Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
А раньше, когда страсть на самом деле Была, как смертный грех, запрещена, О ней в аулах горских наших пели Открыто и пандур, и чагана.
Анхил Марин, до крови стиснув губы, Эльдарилав отважный и Махмуд1… И солнце в облаках, как будто бубен, Сверкало и рассеивало тьму.
Когда трава скрывается под снегом, Тоскуем мы по зелени полей. Но стоит первым вылезти побегам, Мы забываем с легкостью о ней.
Любовь не лозунг, чтоб о ней кричали Поэты, как глашатаи, с трибун. Но не позор, чтоб в самом же начале Им на нее накладывать табу…
…Я в зеркало взглянул — Как серебрится В висках росой осенней седина. Моя любовь далекая, ты птица, Которая мной не приручена.
И сердце мне чуть слышно подсказало: Покуда она в памяти твоей, Приподними с невесты покрывало И расскажи бесхитростно о ней.
II.
Шахри, Шахри — таинственное имя, Арабских сказок тонкий аромат… На свете не найти его любимей — Так мне казалось много лет назад.
Когда, касаясь девственной бумаги, Мой карандаш испуганно дрожал, Но первый стих мой полон был отваги, И грифель был заточен, как кинжал.
Закончив, я читал стихотворенье И тут же рвал на мелкие клочки, Швыряя в печь, где жаркие поленья Трещали звонко, грусти вопреки.
Как много лет прошло, но и поныне Мой карандаш взволнованно дрожит… Пускай на волосах не тает иней, Он, к счастью, не задел моей души.
Как тот юнец я вновь краснею рдяно, Охваченный любовною тоской, И вижу — из осеннего тумана Вдруг выплывает вешний образ твой.
Шахри, Шахри… Опять перед глазами… Что ей сказать?.. В груди горит огонь. Когда-то я не выдержал экзамен, Споткнувшись на дороге, будто конь.
А что теперь придумать в оправданье? Что было мне всего шестнадцать лет… С какой строки начать повествованье И отыскать затерянный твой след?
Моя любовь… Ты брезжишь еле-еле, Как искорка потухшего костра. Тогда начну поэму с колыбели, Что колыхали горные ветра.
III.
«Ой, мой маленький сынок Будет знаменитым. Разошью ему черкеску Золотыми нитками.
Подарю ему коня С шелковой уздечкой И старинное ружье С серебряной насечкой.
И папаху набекрень На него надену, Гибкую нагайку дам На лихое дело.
Дорогого самого В люльке покачаю, А ходить научится — В прятки поиграю.
Побежим мы вдоль реки С волнами наперегонки, Что, как резвые барашки, И игривы, и легки.
Как на спинке соловья Крепость я построю, Красный разведу огонь Прямо в синем море.
Как ударю в облака Крыльями орлицы, Коз упрямых пригоню К озеру напиться.
И оленям, что пасутся В Грузии, за далью, На свирели я сыграю И плясать заставлю.
Ах, мой маленький сынок Знаменитым будет. Подарю ему пандур, Чтобы пел он людям.
И в долинах, и в горах, И в ущельях тесных Злой поток остановить Сможет его песня.
А когда наступит срок, Отворив оконце, Впустит в саклю он любовь, Будто красно солнце.
Дай ей Бог счастливый нрав, Чтоб беды не знала. Чтоб и в пасмурную ночь, Как звезда, сияла».
IV.
Вот так на веранде, над люлькой склонясь, Мне мама моя колыбельную пела, В заветных мечтах представляя меня Усатым джигитом на лошади белой.
Еще я «агу» не умел лепетать И мирно посапывал под одеялом, А мама была уже тем занята, Что мне беспрестанно невест подбирала.
Они были так же беззубы, как я, И так же лежали в раскрашенных люльках, Не зная, что участь и их, и моя Решается нынче… Ах, любит — не любит?..
Как много печальных историй в горах Я слышал, хоть лучше совсем не слыхать бы, О грубо разорванных договорах, О так никогда и не справленных свадьбах.
О спорах, о ссорах, о том, что сберечь При нынешних нравах нельзя свои нервы… Но, впрочем, совсем не о том моя речь — Продолжу рассказ о любви своей первой.
Я помню, когда мне исполнилось пять, (А детская память, как надпись на камне: Все буковки можно легко сосчитать И все углубленья потрогать руками)
Соседи, что часто ходили к нам в дом И за руки маленьких дочек держали, Смеясь, называли меня женихом И честное слово торжественно брали:
— Мы свадьбу сыграем на весь белый свет! Готовь побогаче калым, забияка… Не ведая, шутят они или нет, На всех обещал я жениться, однако.
На дочери плотника и чабана, Врача, тракториста — Запутался сам уж… А как-то спросила горянка одна, Вздыхая лукаво: — Возьмешь меня замуж?
Молодку хрычовкою старой назвал, О чем и сейчас не жалею ничуть я. Но следом ее повторила слова Насмешница юная из Гиничутля.
Сорвав с меня шапку, твердила она: — Женись, а не то не получишь папаху… Девица была мне совсем не нужна, Но сердце уже замирало от страха
Неведомого… Далеко-далеко Еще подрастала любовь моя где-то, Пока я носился лихим седоком На струганной палке, не зная об этом.
Цыплята мне были дороже девиц И с горки со свистом летящие сани, И куча мала, и пыхтенье, и визг, И драки — ну, в общем, по горло был занят.
Еще я подарком отца дорожил — Свирелью, что вырезал он мне из ивы. Наверное, дар этот был от души, Предзнаменованием ставши счастливым…
V.
Я рано полюбил стихи — Нет, не читать их с выраженьем, А сочинять их у реки, Шальной до головокруженья.
Мыча у серых валунов Какой-нибудь напев старинный, Мечтал я о предмете снов, Который звался нежно Ниной.
Я был тем именем сражен То ль во втором, то ль в третьем классе, Всех наобещанных мне жен Забывши тут же, в одночасье.
Учительницы русской дочь Сидела на соседней парте, И было мне глядеть невмочь, Когда к ней обращались парни
Постарше… Я бледнел, как мел, И закипал, как будто чайник… Но, наконец, настал предел Невыносимому отчаянью.
Я написать решился ей, Хоть знал по-русски еле-еле. Но чем труднее, тем сильней Стремился я к желанной цели.
Три слова — «Я люблю тебя!» — Мне подсказал мой однокашник, С ухмылкою, пером скрипя, Их начертав на промокашке.
Я русский текст переписал В свою тетрадку аккуратно, Не ведая, что подсказал Приятель мой мне смысл обратный.
Ах, то признание потом Хлопот мне много причинило, Ведь помирила нас с трудом Моя учительница с Ниной.
Она в Москве живет сейчас… Мы с ней, встречаясь год от года, Смеемся, вспомнив третий класс, Над злополучным переводом.
Ее по-дружески обняв, Я воскрешаю время это… — Так значит, ты из-за меня, Расул, впервые стал поэтом?
Я тихо отвечаю: — Да… Лукавя прошлому в угоду, Хотя далекой, как звезда, Была любовь моя в те годы.
VI.
Как только приближалась ночь, Шушукаясь между собой, Меня ребята гнали прочь: — Иди-ка ты, Расул, домой.
Мне был смешон их разговор Об аульчанках молодых… Еще, как буря среди гор, Незримо зрел мой страстный стих.
А годы, словно облака, Бежали, тая на бегу. Жизнь от сентябрьского звонка Летела к майскому звонку.
Но я никак не понимал, В ауле нашем отчего Все от Махмуда без ума И песен пламенных его.
На годекане наизусть Я Пушкина взахлеб читал, Но романтическая грусть Была мне все-таки чужда.
Смеясь над страстью от души, Тогда не верил я вполне, Что бедный Камалил Башир Жил в нашей горской стороне.
Глотал я ночи напролет Рассказы длинные о том, Как краснозвездный самолет Густой туман кромсал винтом.
И виделось мне, как горит, От уличных боев устав, Еще не сломленный Мадрид — Ребячьих снов моих мечта.
Я громко вскрикивал во сне И в бой бросался с головой… А эта книга о войне Мне впрямь казалась золотой.
VII.
День непогожий прояснился, Настала ранняя весна. Мой жеребенок превратился В породистого скакуна.
Я незаметно вырос тоже, Седьмой заканчивая класс. И мой покой уже тревожил Лукавый блеск девичьих глаз.
Но, как и раньше, для острастки Носил я самодельный нож И зло дразнил, вгоняя в краску, Помолвленную молодежь.
— Где твой жених?.. — Кричал Супе я. — Гаджи, невеста твоя где?.. И мне казалось, что сильнее Нельзя двух любящих задеть.
Но это шутки были все же, Хоть с ними и жилось легко… А первая любовь, до дрожи, Была, как прежде, далеко.
