Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Мужчина глядит на юность, и юность мужчину радует, А грудь у мужчины черная, он весь, как баран, оброс. Утром на белой простыне кровинку будут разглядывать, Но не увидят, что наволочка мокра от горючих слез.
Море разбушевалось, кипит, волнуется Каспий… Сколько впадает речек в его голубой простор. У каждой своя дорога, но все они будто наспех Гибнут в его просторах, сбегая с окрестных гор.
Ходят крутые волны, буен и грозен Каспий. Чайка кричит на отмели, ветер сломал крыло. Но море не слышит жалоб, будь ты хоть трижды распят. Что ему речки, чайки, люди, добро и зло?
Тьма над землей как море, и тишина, как море. Сердце твое, как чайка, стонет в глухую ночь. Но равнодушным людям горе твое – не горе, Жалобы не услышат и не придут помочь.
Как бы ты ни металась в тесных стенах, бедняжка, Вся твоя боль не стоит ломаного гроша. Как тебе очень больно, как тебе очень тяжко, Знает на целом свете только одна душа.
Знает о боли сердца сердце еще второе. Сердце совсем глухое… Но полно его винить… Конь уж давно оседлан, землю копытом роет, Искра надежды гаснет, последняя рвется нить.
Только бы боль разлуки в сердце не затихала. Хуже с пустым-то сердцем жить в беспросветной мгле. Хочбар, уезжая, прощается, благодарит Шамхала, Счастья ему желает, роду и всей земле.
– Путь и тебе счастливый. Мы кунаки отныне. – Витязь в седло садится. Конь заплясал под ним. – Можно ли мне подъехать к окну молодой княгини? Может, она захочет что передать родным?
Хочбар
Будь счастлива, дочь Нуцала. Мне уж пора в дорогу. Дело свое я сделал. Дело пришло к концу. Могу от тебя поклониться твоему родному порогу, Твоему родному аулу. Но что передать отцу?
Саадат
Будь счастлив и ты, гидатлинец. Скажи там отцу и матери, Что дочка благополучна, спасибо им и привет За то, что меня взлелеяли, за то, что меня просватали, За то, что отдали в рабство в самом расцвете лет.
За то, что уделом сделали сухие чуждые степи, За то, что чужие руки впервые раздели меня, За то, что чужие губы выпили первый трепет, Чужое сердце согрелось у моего огня.
Ну и тебе спасибо за то, что ты так умело Просьбу отца исполнил и меня в этот плен привез. Спасибо тебе, мужчина, умеющий делать дело, Но оценить не умеющий женской любви и слез.
Мое влюбленное сердце только тебя искало. Все остальное в жизни лишь мишура и тлен. Вместо сладкого плена в Гидатле в горах и скалах Ты меня отдал в этот ужасный и темный плен.
Будь же, Хочбар, ты проклят. Уезжай скорей без оглядки. Знать я тебя не знаю, видеть тебя не хочу! Знай, что Улан прекрасен. Знай, мне с Уланом сладко. Знай, на его восторги восторгами я плачу.
Я тебя ненавижу. Знай же ты, уезжая, Но в благодарность за службу совет я тебе подам: Не езди в Хунзах к Нуцалу, отца я все-таки знаю, Тебе западня готова, вмиг ты погибнешь там.
Речи ее умолкли, закрылось окно резное. Всадник печально едет через сухую степь. Пылью пылит дорога, дышат просторы зноем. Шура позади осталась, не видно крепостных стен.
Но конь оживленно вдыхает перекаленный воздух. Видно, от гор уж тянет запахами снегов. Всадник коня торопит, он позабыл про отдых, Пыль поднимается облаком из-под глухих подков.
Вот уж они и горы. А всадник опять не весел. Так в Гидатль возвратился со свадьбы похмельный гость. Тут он в собственной сакле на собственный столб повесил Собственную папаху на собственный крепкий гвоздь.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Конец истории печальный Мне остается рассказать. Зурна была в ее начале, В конце играть ли ей опять?
Прошел со свадьбы месяц целый, Как к ночи ночь и день ко дню. И вот Нуцал в свои пределы Зовет всю новую родню.
И дочь, и зять, весь род старинный, Все из Шамхалова дворца Спешат в Хунзах на праздник чинный Поздравить древний род отца.
Как бы вторая свадьба. Значит, Должна не хуже первой быть. Гонцы во все аулы скачут Певцов на свадьбу пригласить.
Вот одного в Гидатль примчало: – Хочбару слава и почет. Есть приглашенье от Нуцала, На праздник он тебя зовет.
Мне наказал он очень строго Твое согласье привезти. – Скажи Нуцалу – буду к сроку. Считай, что я уже в пути.
Но тут второй гонец за первым Примчался, худ и запылен. От Саадат со словом верным, Со словом тайным прислан он.
Отвел подальше, шепчет в страхе: – Сказать велела госпожа, Что гибель ждет тебя в Хунзахе, Умрешь от подлого ножа.
– Не возвращусь, в дорогу выйдя. Скажи спасибо Саадат. Когда смогу ее увидеть, То и погибнуть буду рад.
Что подл Нуцал, я это знаю. Пускай готовит западню. Быть может, жизнь я потеряю, Но честь наверно сохраню.
Но был гонцу на этот случай Еще наказ от Саадат. Собрал он, госпожой научен, Весь гидатлинский джамаат.
На годекан собрались люди, Седые старцы, молодежь. – Что без тебя мы делать будем? – Зачем ты сам на смерть идешь?
– Вы, старцы, мудры, белоусы, И вас я слушался всегда. Но примут там меня за труса, Куда деваться от стыда?
Я уважаю слово ваше. Но горы, что вокруг стоят, Они белее вас и старше. Они мне трусить не велят.
Я, может, глуп, того не скрою, Но честь дороже мне ума. Выходят женщины к герою, К нему подходит мать сама.
Нет человека в мире ближе… Совета сын отважный ждет. – Мой сын, тебя в огне я вижу, Поверь мне, сердце не солжет.
– Мать, хочешь встану на колени, Приникну к платью головой? Да, просьба матери священна, Но все же долг превыше мой.
Тут даже птицы, что летели Над годеканом в этот миг, Вдруг дружно, громко загалдели, И был тревожным этот крик.
– Спасибо, мать, спасибо, птицы, Спасибо, старцы, за совет. Спасибо, люди-гидатлинцы, Но мне назад дороги нет.
Пусть в роге мне, большом и старом, Преподнесет Нуцал вина… – Но в этом роге яд коварный, Заставят пить его до дна.
Князья и беки встанут сзади, Вокруг блистательная знать… – Но кто не выпьет рог на свадьбе, Мужчиной можно ли считать?
Пусть ждет меня судьба лихая. Но я скажу себе – держись! – Но жизнь ведь штука не плохая… – Жизнь труса? Разве это жизнь?
С позорным именем не стану, Не проживу и трех я дней. – Но ты возьми хотя б охрану, Надежных выбери друзей.
– Мои друзья всегда надежны, К тому ж они всегда со мной. То – скрипка, бурка, сабля в ножнах, Винтовка, конь походный мой.
Еще с собой возьму подарки, Коль гостем буду при дворе: С камнями серьги, перстень жаркий И ожерелье в серебре.
Для жениха кинжал с насечкой. Сверкает лезвие – не тронь! А для Нуцала конь с уздечкой, Во всем Гидатле лучший конь.
Быка отборною из стада В его владенья пригоню. Пусть запекут его как надо, Согласно свадебному дню.
Так вышел в путь Хочбар могучий. Вот перешел он Ураду, Вот поднимается по кручам, Вот и Хунзах уж на виду.
Вот по плато, стрелой промчавшись, Конь оставляет пыльный след. – Салам алейкум вам, хунзахцы, От гидатлинцев всем привет!
– А, главный гость! – Нуцал с улыбкой Встречает гостя. – Как житье? Давай коня, давай и скрипку, Давай оружие свое.
Коня накормят под навесом. Почет и скрипке непростой: На гвоздь серебряный повесим, Оружье все – на золотой.
А дочь Нуцала тенью белой Мелькнула в глубине окна. Хочбара, знак руками сделав, Спасти пытается она.
«Не слушай их речей угарных, Вскочи обратно на коня. Здесь припасли тебе коварно Измену, гибель, столб огня».
Бежать? Охоты, как на зайца, Хочбар не предоставит вам! Он саблю отдает хунзахцам, Он скрипку отдает рабам.
В ладоши бьет Нуцал Хунзаха (Приветлив, а в глазах черно): – Коню Хочбара – белый сахар, Кунаку – красное вино!
По этой фразе, как по знаку, Как псы со всех сторон двора, Стремглав напали на «кунака», Свалили наземь нукера.
Его цепями окрутили, Его к столбу ведут, смеясь: – Вином, считай, что угостили, А закусить дадим сейчас.
Торопится Нуцал проклятый, Наказ глашатаю дает: – На минарет иди, глашатай, Скорее собирай народ.
Глашатай должен подчиняться, Не надо лишний раз просить. Чтобы без хлеба не остаться, Глашатай знает, что гласить.
