Терапия, сфокусированная на сострадании: отличительные особенности - Гилберт Пол (полная версия книги .txt, .fb2) 📗
Родители настолько важны для безопасности ребенка, что дети даже пытаются влиять на сознание своих родителей [Liotti, 2000, 2002; Wallin, 2007]. Они становятся очень покорными, или соперничают и стремятся приложить усилия, или заботятся и помогают, ведут себя вежливо и воспитанно. При этих стратегиях безопасности надеются на то, что взрослому это понравится, и он оценит ребенка и поможет ему. При развитии более экстернализированных стратегий безопасности, например, агрессии и импульсивности, ребенок отказывается от возможности построения отношений аффилиации (теряет надежду на их построение), переключаясь на более самоуверенную, защитную стратегию. Ребенок ведет себя так, чтобы взрослый воспринимал его, как человека, который способен принести вред и опасался его. Это стратегия (внезапной агрессии), которую некоторые доминирующие обезьяны используют для поддержания страха у подчиненных сородичей [Gilbert & McGuire, 1998].
В процессе эволюции люди нуждались в том, чтобы о них заботились и успокаивали при стрессе. Отклонения от этих траекторий развития приводят к последствиям. Неудовлетворенные потребности могут представлять собой угрозу, поскольку человек не может оптимально развиваться без определенных ресурсов. Это может привести к определенной тоске и поиску, а также к различным страхам, что определенные типы отношений нельзя построить или поддерживать [Knox, 2003]. Рука об руку с ними идут комплексные стратегии безопасности и компенсации. Например, девушка, у которой плохие отношения с отцом или которая обращается к нему, чтобы защитить ее (к примеру) от холодной матери, может иметь стремление установить близкие отношения с отцом, и ее влечет к мужчинам старше. Эти мужчины могут быть полезными или нет фигурами привязанности. Учитывая функции родителей, такие как защита, обеспечение, успокаивание, одобрение, поощрение, "радость за достижения другого", все это можно искать в терапевтических отношениях или даже у других людей. Когда человек понимает, что с ним обращаются не так, как ему хотелось бы, он может снова почувствовать, что столкнулся с препятствиями, ощутить угрозу и разочарование.
Незапланированные последствия
В КПТ принято считать, что стратегии безопасности почти всегда имеют непредвиденные и часто нежелательные последствия; "симптомы" — одни из них [Salkovskis, 1996; Stott, 2007; Thwaites & Freeston, 2005]. Эти последствия либо сохраняют проблему, либо усугубляют ее. Так, люди, которые боятся своих эмоций (например, некоторые эмоции вызывают внутреннюю угрозу), прибегают к стратегиям эмпирического избегания, а это ключевой момент в различных терапевтических методах экспозиции, таких как ACT, а также в терапии осознанности [Hayes et al., 2004]. Страх перед раскрытием или выражением своих эмоций и их возможным влияние на других, может привести к избеганию открытости и честности в отношениях. В результате в отношениях отсутствуют самокорректирующие взаимодействия (например, разделение чувства неудовлетворенности), и человек начинает все больше и больше впадать в руминации о невысказанном негодовании. Эти руминации угнетают, и обычно люди не умеют определять реальные трудности и способы их решения или, с другой стороны, не могут отметить то, что им нравится и что они ценят. Попытки сохранить позитивные отношения, проявляя покорность и скрывая негативные чувства, приводят к непредвиденным последствиям, фактически приводя человека к событию, которого он боится. Так человек делает вывод, что его не любят из-за какой-то характеристики, и может не осознавать, что его безопасное поведение вызывает проблемы.
Связь между угрозами, стратегиями безопасности и непредвиденными последствиями сложна. Например, Дэвид вырос в эмоционально неблагополучной среде, пережил смерть младшего брата или сестры. Он вырос в атмосфере, где "просто случаются ужасные вещи". Его мать часто была в депрессии и проявляла агрессию. Нам потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он использовал стратегию "лучше вовсе никогда не надеяться на позитивные эмоции, потому что все это может разрушиться". Дэвид вспоминал, что часто положительно относился к себе, но тотчас же гнев и критика его матери вызывали у него "ужасное чувство, будто сердце замерло" и ощущение, что "не стоило ему так расслабляться". Дэвид разработал жизненный набор стратегий, сознательно пытаясь избежать стимуляции своей системы положительных аффектов. Он просто не позволял себе почувствовать себя хорошо, чтобы не попасть в беду. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что, если он не стимулирует систему положительных эмоций, то почти невозможно выйти из депрессии. Дэвид обнаруживал явный страх перед положительными эмоциями, положительными чувствами по отношению к себе и неспособность обращаться к другим. На работе он слыл очень надежным человеком, который всегда мог "подстраховать". Однако Дэвид осознал, что это так не потому, что он хочет взять на себя ответственность, но чувствовал, что если он этого не сделает, то другие попросту не смогут выполнить свою работу хорошо. Он не боялся быть брошенным или отвергнутым; он был напуган тем, что нет кого-то, кто бы мог взять на себя ответственность и уладить дела, иначе "все это кончится катастрофой". Вы можете себе представить, какие серьезные проблемы с трансфером это нам дало!
Конечно, в этой короткой книге мы не можем вдаваться в подробности всех сложных взаимосвязей, но, если терапевт, используя предельно ясный метод сократического диалога, сфокусируются на направляемом открытии и обратятся к индивидуальным и уникальным паттернам угрозы и самозащиты в жизни человека — эти темы всплывут. Вот почему в CFT мы поощряем не к определению заранее конкретных проблем или глубинных убеждений, как если бы они ставили галочку в контрольном списке, а скорее к уникальным формулированиям случаев, основанных на сложном функциональном анализе и рефлексивном нарративе на всех трех кругах (глава 6).
Хотя различные терапевты говорят о том, что необходимо помочь клиентам осознать, что они часто делают "бесполезные вещи из лучших побуждений", важно иметь очень ясное эмоционально связанное понимание связи между конкретными стратегиями безопасности и событиями, пережитыми в раннем возрасте. Изменения могут происходить только тогда, когда установлены эмоциональные связи, и иногда эти связи бывают очень трогательными. Другими словами, не просто "говорите то-то", а убедитесь, что ваш клиент эмоционально связан с ним. Рассмотрим случай Сьюзен, которая испытывает сильный гнев, направленный на себя.
Пол: Сьюзен, насколько я понимаю, когда мать принимала наркотики и алкоголь, это вас пугало. Вы боялись и прятались в своей комнате, чувствуя себя одиноко [пауза и пространство], но в то же время вы бы хотели быть ближе к маме. Употребление наркотиков можно понять, потому что, как мне кажется, вы пытались найти способ наладить контакт с людьми и почувствовать себя лучше. И, конечно же, освободиться от одиночества и отчаяния, которое вы так долго испытывали [пауза и пространство]. Вы не виноваты, что употребляете наркотики. Это была часть вас, которая пыталась понять, как почувствовать себя лучше и общаться с людьми, сделать все, что в ваших силах.
Сьюзен: Да, но мне следовало знать. Я видела, во что наркотики превратили ее проклятую жизнь. Я была глупа. Просто чертовски глупа.
Пол: [Очень медленно и мягко] Сьюзен, посмотрите на меня. то не ваша вина, что вы чувствовали себя одиноко, правда? Это не ваша вина. Родись вы в другой семье, вы бы не пошли этим путем. [Сьюзен замолкает ненадолго, потому я медленно повторяю] Это не ваша вина.
Сьюзен: [Сьюзен говорит со слезами] О, я полагаю, часть меня не хотела идти этим путем, но другая часть отчаянно пыталась это сделать; Я просто хотела быть вместе, общаться с кем-нибудь. Хотя бы с кем-то. Я всю жизнь жила с наркоманами. В каком-то смысле они казались мне друзьями, своими людьми, которые меня примут, и я был такой же, как они.
