Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина - Шеин Дмитрий Владимирович (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗

Есть еще одна причина, по которой у нас сложилось превратное представление о предвоенном периоде. Мы вольно или невольно конструируем мир, о котором не обладаем достаточными знаниями, из подручного «строительного материала». Так, например, в «17 мгновениях весны» взаимоотношения людей внутри спецслужб Третьего рейха оказываются странно похожими на советские реалии. Штирлиц бесцеремонно забирает пастора Шлага из тюрьмы, которая подчиняется совсем другому ведомству (начальник тюрьмы в форме СС). Причем делается это по устному распоряжению Шелленберга. В реалиях Третьего рейха это было невозможно – требовалось разрешение либо лично от Мюллера, либо из управления криминальной полиции (если пастор был осужден по их линии). Точно так же Мюллер не мог столь же бесцеремонно забрать Штирлица на несколько часов для раскладывания спичек в тюремном подвале без согласования с Шелленбергом. Напротив, в СССР сотрудник спецслужб действительно мог так поступить.

Примерно то же самое произошло в нашем сознании с 1941 г. и в предшествующие ему месяцы и даже годы. Мы примеряли реалии нашего времени, точнее, реалии позднесоветского периода, известного из личного опыта или хотя бы рассказов родителей и родственников, на сталинскую эпоху. Этого не нужно стыдиться, такой подход вещь объяснимая и даже естественная.

Что получилось в итоге? Возможности советское промышленности 1970—1980-х годов проецировались на реальную технику 1941 г. и реальную армию 1941 г. Для СССР незадолго до его распада производство каких-нибудь бронекорпусов, дизелей, обычных, не автоматических, коробок передач было вполне по силам. Конечно, для большинства были очевидны серьезные проблемы с качеством продукции отечественной промышленности. Однако здесь была найдена очень удобная спасительная лазейка. Определенная доля разброда и шатания, охвативших общество в брежневский и горбачевский период, считалась невозможной во времена после 1937–1938 гг. Опять же, не без оснований считалось, что на оборону работают лучшие кадры и здесь задействовано самое лучшее оборудование. Как бы само собой подразумевалось, что «атмосфера страха» заставляла людей работать как можно лучше. Тем более что тогдашней властью признавалась в той или иной форме всеохватность ужасов репрессий. Они были ответом на многие неудобные вопросы. Так что даже те, кто не прикасался через слепую машинопись «самиздата» к фантазийному миру «Архипелага ГУЛАГа», оставались в плену представлений разоблачившего культ личности XX съезда. Статус аксиомы получил тезис о невозможности и немедленной наказуемости серьезных упущений на производстве и в вооруженных силах. В немного гротесковом виде это представление можно выразить одной фразой так: «Если уж невинных сажали, то уж реально виновных наверняка сразу разрывали на куски и пожирали их еще трепещущую плоть в сыром виде».

На самом деле та великая и по-настоящему героическая эпоха была совсем другой. Для ее понимания не нужно сдвигать на несколько десятилетий назад наше настоящее или недавнее прошлое. Понимание реалий дает изучение недоступных до недавнего времени документов. Они словно письма в будущее тех, кто делал реальные Т-34 и КВ, кто сидел в их башнях и за их рычагами, кто готовил и водил в бой их батальоны и полки. Д. Шеин и А. Уланов стали теми людьми, кто прочитал и осмыслил эти письма. Их книга показывает, что реальные 1930—1940-е гг. отнюдь не были проекцией 1970—1980-х в прошлое, смешанной с практически реализованными политическими страшилками Солженицына.

Вместе с тем из вышесказанного не должно сложиться впечатление о книге Д. Шеина и А. Уланова как о сборнике, отражающем только темные стороны армии и военного производства. Она ни в коей мере не является аналогом «Скандалы, интриги, расследования, показать все, что скрыто». Зная документальную базу исследования двух авторов, я остаюсь при мнении, что главной причиной трагедии 1941 г. является упреждение Красной армии в мобилизации и развертывании. Все остальное лишь усугубило и без того сложную для страны и ее вооруженных сил ситуацию. Однако книга, которую вы держите в руках, все равно переворачивает наши оставшиеся во многом лубочными представления об эпохе и ее реалиях. Точнее даже будет сказать, что она расставляет факты и события по своим местам на документальной основе. Рано или поздно надо было это сделать.

Глава 1. Сколько нужно танков?

24 000 и 3300. Целая пропасть между этими двумя цифрами, верно? Мало кто задумывается, что в них заключена не одна загадка, а две. И если первая: почему у СССР было так много танков? – известна всем, то второй вопрос: «почему же у немцев было так мало?» – задают очень немногие. А между тем ответ на него ничуть не менее интересен.

В июне 1941 г. на поле боя столкнулись не просто две державы и даже две идеологии. Проверку боем начали две принципиально разные концепции подготовки к будущей войне. Немецкий подход позволил вермахту достичь ближних подступов к Москве и зачерпнуть каской воды волжской в пылающем Сталинграде. Советский подход вошел в историю фотографиями советских солдат на ступенях взятого штурмом Рейхстага, братанием с союзниками на Эльбе и подписанием акта о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии в Карлсхорсте победной весной сорок пятого.

Но не будем забегать вперед. Посмотрим, как все начиналось.

Итак, представьте себе, что стоите вы у окна кремлевского кабинета, усмехаясь в усы, в руках у вас трубка, набитая «Герцеговиной флор», а за окном этого кабинета – начало 30-х. Только что вы успешно «сосредоточили в своих руках необъятную власть», и теперь самое время помечтать о «грядущей Мировой Федерации Советов» и даже заранее прикинуть, чего и сколько нужно для скорейшего принятия последней республики во всемирный Союз Советских Социалистических Республик. Это просто – достаточно поднять телефонную трубку и сказать: «Визовите мне таварыша Тухачевского… хотя нэт, таварыша Тухачевского нэ надо. Визовите мне нашего Самого Главного Разведчика».

Через некоторое, очень непродолжительное, время в вашем кабинете появляется начальник 4-го (разведывательного) управления штаба РККА Ян Карлович Берзин. Это вам не какой-то там Тухачевский, который даже Варшаву взять не смог. Ян Карлович – руководитель советской разведки с 24-го по 35-й, фактически он и есть создатель того, что в будущем назовут ГРУ. Уж он-то все знает доподлинно. А что не знает – ему подскажут подчиненные, например бывший генерал-майор царского Генерального штаба Александр Андреевич Свечин.

– Здравствуйте, таварыш Берзин. Есть мнение, что у Советского Союза маловато республик. И било би очень неплохо увеличить их число за счет некоторых европейских стран… для начала. Как ви полагаете, что для этого нужно нашей доблестной Красной Армии?

И тут-то Ян Карлович начинает говорить очень странные вещи.

– Товарищ Сталин, – с дрожью в голосе произносит Самый Главный Разведчик, – увеличить число республик было бы, конечно, просто замечательно, но мировая обстановка сейчас такая, что нам бы сохранить в целости то, что сейчас имеем. Вот, – достает Самый Главный Разведчик пачку донесений из Очень Секретной Папки, – что наши супершпионы доносят:

По сравнению с этой мощью сто дивизий Красной Армии перестают выглядеть ужасно грозной силой, не правда ли?

– Вот, значит, – задумчиво говорите вы, – какими силами эти нехорошие люди располагают… А сколько, например, они могут произвести Самого Грозного Оружия – танков?

– Много, товарищ Сталин, – отвечает Берзин. – ОЧЕНЬ много. По нашей оценке на 28-й год, в случае войны только Англия и Франция будут способны производить около 4000 танков.