Терапия, сфокусированная на сострадании: отличительные особенности - Гилберт Пол (полная версия книги .txt, .fb2) 📗
Система мотивации, поиска ресурсов, драйвов и возбуждения
Функция этой системы состоит в том, чтобы давать нам положительные эмоции, которые ведут, мотивируют, воодушевляют нас на поиск ресурсов, которые нам (и тем, о ком мы заботимся и кого любим) необходимы для выживания и процветания [Depue & Morrone-Strupinsky, 2005]. Мы мотивированы и нам приятно искать, потреблять, достигать приятных вещей (например, еда, секс, комфорт, дружба, признание). Если мы выигрываем, конкурс, успешно сдаем экзамен, идем на свидание с тем, кто нам симпатичен, мы испытываем возбуждение и удовольствие. Если выиграть в лотерею и стать миллионером, можно ощутить легкую гипоманию: столько энергии, что уснуть сложно, мысли путаются, а вам все время хочется закатить вечеринку. Это значит, что система активации и поиска ресурсов разбалансирована. Люди, подверженные маниакальной депрессии, испытывают сложности с тем, чтобы контролировать эту систему, потому что она переключается от низкой к высокой активации. В состоянии равновесия с двумя другими системами эта система направляет нас к важным жизненным целям. Если же блоки и препятствия на пути к жизненным целям становятся "угрозой", система угрозы "подбрасывает" нам гнев, фрустрацию или тревогу.
Эта система отвечает за активацию и получение ресурсов. Нейромедиатор дофамин, вырабатываемый нашим мозгом, важен для наших целей. Те, кто принимают амфетамины или кокаин, делают это, чтобы получить ощущение дофаминового "допинга" и "завестись". Однако спад вызывает, разумеется, противоположные ощущения. Для краткости мы станем называть эту систему системой вознаграждений, это же поможет нам запомнить, что она фокусируется на активирующих позитивных ощущениях и стремлениях. Как мы увидим далее, иногда концентрация на достижениях может быть защитной функцией (глава 14).
Срыв мотивов и планов
Как обнаружили исследователи ранее, блокировка и срыв целей, мотивов, намерений и планов обычно активирует систему угрозы (тревога, фрустрация, гнев). Так происходит до тех пор, пока мы либо не преодолеем препятствие, либо не "отстранимся" от цели [Klinger, 1977]. Отстранение и отказ от цели или стремления могут привести к спаду настроения (грусти). И, чем серьезнее последствия отказа от целей для "я" и сети наших целей, тем сильнее упадет настроение. Иногда депрессия связана с тем, что мы продолжаем стремиться к недостижимой цели (жажда) и с неудачными попытками отказаться от (достижимой) цели [Gilbert, 1984; Klinger, 1977]. Так, человек порой не может смириться с потерей (расставанием, препятствиями, болезнями, травмами). Подход Клингера (Klinger), который заключается в отказе от целей, хорошо вписывается в терапию принятия и ответственности (ACT) [Hayes et al., 2004]. В CFT цели анализируют на предмет их функциональности, особенно те, что связаны с различными формами достижений (глава 14).
Система успокоения, удовлетворения и безопасности
Эта система дает нам возможность привнести успокоение, умиротворенность, миролюбие в свое "я" и достичь баланса. Если животному не нужно защищаться от проблем и угроз, не нужно достигать чего-то и к чему-то стремиться (у него есть достаточно ресурса), оно испытывает удовлетворение [Depue & Morrone-Strupinsky, 2005]. Удовлетворение — это форма счастья. Это ощущение возникает оттого, что мы довольны тем, как все сейчас и чувствуем себя в безопасности. Мы не испытываем ни стремлений, ни нужды. Этот внутренний покой сильно отличается от возбуждения, ощущения, когда мы "на взводе", от "стремления к достижению", за которое отвечает система вознаграждений. Покой отличается и от скуки, вида пустоты, которая тоже относится к минимальным угрозам. Практика медитаций и "замедления" приводят к такому ощущению спокойствия. Человек избавляется от назойливых желаний, становится спокойнее, чувствует связь с окружающими.
Что усложняет эту систему, но имеет при том огромное значение для исследования сострадания, так это то, что она также связана с привязанностью и добротой. Так, если ребенок расстроен, то любящий родитель успокоит его. Любовь и доброта окружающих помогают успокоиться и нам, взрослым, если мы расстроены, и дает ощущение безопасности в повседневной жизни. Эти чувства успокоения и безопасности связаны с теми же системами мозга, что продуцируют спокойные ощущения умиротворенности и удовлетворения, которые дают, например, эндорфины. Гормон окситоцин также связан с чувством социальной безопасности и (вместе с эндорфинами) дает чувство благополучия, которое возникает из ощущения, что нас любят, нам рады и нам безопасно с окружающими [Carter, 1998; Wang, 2005]. Эта система в тренировке сострадания является центральной, поскольку именно она наиболее важна для нашего ощущения благополучия. Мы будем называть ее системой успокоения и удовлетворения.
У Депуэ и Морроне-Струпински [Depue & Morrone-Strupinsky, 2005] можно найти связь двух систем регуляции положительных аффектов с разными типами социального поведения. Авторы отличали аффилиацию от принадлежности и социабельности. Последние связаны с контролем и достижениями, социальным доминированием и (сфокусированным на угрозе) избеганием, отвержением и изоляцией. Теплые отношения аффилиации связаны с чувствами социального единства и безопасности, обеспечиваемыми присутствием и поддержкой других. Социальные отношения аффилиации дают ощущение спокойствия участникам этих отношений, меняют болевой порог, влияют на иммунную и пищеварительные системы, функционируют через окситоциново-опиоидную систему [Depue & Morrone-Strupinsky, 2005]. Как показывает все большее количество исследований, окситоцин выступает в качестве поддержки и буфера для стресс. Те, у кого уровень окситоцина снижен, имеют повышенный уровень стресса и реакции на стресс [Heinrichs, Baumgartner, Kirschbaum & Ehlert, 2003]. Окситоцин влияет и на обработку стресса миндалевидным телом.
CFT различает поиск безопасности и чувство безопасности. Поиск безопасности связан с системой угроз и его суть в предотвращении или борьбе с угрозами. Безопасность — это состояние ума, которое дает человеку чувство удовлетворения и гармонии с собой и окружающим миром, спокойную внимательность и умение исследовать [Gilbert, 1993]. Безопасность — это не то же, что пассивность. Когда мы чувствуем себя в безопасности, мы можем быть активными и энергичными. Если, например, кто-то пытается создать состояние безопасности, изолируясь и дистанцируясь от окружающих, тогда это, скорее, поиск безопасности. Однако при этом проблема в том, что в такой ситуации мозг может расценить изоляцию и дистанцию как угрозу, к тому же в этом случае поведение, направленное на поиск безопасности, отключает их естественный регулятор угроз, то есть, эндорфиново-окситоциновую систему аффилиации. Так, хотя избегание и изоляция могут до некоторой степени срабатывать, сложно понять, влияет ли это поведение на здоровье и благополучие. Разумеется, исследования показывают, что социальная ангедония (то есть, (не)возможность получать удовольствие от социальных отношений) связана с рядом психологических проблем.
Эволюционный функциональный анализ
Ряд ключевых моментов возникает из понимания природы и происхождения наших эмоций, их предназначения и функций. Во-первых, многие негативные эмоции (тревога, гнев, отвращение и печаль) — это нормальная часть нашего эмоционального репертуара. Они неприятны, как диарея и рвота, но эти неприятные ощущения выполняют основные защитные функции, и даже при всем своем неблагоприятном эффекте они не обязательно являются патологиями [Nesse & Ellsworth, 2009]. Наши защитные эмоции настолько важны, что как "эмоциональные" игроки в системе мозга легко могут заместить положительные эмоции [Baumeister et al., 2001]. Еще можно объяснить клиентам, что мозг эволюционировал не для того, чтобы быть счастливым, а для того, чтобы выжить и воспроизвести потомство, так что, иногда нам нужно учиться принятию, терпимости, работе со сложными эмоциями или подавленным настроением. Это не говорит о том, что "что-то не так", это совершенно нормальный ответ на жизненные события.
