Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (книга регистрации .txt) 📗
9 марта они достигли места, которое должно было стать их спасением — склада у горы Хувер. По словам Скотта, это оказалось
слабым утешением. Запасов недостаточно. Я не знаю, кого винить — но щедрости и разума не хватило.
И снова винить Скотту нужно было только себя. Включив в последний момент в полярную партию пятого человека и не отпуская Мирса дольше, чем изначально планировалось, он разрушил весь принцип организации складов. Партиям, которые возвращались раньше, пришлось вскрывать запасы и перераспределять их вместо того, чтобы брать заранее приготовленные упаковки. У них не было ни весов, ни мер, и потому было несправедливо возлагать такое бремя на усталых и измождённых людей, чья способность к здравым суждениям к тому времени ослабела.
Нехватка провизии на складе была плохим знаком. Скотт писал: «Собаки, которые должны были стать нашим спасением, явно потерпели неудачу. Думаю, Мирса ожидало трудное возвращение. Печальная путаница».
Скотт сформировал запасы, которых едва хватало для того, чтобы дойти от одного склада до другого. Более того, он оставил склады без резервов на непредвиденный случай. Он сам сделал всё, чтобы шансы на благоприятный исход свелись к нулю. Теперь их спасение зависело от собак.
Но собак не было.
Людям, оставшимся на мысе Эванс, Скотт раздал многочисленные и запутанные указания. Они были настолько строгими, что убивали инициативу, связывали подчинённых и перекладывали ответственность на других. Важные моменты были сформулированы неточно и допускали различные толкования.
В отношении собак, от которых так зависел Скотт, инструкции были особенно расплывчаты, неорганизованны и противоречивы. С одной стороны, они должны были как можно быстрее доставить Скотта домой, но с другой стороны, собаками не следовало рисковать, чтобы сберечь их для следующего сезона. В любом случае Скотт ушёл, не оставив окончательных распоряжений. То, что его нужно встречать на собачьих упряжках, регламентировалось приказами, отправленными с теми партиями, которые возвращались назад. Если бы с ними что-то случилось, командир на мысе Эванс не знал бы, что ему надлежит делать, поскольку Скотт, всё ещё отказывавшийся довериться своим офицерам, не объяснял им собственных намерений. Более того, ответственность за исполнение приказов перекладывалась на другого человека, потому что Симпсон должен был передать командование базой первому офицеру военно-морского флота, вернувшемуся с юга.
В результате бесконечных перемещений всех своих партий Скотт не смог обеспечить на маршруте достаточное количество запасов, чтобы благополучно вернуться домой. С самого начала предполагалось, что именно с помощью собачьих упряжек эта проблема будет решена. Но даже вокруг такой жизненно важной операции Скотт создал атмосферу неопределённости и беспорядка.
Симпсон ожидал прибытия Мирса с собаками к 15 декабря. Но неопределённость сохранялась до 26-го, когда вернулись Дэй и Хупер с неожиданным известием о том, что Скотт взял с собой собачьи упряжки дальше, чем предполагалось вначале. Собаки могли, как отметил Скотт в своём новом приказе Симпсону, «вернуться позже, оказавшись не способными к работе, или вовсе не вернуться. Поэтому не забудьте, что [провизия] должна быть доставлена на „Склад одной тонны“… так или иначе». Симпсон немедленно отправил Дэя и Хупера — не сильно жаждавших этого — заниматься привычной работой и буксировать вручную грузы.
5 января, наконец, прибыл с собаками Мирс. Ему ничего не оставалось, как ждать приказов с юга.
Через три недели вернулся Аткинсон, но без приказа, которому мог бы подчиниться Мирс. Единственной подсказкой относительно намерений Скотта было его расплывчатое наставление «идти как можно быстрее», данное Аткинсону на вершине ледника Бэрдмора. И при этом оставалось в силе распоряжение не выходить слишком рано, поскольку собаки, по мнению Скотта, не могли долго ждать, ведь они страдали из-за того, что им приходилось лежать на снегу. Это, конечно, нонсенс, но таков был приказ.
19 февраля в Хат-Пойнт пришёл старшина Крин и сообщил, что «Тедди» Эванс серьёзно болен цингой, а потому остался в Конер-Кэмпе, где за ним ухаживает Лэшли. В этой ситуации важное сообщение (как бы невзначай переданное с Эвансом перед его возвращением на базу) о том, что собаки должны ждать Скотта между 82° и 83°, было попросту забыто.
Аткинсон как доктор теперь сосредоточился на болезни Эванса. При помощи Дмитрия на собачьей упряжке он привёз Эванса в лагерь и спас ему жизнь — в последний момент.
Никто не подумал о том, что если у Эванса цинга, то Скотт или кто-то из его спутников тоже могли страдать от неё. Лёгкие симптомы, наблюдавшиеся у людей в партии самого Аткинсона, уже говорили о такой возможности. Полярная партия могла оказаться в опасности, и следовало предпринять немедленную попытку её спасти. Но если такие мысли и возникали, никто не удосужился действовать, поскольку Скотт оставил категорический приказ, что его не нужно спасать ни при каких обстоятельствах. Скорее всего, это было бравадой, но оформленной в виде приказа.
Интерпретация приказов, особенно в чрезвычайных условиях и — более того — в полярных регионах, требует здравомыслия. Опасно ограничивать людей строгими инструкциями. Слепое повиновение может привести к несчастью. Лучше всего иметь возможность подстраиваться под обстоятельства и стремиться выполнять конечные задачи. Вот почему Амундсен, уходя с «Фрама», сказал Торвальду Нильсену: «Я предоставляю вам полную свободу действий».
Но база на мысе Эванс функционировала по военно-морским законам. Аткинсон, теперь командовавший ею, был хоть и врачом, но всё же в ранге офицера военно-морского флота. Однако в ситуации, когда требуется здравый смысл и инициатива, военно-морская дисциплина не работает. Выучка и традиции флота по-прежнему требовали абсолютного, безоговорочного и буквального исполнения приказов. Скотт оставался приверженцем строгой дисциплины и постоянно следил за ней. В результате его подчинённые чувствовали скованность и не проявляли инициативу.
Скотт не мог полагаться на чью-то личную привязанность к нему, которая позволила бы нарушить приказ и преодолеть все трудности, чтобы спасти своего командира. Отношение подчинённых к нему наглядно демонстрирует письмо Гриффина Тэйлора, который отправился домой на корабле и написал Фрэнку Дебенхему с удивительной проницательностью: «Если полюс взят, я верю, что у вас будет приятная зима, а если нет, да поможет вам Бог!»
5 февраля пришёл корабль. «Терра Нова» привёз новости, из-за которых Симпсон решил изменить планы и вернуться домой. Он максимально быстро передал дела Райту и приготовился к отплытию. Мирс, тоже готовясь к возвращению, забросил работу. Экспедиция к этому моменту ему настолько опротивела, что он хотел как можно быстрее с нею покончить.
Теперь предполагалось, что Аткинсон возьмёт собак и поспешит за Скоттом, чтобы тот успел на корабль. Но Аткинсон чувствовал, что должен присматривать за Эвансом. Оставался единственный возница собачьей упряжки — Дмитрий. С ним должен был поехать либо Черри-Гаррард, либо Райт. Райт был упрямым, уравновешенным человеком и хорошим специалистом в области навигации. Но, по мнению Симпсона, будучи учёным, Райт был более востребован на мысе Эванс, рядом с инструментами. Поэтому он остался, и навстречу Скотту выехал Черри-Гаррард.
Между тем Черри-Гаррард для этой задачи ни в коей мере не годился. Он никогда раньше не управлял собаками. Он был близорук. Он не умел работать с навигационными приборами. Скотт смеялся над ним, когда он пытался освоить этот предмет. «Конечно, есть чуть больше одного шанса из ста, что ему когда-либо понадобится навигация», — написал Скотт о Черри-Гаррарде незадолго до старта — и вот этот шанс представился.
25 февраля Черри-Гаррард с Дмитрием отправились на упряжках к югу. Черри-Гаррард считал этот поход простой ознакомительной экскурсией. Под руководством Дмитрия без труда проходил по двадцать миль в день, несколько смущённый сделанным в последний момент открытием относительно того, что могут собаки. На «Складе одной тонны» они оказались 4 марта. Однако там не было никаких признаков полярной партии. Начался буран, который продолжался четыре дня и запер Черри-Гаррарда в палатке. Опытный возница мог бы продолжать движение, но он был новичком, а Дмитрий не желал ехать в штормовой ветер.
