Дальние пределы человеческой психики - Маслоу Абрахам (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

объективной реальности. Сама история науки, во всяком случае биографии

великих ученых, являют собой и дивный эпиграф внезапного,

экстатического постижения истины, и трудную повесть о медленном,

тщательном, постепенном подтверждении ее другими людьми, чья работа

так же отлична от полета мысли первых, как труд скарабея отличается от

свободного парения орла. В связи с этим мне вспоминается, как Кеккуле

увидел во сне кольцеобразную структуру бензола.

Бытует расхожее мнение, что суть науки заключается в накоплении

достоверных данных, в подтверждении истинности гипотез и скрупулезной

проверке идей на предмет правильности или неправильности. Но наука в

любом случае также является и инструментом открытия, а значит, ей

следует понять, что благоприятствует инсайту, откровению, прозрению, и

как затем использовать их в качестве научных данных. Другие примеры

подобного миропостижения - я говорю о высшем постижении, об особой

проницательности, приходящей к человеку в момент высшего переживания,

о способности увидеть ранее скрытую истину - можно найти в высшей

любви, в некоторых религиозных переживаниях, в групповой психотерапии,

в интеллектуальных озарениях и глубоких эстетических переживаниях.

Буквально в последнее время у нас появилась возможность валидизации

подобных способов познания. Эксперименты, проводимые независимо в трех

разных университетах, в которых исследовалась возможность лечения

алкоголизма при помощи ЛСД, оказались успешны в пятидесяти процентах

случаев (1). Я отдаю себе отчет в том, что очень скоро мы оправимся от

радости, вызванной этим удивительным достижением, этим нежданным

чудом, и со свойственной человеку ненасытностью примемся требовательно

вопрошать: <А что же те, которые не вылечились?> Но пока я хочу

процитировать письмо, полученное мною от доктора А. Хоффера.

Датировано оно февралем 1963 года:

120

Ценности

<Мы стремились использовать предельные переживания как терапевтический

инструмент. Наши пациенты-алкоголики принимали ЛСД или мескалин,

слушали музыку, подвергались визуальной стимуляции и словесному

внушению, - все было направлено на то, чтобы вызвать у них предельные

переживания. Такой курс лечения у нас прошли более пятисот

алкоголиков, и сегодня я могу сформулировать некоторые общие

закономерности. Первая и основная заключается в том, что большинство

излечившихся алкоголиков испытывали предельные переживания. И

наоборот, из тех, кто не испытывал таковых, не излечился практически

ни один.

Кроме этого, у нас появились серьезные данные, позволяющие говорить о

том, что аффект является главным компонентом предельного переживания.

Некоторые из испытуемых в первые два дня эксперимента вместо ЛСД

принимали пеницилламин, который вызывал у них переживания, аналогичные

тем, что вызывает ЛСД, но с меньшей выраженностью аффекта. Эти

пациенты погружались в галлюцинирование того же зрительного ряда, у

них отмечалось аналогичное смещение и искажение в способах мышления и

рассуждений, но их эмоциональный фон оставался ровным, они были скорее

сторонними наблюдателями за своими чувствами, нежели участниками

происходящих с ними событий. То есть, эти испытуемые не имели

предельных переживаний. И в результате только десять процентов из них

мы смогли счесть излеченными против ожидавшихся нами шестидесяти

процентов>.

Сейчас мы приступим к подъему на самую вершину - мы примемся за

составление перечня характеристик реальности, светлых черт того мира,

что видится людям в мгновения высших переживаний, и докажем, что они

совпадают с тем, что принято называть вечными ценностями или вечными

истинами. Мы увидим царство старого, доброго триединства - правды,

красоты и добродетели. То есть, перечень описанных характеристик мира,

являющегося взору человека в такие мгновения, одновременно является и

перечнем ценностей. Эти характеристики испокон веков высоко ценимы

великими религиозными мыслителями и философами, и список этот почти

полностью совпадает с теми вещами и явлениями, что у наиболее

серьезных мыслителей человечества заслуживало звания главного или

высшего смысла жизни.

Хочу повторить, что мой тезис формулируется в терминах науки, которую

я определяю как популярную. Любой человек может попытаться

переформулировать его, проверить его для себя; любой может проделать

то же, что проделал я; может, если пожелает, столь же объективно, как

это делал я, записать на магнитофон все, что ответят ему его

испытуемые, и затем обнародовать эти ответы. То, что я изложу ниже -

не схоластика.

Слияние действительного и ценностного

121

Мои опыты можно повторить, подтвердить или опровергнуть, мои выводы,

если угодно, поддаются даже количественной оценке. Они окончательны и

надежны именно в том смысле, что, если взяться повторить эксперимент,

то мы получим те же самые результаты. Даже с точки зрения

ортодоксальной, позитивистской науки девятнадцатого столетия мои

выводы нельзя считать ненаучными. Мои выводы - это когнитивное

заявление, это описание объективной реальности, характеристик космоса,

мира, существующего независимо от воли и пристрастий человека, который

только сообщает о нем и только описывает его, это сухой перечень того,

каким видится мир человеку. Эти данные можно обрабатывать

традиционными научными методами, устанавливая меру их точности или

неточности*.

Однако это же описание мироощущения одновременно выступает и как

оценочное описание. Перед нами предстают ценности, способные

воодушевить человека, вещи, за которые человек готов пойти на смерть,

терпеть боль, страдания и лишения. Их можно назвать <высшими>

ценностями потому, что они, как правило, открываются лучшим людям, в

лучшие моменты их жизни, при самых благоприятных условиях. Мы

оказываемся в понятийной среде высшей, более совершенной, более

одухотворенной жизни, и хочется сразу добавить, что погружение в эту

среду должно стать и главной целью психотерапии, и конечной целью

образования, образования в самом широком понимании этого слова. Именно

в этой атмосфере зарождаются качества, так восхищающие нас в великих

людях, качества, которые были присущи нашим героям, нашим святым,

которые приписывают даже нашим богам.

Таким образом, когнитивный процесс становится одновременно и процессом

определения ценностей. То, что существует, принимает свойства

должного. Факты становятся оценками. Реальный мир, увиденный и

понятый, превращается в мир ценимый и желанный. Мир, который <есть>,

ста-

* Любой человек в меру своей заинтересованности в состоянии продолжить

эти исследования. Например, некоторые из моих студентов осуществили

несколько экспериментов. В одном из них, очень простом, который мы

затеяли только для того, чтобы показать, в каком направлении можно

продолжать работу, мы обнаружили, что у девушек - учащихся колледжа -

высшие переживания зачастую вызываются любовными чувствами и

осознанием того, что они любимы. И напротив, их ровесники-юноши больше

ценят такие вещи, как решение поставленной перед собой задачи, успех,