Европа и Россия в огне Первой мировой войны (К 100-летию начала войны) - Агеев А. И. (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
Николай II и король Великобритании Георг V.
Кроме того, понятие «стратегические интересы» страны включает в себя и экономические цели. В свое время выдающийся российский геополитик А. А. Свечин подчеркивал, что экономические задачи — часть стратегии государства в войне, «каждое государство, чтобы не быть застигнутым врасплох, уже в мирное время стремится установить у себя известное согласование между своим хозяйственным развитием и экономическими предпосылками успешного ведения войны» (123). Экономическое значение Проливов накануне войны сложно переоценить. В отчете вице-директора канцелярии МИД России Н. Базили «О целях наших на Проливах», составленном им накануне войны, указывалось, что через Проливы шло 60–70 % экспорта российского хлеба и порядка 34 % всего вывоза из России (124).
Таким образом, овладение Проливами имело решающее стратегическое влияние на исход всей войны. Нахождение Проливов под контролем «Четверного союза» представляло серьезную опасность для национальной безопасности Российской империи.
Анализируя стратегическую целесообразность войны России в блоке с Англией против Германии, российские геополитики подробно изучали опыт своих западных коллег (работы Ф. Ратцеля, Р. Челлена, А.Т. Мэхэна, Дж. Стронга, В. Уайта). Им было известно, что главным противником на пути к мировому господству Англия считает Российскую империю (125). Об этом красноречиво свидетельствовало стремление первой заблокировать подступы России к Черному морю со стороны Кавказа. Наши военные стратеги были осведомлены о планах американского геополитика А.Т. Мэхэна по созданию на территории Малой Азии и Месопотамии зависимого от Англии буферного государства, которое плотно бы закрыло выход России к Средиземному морю и Индийскому океану (126). Не могла пройти незамеченной и истерическая кампания английских СМИ, которая велась с момента достижения Российской империей своих естественных границ и усилилась накануне Первой мировой войны, по поводу казаков, которые норовят пересечь Памир и покуситься на жемчужину британской короны — Индию. Помнили наши геополитики и о позиции Англии в преддверии и в ходе Русско-японской войны. Когда по итогам подписания договора с Пекином в 1898 г. Россия получила выход к теплым тихоокеанским морям, англичане восприняли это как непосредственную угрозу своим интересам в юго-восточном Китае и с моря — Индии. Тогда британские СМИ ввели в оборот образ «русского медведя, сползающего к Желтому морю со своих сибирских ледников».
Накал англо-русских геополитических противоречий был столь высок, что многие аналитики говорили о возможности столкновения (127).
Отечественным геополитикам была хорошо знакома стратегия англосаксов — не допускать преобладания на европейском континенте какой-либо державы. Российские геостратеги были осведомлены и о политике «колец Анаконды», сводящейся к уничтожению морских сил континентальных соперников и запиранию их на материке. Поэтому адекватно оценивали роль Англии, которая стремилась как можно плотнее забаррикадировать наш государственный фронт от устья Дуная до устья Амура.
Определяя причиной войны империалистическое соперничество Англии и Германии, А. К. Байов подчеркивал, что наиболее заинтересованной в войне являлась Англия, для которой был очень важен русский рынок: «Экономическое соперничество Англии и Франции, с одной стороны, и Германии — с другой, соперничество, на пути которого все преимущества были на стороне Германии, неминуемо должно было привести к войне, и эта война была наиболее необходима, а поэтому и наиболее желательна для Англии» (128). Военный стратег выявлял геоисторические корни английской политики противодействия сильным конкурентам, ведь в ходе Первой мировой войны она делала все, чтобы помешать России войти в число государств-победителей и стать самой сильной державой Евразии, а возможно, и мира (129). Многие геополитики подчеркивали, что антироссийские действия англичан проявлялись не только в нажиме на союзнические обязательства России, которые та свято исполняла, но и в оказании финансовой помощи российским либералам в организации Февральского переворота, повлекшего за собой развал империи. В частности, такие позиции разделял выдающийся военный ученый, бывший профессор Академии Генштаба Н. Головин.
Таким образом, именно на Англию российские геополитики возлагали ответственность за развязывание Первой мировой войны, целью которой являлось подавление Германии как главного конкурента в Европейском регионе и на Атлантике, как в свое время являлось подавление активности России на Тихом океане (130). Впоследствии анализируя итоги войны, А. К. Байов верно указал, что, стравив мощные державы, Германию и Россию, Англия, следуя вековой геополитической тактике загребать жар другими руками, пострадала от инициированной ею войны меньше остальных участников, при этом выиграв значительно больше (131).
Включение остальных государств Европы в этот конфликт обеспечило бы Англии скорейший желаемый результат при меньших экономических потерях. Известна была и «директива» английского Генштаба, согласно которой три четверти всей тяжести войны на суше против Германии возлагались на Россию (132). Как заметил министр иностранных дел Британии сэр Эдуард Грэй, для континентальных стран, таких как Россия и Германия, поражение на море не является катастрофическим. А для того, чтобы поражение было серьезным, нужна континентальная война между континентальными противниками (133).
Русская конница с копьями. Восточный фронт, 1915 г.
В феврале 1914 г., перед самым началом катастрофы, бывший министр внутренних дел в правительстве С.Ю. Витте, член Государственного совета П.Н. Дурново в записке на имя Государя представил свой военно-стратегический прогноз перспектив участия России в войне в блоке с Англией, прогноз, которому суждено сбыться: «Любые жертвы и основное бремя войны, которое падет на нас, и уготованная России роль тарана, пробивающего брешь в толще немецкой обороны, будут напрасными. Ибо мы воюем на стороне нашего геополитического противника — Великобритании, которая не допустит никаких серьезных обретений» (134).
Итак, вывод отечественной научной геополитической мысли накануне Первой мировой войны был однозначен — «английский способ» решения германского вопроса губителен для России.
Немаловажным аспектом при анализе державных задач России в войне, нашедшим отклик в исследованиях отечественных геополитиков, являлась оценка соотношения интересов Российского государства и принятых им союзнических обязательств. Большинство аналитиков полагало, что, выполняя свой долг перед союзниками, истекая кровью, Россия сама приносила себя в жертву игре своих империалистических друзей по Антанте. Так, спасая Францию от разгрома, Россия уже в 1914 г. в Восточной Пруссии потеряла убитыми и ранеными около 500 тыс. солдат и офицеров.
В отчете Кружка по изучению Первой мировой войны при историко-философском отделении Русского народного университета в Праге были приведены следующие сведения: «Бросая в Восточную Пруссию в трагический для Франции момент две русские армии, до их окончательного сосредоточения и готовности к бою, Верховное русское командование исходило из интересов общих, жертвуя интересами русскими во имя спасения Франции. Русские армии терпели страшные поражения, тем не менее варшавская операция считается образцом маневренного искусства русских полководцев, на котором, несомненно, будут воспитываться будущие военные деятели. Лодзинская операция стоила немцам колоссальных жертв, не дав реальных результатов. Наконец, германцы, сосредоточив против нас 2/3 своих сил, хотели нам устроить севернее Полесья „Седан“, но эта операция им не удалась» (135).
