Я подхватил её на руки (что-то подозрительно лёгкая как для любительницы печенья) и двинулся к выходу. Лишние свидетели ни к чему. Никто из персонала даже не попытался меня остановить: видимо, напивающиеся до обморока постояльцы были привычным делом. Разве что какая-то рыжеволосая незнакомка, нетрезво стоящая на ногах, возникла передо мной из ниоткуда и предложила помощь, но я быстро отделался от неё, в три минуты добрался до гостиничной парковки и переложил тело Лики в свою машину.
Город накрыла холодная весенняя ночь, датчик на панели управления говорил, что за окном плюс пять и ни градусом больше. Да я скорее пойду мириться с Кором, чем отпущу её в эту ночь. А с Кором я мириться не собирался. Ближайшие лет сто так точно.
