Обуглившиеся мотыльки (СИ) - "Ana LaMurphy" (полная версия книги TXT) 📗
Все. Кроме того, что она была с его другом слишком близко.
====== Глава 23. Окурки ======
1.
Она оторваться от него не могла. Елене раньше не нравились целующуюся парочки в парке, не нравилось то, что люди свои эмоции напоказ выставляют. Но теперь Гилберт стала одной из тех, кого когда-то недолюбливала. Она целовалась с Локвудом на виду у всех возле его машины возле колледжа. Не было желания мчаться на пары, сидеть на них в ожидании следующей встречи.
Всю свою боль Мальвина превращала в нежность к единственному человеку, который ничего не требовал взамен. С самого начала с ним было легко, непринужденно и спокойно. Никакого гейзера чувств, никаких сумасшествий, никакой боли. Только искренняя и обнаженная привязанность, опутывающая нитями нежности, опьяняющая вином доверия и насыщающая энергией взаимности. Вчера Гилберт рассказала все, что было на душе: обиду на отца, разочарование в подруге, так ни разу и не позвонившей, боль от потери матери. Она рассказывала все, что было на уме, нарушая хронологию и последовательность, путаясь в словах и фразах, смешивая слезы с отчаянием. А Тайлер слушал, обнимая и успокаивая своим присутствием. Избиения и поцелуи, может, и хорошие методы, они действенные. Но иногда не стоит рыть глубже. Иногда надо просто высказаться. И становится намного легче.
Следующим утром Гилберт уже не думала о Сальваторе. По крайней мере, не так фанатично как вчера. Рассказывать о близости с ним девушка не решилась. Но чувство обиды и вины все равно не покидало. Будто вспороли душу и вшили туда разочарование…
Шатенка с силой оторвалась от парня. Ей сейчас было плевать на чье-либо мнение, на чьи-либо взгляды и сплетни. Она просто хотела забыться, раствориться.
— Ты должна идти, — произнес он хрипло, не сводя взгляда с любимой и нужной как воздух девушки.
— Уйду, а ты снова исчезнешь на неделю.
Они оба не видели никого вокруг себя. И может, оно было к лучшему, потому что возле самых ступенек стояла девушка, сумка которой валялась на асфальте. Бонни во все глаза смотрела на своего спасителя, тающего в объятиях ее лучшей подруги. Бонни не могла оторвать взгляда от этой сладкой парочки, а острые мысли пронзали спицами, впивались в сердце и душу. Беннет чувствовала, что земля уходит из-под ее ног, что она сама падает в какую-то пропасть, из которой уж точно больше никогда не выбраться.
Закружилась голова. Девушка устояла на ногах, но на миг весь мир перевернулся вверх ногами. Беннет медленно нагнулась, подобрала свою сумку, прижала ее к груди в какой-то безумной попытке защититься от чего-то. Или кого-то.
Тайлер был счастлив. Блеск в его глазах говорил больше, чем могли б сказать слова. Объятия, поцелуи — он готов был бросить мир бисером к ногам Елены. Он готов был вознести ее до небесного пантеона, а сам пойти на верную гибель к самому черту. Он готов был каждый день доказывать ей свои чувства.
И Бонни чуть не лишила его этого. Если Елена узнает о том, с кем провел ее парень минувшую неделю — последний близкий человек канет в Лету. Такое не прощают. Такое не забывают.
Девушка увидела, что Елена прощается со своим парнем и направляется к колледжу. Беннет быстрым шагом поторопилась к автомобильной стоянке, шествуя по той дорожке, по которой Гилберт не пошла. Так шанс встретиться сводился к слишком малому проценту. И пора бы предупредить Локвуда…
Или он знал? Неужели Елена не рассказывала ему о своей подруге? Не показывала фотографии? Не делилась секретами? И если он знал, почему же с самого начала вел себя так, как будто не имеет понятия о близости своей подопечной и своей возлюбленной?
Злоба вспыхнула в душе Беннет как спичка. Девушка не могла контролировать эмоции, собираясь высказать все, что было на душе, собираясь поставить Локвуда на место. Поэтому ее так воротило от его идеальности, потому что она знала, что в этом парне кроется какой-то подвох.
Елена скрылась в здании колледжа, а Бонни ринулась к Тайлеру. Она его толкнула так, что чуть с ног не сбила. Не стоило привлекать излишнее внимание, но иначе не получалось. Человек не властен над своими эмоциями, желаниями и стремлениями. Он — как сломанная кукла в чьих-то руках, которая иногда дает сбой.
Бонни бракованной была изначально. Постоянно нарывалась на неприятности. И вот опять — все теряет смысл.
— Чертов ублюдок! — последние силы, чтобы не завопить на всю улицу кончались. Бонни шипела как разъяренная кошка. Вот-вот ринется, выпустив когти. — Я знала, что с тобой что-то не так, но не думала, что ты настолько отвратительный!
Локвуд опешил, но как только он пришел в себя после толчка, так сразу получил звонкую пощечину. Теперь все мысли окончательно перемешались и сбились. Тайлер не знал, в чем он снова виноват перед этой несносной девкой, но и его терпение начинало медленно трещать по швам.
— Боннита, я тоже рад тебя видеть!
— Сукин сын! — она прижала его к машине. Тайлер даже удивился, откуда это в ней столько сил? — Паршивец!
— Когда ты не могла пошевелиться, ты мне больше нравилась, — терпение лопнуло, но сердиться Тайлер не привык. Он вообще не умел сердиться. Пока что, по крайней мере.
У него девушки были лет с четырнадцати, но сейчас он понятия не имел, что творится в голове у его знакомой и какого лешего она опять бесится. У него впервые серьезные отношения, а он даже после этого не знал, как понимать женщин. Наверное, Доберман бы что-то подсказал.
— Клинья подбиваешь к моей подруге, одновременно заботясь обо мне? Решил за двумя зайцами сразу погнаться, да? Только знай, мать твою за ногу, — она приблизилась к нему настолько близко, насколько не приближалась еще никогда, — если ты думаешь ей мозги поподурить, а потом кинуть, то я тебя изуродую!
Тайлер схватил девушку за плечи и впечатал в машину, на время выбивая ярость и порождая недоумение. Бонни терпеть не могла насилие над собой, но тело все еще болело, а силы исчезли так же внезапно, как и появились. Взгляд Локвуда завораживал: были в нем и надрыв, и прежняя внимательность, и разочарование, смешанное с добротой.
— Понятия не имею, о чем ты! Пора бы тебе становиться более дипломатичной.
— Дипломатичной? — она скинула его руки со своих плеч, процеживая слово сквозь зубы. В ее глазах ненависть плескалась игривым шампанским, а в ее словах — какая-то отчаянная скрытая просьба, детская обида и самая обнаженная ревность. — Ты трахаешься с Еленой, втихую от нее ухаживая за мной. Это низко! Низко — дарить заботу нам обеим.
— Ты знаешь Елену? — недоуменно и громко. В принципе, как всегда — в духе Тайлера Локвуда.
— Мы подруги, очнись! И не делай вид, что ты этого не знаешь!
Он не знал. По крайней мере, его взгляд об этом говорил. Такое ощущение, что Тайлера попросили извлечь кубический корень из какого-то двадцати пятизначного числа без помощи калькулятора и таблиц. Локвуд отчаянно смотрел на Бонни, пытаясь понять, шутит она или нет.
У Беннет были нелады с юмором.
— Черт, - все, что вырвалось в ответ на последнюю реплику. — Вот же вляпался!
Он не претворялся — Тайлер не умел претворяться. Бонни прищурилась, сбавляя свой пыл и беря свои эмоции под жесткий контроль. Теперь она ощущала себя соучастницей, теперь было чувство, будто она и Локвуд убили кого-то, а теперь вынуждены скрывать свои улики.
Снова горькое разочарование. Единственный хороший человек, — и тот оказался ближе, чем предполагалось. Хорошо, что хватило ума не рассказать про историю с отцом.
Бонни огляделась, но с успокоением обнаружила, что всем окружающим плевать на их разборки. Большинству, по крайней мере.
— Ты, правда, не знал? — с осторожностью и почти шепотом. Шок можно было объяснить двумя причинами: во-первых, с Тайлером теперь придется ограничить все контакты, потому что иначе он потеряет Елену, да и сама Бонни ее тоже потеряет. Наживать лишних врагов ни к чему. А во-вторых, тихоня-Елена завела страстные отношения, о них слова не сказала, так за всю эту неделю даже не пробовала отыскать подругу. Горькое разочарование, игольчатая пронзительная боль в районе сердце и едкое равнодушие. Что ж, мир не перестает удивлять.
