Апрельское, или Секрет забытого письма (СИ) - Тюрина Елена Александровна (список книг TXT, FB2) 📗

Свой отъезд мы отложили на послеобеденное время, чтобы было не жарко. Словно сами тянули, стремясь насладиться последними мгновениями жизни в цыганской деревне. Хоть и пообещали приезжать каждое лето, но кто знает, сможем ли сдержать обещание. Да и этот наш первый приезд сюда всё же был особенным и больше не повторится.

После полудня пошли к морю. К моему удивлению, Вера вызвалась прогуляться с нами. Она взяла с собой ту малышку, которая беспрестанно ко мне тянулась, и какого-то мальчика лет четырёх. Такой компанией мы и спустились к берегу.

Залюбовавшись природой, я достала телефон, чтобы сделать пару снимков. Должно быть, на него упал луч солнца, потому что на камнях рядом с нами заплясал солнечный зайчик.

— Ой, смотрите, Комах! — воскликнула Вера.

— Что это? — спросила я.

— Бабушка мне в детстве рассказывала, что раньше цыгане верили в Комаха, — оживилась девушка. — Это такой дух, который в виде солнечного зайчика сверкает золотом. Считалось, кто его поймает, может заболеть. Но при этом его жизнь поменяется в лучшую сторону. Он получит то, о чём давно мечтал, или просто разбогатеет. Комах что-то даёт, а что-то забирает.

— Интересно. А какие ещё есть цыганские легенды? — поинтересовалась я.

— Про дампиров, — с готовностью ответила Вера. — Это как вампиры, только наши, цыганские. Они могут не только пить кровь, но ещё уводить с собой, влюблять, околдовывать. Среди цыган ходило много историй о том, как красивый и коварный дампир заворожил юную деву и затем погубил её.

Мы с Максом переглянулись. Намёк был слишком уж явным. Вера всё никак не могла смириться с тем, что её план не удался.

Молодая цыганка, заметив наши взгляды, смешалась и продолжала как-то торопливо, словно хотела поскорее сменить тему:

— Ещё есть поверье про Лилияко. Это летучая мышь. Считалось, что если она залетела в дом, то её нужно было поймать, убить и хранить на удачу. Но всё это уже осталось в прошлом.

Когда мы уезжали, все обитатели деревни, кто был дома, высыпали на улицу, чтобы нас проводить. Я смотрела на них и чувствовала, как щемит сердце. Мария пустила слезу, Яков был скуп на эмоции. Стоял, обнимая Веру за плечи, а та никла к нему по-детски. Вручая нам на память подарки, глава селения негромко сказал:

— Тут и от Верочки есть. Браслеты вам сама сплела из бисера. Знаю, что обижают её здесь. Буду решать вопрос.

А потом уже громко сказал на прощание:

— Счастья вам, здоровья и благополучия! Тэ авэн бахталэ, зуралэ, састевесте! (Дай Бог много счастья, сил и здоровья!)

Когда отъехали довольно далеко, и уже можно было не махать рукой в окно, Максим объявил:

— Нет, мне эта их свободная жизнь вообще не близка. То, в каких интерьерах живут… Сбором металлолома на такие не заработаешь. Но это их дело. У нас тоже такие домишки строят, и такие деньги из бюджета воруют, что ромам далеко до этого. Но вот что малолеток замуж выдают, вообще не одобряю.

История с Верой наложила на нашу поездку неприятный отпечаток. Из-за неё было тягостно. В этой девочке чувствовалась какая-то тайна. Она очень непростая и хочется, чтобы судьба была к ней добрее.

В целом же отдых удался. Неделю мы провели в Крыму, а потом вернулись домой. Точнее поехали в Апрельское, где пробыли вдвоём ещё некоторое время. Было так непривычно снова ходить за хлебом в продуктовый, болтать с местными, пить чай на даче у Лёки. Она-то и напомнила, как напророчила мне свадьбу. В памяти всплыл момент моего приезда сюда и нашей болтовни в автобусе.

И вот спустя столько лет мы с Максимом, держась за руки, снова шли по нашему полю, где когда-то гуляли и собирали цветы. Тогда всё только начиналось, и мы даже не догадывались, что нам придётся пережить, какой путь предстоит пройти, чтобы быть вместе. Тогда это казалось таким простым и само собой разумеющимся. Захотеть и быть. Но оказывается, в жизни иногда нужно приложить гораздо больше усилий для достижения счастья.

Теперь на том месте, где мальчишки нашли поваленный старый крест, стоял памятник — цыганка-мать. К братской могиле расстрелянных в годы войны цыган люди несли цветы и свечи. Максим тоже положил большой букет роз. Ведь здесь покоилась его бабушка, так и оставшаяся навсегда юной семнадцатилетней девушкой…

Я не успела опомниться, как он подхватил меня, поднял и стал кружить. Нелепо ойкнула и с перепугу вцепилась ему в плечи, взволнованно посмотрела вниз, ему в лицо.

— Поставь меня, а то уронишь. Я тяжёлая!

А он всё кружил. Потом, когда опустил на землю, взял моё лицо в ладони, серьёзно заглянул в глаза и тихо сказал:

— Я люблю тебя, Света.

— А я тебя! — выдохнула я.

Мы поженились на день рождения Максима, пятнадцатого августа. А через год повенчались в церкви в Апрельском и там же окрестили дочь. Когда-то я так и не зашла сюда, вопреки совету бабушки Серафимы. А вот теперь я здесь, и рядом Максим, мои родители, Лёка, Евгения Викторовна, Кирилл и оба наших сына. Значит, судьба мне была всё же войти с эту древнюю красивую церковь.

Несмотря на предсказание цыганки, есть у меня и король, который меня любит, и дети — двое мальчиков: Никита и Алексей, и девочка Майя. А что будет дальше — жизнь покажет…