Совсем не мечта! (СИ) - "MMDL" (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
— У меня пальцы не сгибаются, больно. Я не смогу писать.
— Принесешь с собой планшет и будешь печатать.
— Все равно будет больно!
— Возьмешь стилус в рот.
Катя надулась, как рыба-шар, а я поспешил к холодильнику, только б не попасть под цунами затапливающей сердце жалости. Но эта хворь была сродни радиации: не спрячешься нигде…
— На физкультуру записку тебе, так и быть, напишу… — буркнул я двум помидорам на полке, жмущимся друг к другу от холода.
Скромная взятка Катю вполне удовлетворила. Выставив руки перед собой, словно зомби из клипа Майкла Джексона, она удалилась в мою спальню, упала спиной на мягкую постель и уничтожающим барабанные перепонки криком заказала яичницу с жаренным хлебом. Антон тоже ушел — в отведенную ему комнату, разве что сперва помялся немного, видимо, борясь с вопросом, не дающим покоя. Что ж, наверное, «к счастью» он его победил. Отзывчивый, пусть и скрывающий это, Антон наверняка терзается чувством вины… А я пока слишком обеспокоен случившимся, чтобы правдоподобно сыграть «Ты ни в чем не виноват!» Ну просил же при нем Катю остаться дома…
====== Глава 108 ======
Комментарий к Глава 108 Еще раз с прошедшим днем рождения, Irrrr!=3
Забота о детях — нелегкое дело, но становится и вовсе непосильной ношей, если дите (пусть, к счастью, временно) лишается рук. Катино падение во время «несогласованной» прогулки с Везунчиком стало настоящей карой, обрушившейся на мою голову! Совершенно неожиданно для меня мы вернулись в глубокое детство — с одним существенным отличием: в этот раз единственным родителем Кати был я. Обычные домашние заботы, естественно, никуда не исчезли, но прибавился к ним целый список разносортных дел!
Трижды в день я кормил Катю с ложки, пока она, валяясь на моей кровати, старалась не подавиться, хохоча над глупыми шутками бородатых дядек с «YouTube». Кормил бы еще чаще, если б не додумался нарезать фрукты: не отрываясь от просмотра, Катя вытягивала шею, делала губы трубочкой и засасывала ближайший съедобный объект с широкого блюда, стоящего рядом на подушке.
Она не могла мыться, так что просто стояла в душе по часу под струями воды, которую я включал до ее прихода в ванную.
Ее руки были слишком больными для походов в школу, выполнения домашних заданий, застилания кровати и уймы других вещей, однако достаточно здоровыми для снятия и надевания одежды, туалетных дел, поиска смешных роликов в сети и переписок с одноклассницами. Уличить ее в притворстве я не мог, ведь не был уверен, что оно имеет место быть, да и с темной коркой на израненных руках было не поспорить… Я проявил слабохарактерность, все-таки оставив Катю дома: хоть и делал вид, что меня убедили аргументы «А как я буду есть на обеденном перерыве? Как дверь кабинки туалета закрывать?», в глубине души знал, что поддался соблазну побаловать девочку, насладиться ее детством еще чуток, пока она не стала слишком взрослой и самодостаточной. Этот процесс уже в самом разгаре: со всеми этими духами, лаками для ногтей и блеском для губ, стыдливостью по поводу собственного тела, секретами подружек и первыми «крашами». В ее годы после школы я смотрел мультики и хотел научиться выполнять трюки с йо-йо, а у нее — сериалы, виртуальные уроки макияжа, видео тридцатилетних мужиков, шатающихся по заброшкам и нелепо кричащих от каждого шороха в темноте. Нынче детство длится очень мало: моргнул — и перед тобой уже подросток.
Как настоящий друг, Антон не бросил в беде! — хотя, уверен, в его желании подсобить было все-таки больше чувства вины, чем жалости. Он практически не говорил — лишь отвечал, если я о чем-то его спрашивал, но и тут ограничивался короткими односложными конструкциями и старался не смотреть в глаза. Всякий раз глядя на то, как он молча подрывается с места, собирает со стола пустые тарелки со столовыми приборами и отправляется смиренно мыть посуду, я чувствовал, как с глухим бульканьем отравленная негодованием вода внутри меня находит путь сквозь камни, коварное болото мельчает и вскоре пересохнет совсем.
Наверное, только благодаря этой помощи за тяжко прошедшие несколько дней я не сошел с ума и даже находил немного времени на работу. Это напоминало мне давние деньки: только три года назад мы с Антоном занимали кабинет, ставший теперь его личной комнатой, а ныне я пишу, сидя за барной стойкой, — о металлическую раковину разбивается вода, губка вычищает до блеска посуду в худых угловатых руках… Я знал: Антон ощущает мой взгляд, бродящий по его рукам, плечам и спине, так же, как и я чувствовал его зажатость в такие моменты; пальцы хуже слушались его, часто из них выскальзывала посуда, но Антон умудрялся поймать ее, скользкую от моющего средства, раньше, чем дно раковины превратило бы ее в осколки. В шестнадцать лет он был, да, зачастую слишком, но все же уверенным в себе мальчишкой — ребенком из счастливой семьи, а сейчас… Быть может, попадись мне нормальный отец, как Влад или Павел, я тоже был бы таким: решительным, смелым, прущим к цели напролом?.. Насилие ломает людей. Бессилие — уничтожает.
Отправив вечером Катю в душ, я вернулся, наконец-таки, в с горем пополам отвоеванную комнату. Покрывало на кровати было скручено чуть ли не веревкой, словно Катя танцевала с ним в обнимку вальс; на оголившейся наволочке — крошки от чипсов, на соседней подушке противно попискивал заставкой приложения планшет. Надо бы выключить, а то Катя вздумает заряжать его ночью… Пусть всю жизнь я и сопротивлялся паранойи матери, какие-то сумбурные идеи отложились в голове все равно: не оставлять приборы, воткнутыми в розетку, на ночь или когда дома никого нет; намывать руки после каждого дуновения ветра, способного принести микробы с «чумной» улицы… Раньше мать злила всем этим меня, теперь я злю Катю. Преемственность поколений! Превращаюсь в чванливого ворчливого старика…
Я согнулся над похожей на поле боя постелью, уже протянул руку к планшету, когда в верхней части экрана под поросячье хрюканье вылезла молочная лента мессенджера:
«лооооол,эт ты???реально!!!»
От одного взгляда на эту короткую строку у меня чуть не приключился писательский инсульт, и не помогло даже напоминание о том, что это написала Катина одногодка. Беда в том, что и многие мои сверстники так пишут… Один пробел на четыре слова. А если пишешь сообщение по всем правилам русского языка, чувствуешь себя графом Дракулой, оказавшимся с его манерами аристократа в варварском двадцать первом веке…
Однако возмущение мое долго не жило, потому что внимание зацепилось за прикрепленную к сообщению ссылку на «YouTube». Я точно знал — почти был уверен — самонадеянно предполагал до этого момента, — что у Кати нет своего канала: у нее в принципе нет тяги к созиданию, только к поглощению информации и разрушению всего, что попадется под руку. Неужто видео с ней есть на «YouTube»?.. А вдруг ее снял кто-то из класса и залил издевательское видео в сеть?! Шпионить за своим ребенком недопустимо, но я не могу совершить ту же ошибку, что и с Антоном: остаться в стороне, не суметь защитить Катю от подонков, с ранних лет проявляющих свою гнилую сущность!.. Будь все родители ответственны и эмоционально близки со своими детьми, в мире вымерли бы хулиганы.
Потратив на раздумья критически много времени, я успел щелкнуть по полоске мессенджера в последнюю секунду, когда она уже собиралась скрыться. Послушно открылась переписка, я нажал на присланную ссылку: сбоку вылетело окошко браузера, за миг перенесло меня на «YouTube», где нескромное количество лайков и просмотров накопилось под минутным роликом. На экране включилась немая запись с видеорегистратора автомобиля, ехавшего возле нашего дома. Камера отчетливо захватила выбегающую на встречную полосу Катю в ее приметном, ныне порванном пуховике… Даже несмотря на знание, что с этой разбойницей в итоге все будет (не считая ладоней) хорошо, мое сердце за секунду превратилось в ледяную глыбу и ухнуло вниз, чтобы разбиться вдребезги, достигнув дна сжавшейся души… С выражением полнейшего ужаса на лице я наблюдал, как Антон спасает Катю от ревущего авто, но сам от сильнейшего удара оказывается на капоте, а после грузно падает на асфальт…
