Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги полностью txt) 📗
— Кто это? — тихо спросила Марта у метрдотеля, когда офицер вернулся за свой столик.
— Его сиятельство Луи Бонапарт, младший брат его величества императора, — благоговейным шепотом ответил ей француз.
Марта вздохнула, вспомнив огромную спальню в парижской гостинице, серебряную ванну, мраморный пол умывальной. Взяв тетради, девушка бодро сказала себе: «Поговори с ним. Приедет, и поговори. В конце концов, я хорошо зарабатываю статьями, а ребенок писать не помешает. Мне ведь скоро тридцать…, А мама поможет, я знаю».
Она прошла вверх по улице. Свернув направо, девушка толкнула кованую калитку своего дома. Под дверь был, засунут конверт. Марта распечатала его и быстро пробежала глазами записку: «Только хотела сесть за вторую книгу. Придется отложить до осени».
Она быстро собрала саквояж. Задернув окна шторами, взяв на отгороженной кухоньке нож, девушка поддела одну из половиц. В тайнике лежала простая, деревянная шкатулка. Выбрав один из паспортов, Марта задумчиво сказала: «Этот на юге еще не появлялся. Мари-Анн Лавье, двадцати восьми лет, цветная, уроженка Мартиники, проживает в Балтиморе, домашняя прислуга».
Марта достала из шкатулки пистолет. Уложив его на дно саквояжа, заперев дверь, она быстрым шагом пошла к редакции New York Evening Post.
Констанца сидела с пером в руке, вычитывая гранки своей статьи о пароходстве на Гудзоне. Она сладко потянулась и вспомнила уверенный голос Фултона: «Так теперь будет всегда».
— Он, конечно, женат, — Констанца погрызла перо, — да и я замужем. Все равно, хватит, — она взяла сигарку, что дымилась в фарфоровой пепельнице и затянулась, — в Бостоне скажу Дэниелу, что не буду больше выполнять их так называемые «задания». У меня газета, книги, Роберт… — она почувствовала, что улыбается и сердито добавила: «И Черному Волку все объясню, если он до Бостона доберется».
Фултон напоминал ей Лавуазье. Он водил Констанцу в свою мастерскую, и терпеливо объяснив усовершенствования в паровой машине, усаживал ее на заваленный инструментами рабочий стол. Констанца смеялась. Обнимая его, шепча на ухо что-то нежное, она видела перед собой Антуана. У них и руки были похожи, — рабочие, со следами от ожогов, с длинными, сильными, ласковыми пальцами.
— На Лонг-Айленд поедем сегодня, — Констанца, завершив правку, постучала в низкую перегородку, что отделяла ее кабинет от большого, прокуренного, пахнущего кофе, зала, где сидели репортеры и редакторы.
Констанца настаивала на том, чтобы каждый журналист выходил на улицы. «Поймите, — говорила она, — невозможно писать, сидя в четырех стенах. Вы своими глазами должны увидеть героев, только тогда читатель поверит вам».
— Готово, — сказала она выпускающему, мистеру Мак-Налли, — это идет на первую полосу воскресного выпуска. Заголовок: «От Нью-Йорка до Олбани за сутки». И подверстайте объявление о предварительной продаже билетов, она начнется в августе.
— Там, должно быть, гарью на всю реку пахнет, миссис Констанца, — проворчал Мак-Налли, — джентльмены так не будут путешествовать. И что там — на палубе сидеть?
— Вовсе нет, — уверила его Констанца. «Мистер Фултон показывал мне каюты первого класса, в них шелковое постельное белье, при каждой отдельная умывальная…, Поверьте, мистер Мак-Налли, к следующей весне все правительство штата, все сенаторы — будут ездить именно так. Давайте макет, — велела она. Мак-Налли расстелил на большом столе склеенные листы бумаги.
— Пароход сюда, — Констанца написала своим решительным, твердым почерком: «Фултон». Внизу даем их рекламу, рекламу этого нового обувщика, на Грейт-Джордж-стрит, и рекламу «Клюге и Кроу». Видите, — она показала Мак-Налли альбом, — с рисунками объявления смотрятся гораздо лучше.
— А почему тут изображен парусник? — удивился Мак-Налли, глядя на изящные буквы: «Чай, кофе, специи».
— Мой дядя содержит целый флот быстроходных клиперов, — объяснила Констанца, — они доставляют чай из Индии в рекордные сроки, он совершенно не теряет аромата. Дальше, — женщина взяла перо, — новости из Старого Света: «Неизбежный развод императора Бонапарта, русский медведь и французский петух тайно делят Европу…»
— Они еще соглашения не подписали, миссис Констанца, — осторожно сказал Мак-Налли, — а вы уже думаете, что они будут делить Европу.
— Я знаю, — Констанца усмехнулась: «Сюда ставим карту той самой Европы, вот предполагаемые сферы влияния, — она быстро провела несколько линий пером.
— Опять Польшу делят, — вгляделся Мак-Налли.
— Такой страны уже нет и больше никогда не будет, — отмахнулась Констанца.
— Русский консул может пожаловаться, — озабоченно заметил Мак-Налли. «Еще обидится, что вы их медведями назвали».
— Пусть учится понимать шутки, — ядовито ответила Констанца. «Что мы только не писали о Бонапарте, помните, о его любовницах, а французский консул, когда мы с ним встречаемся в Вашингтоне — только улыбается и расточает мне комплименты». Она задумалась: «О разводе надо написать заметку… — Констанца подняла голову.
— Марта! Сядь, набросай пару десяток строк о будущей невесте Наполеона. Посмотри там, — она махнула рукой, — в картотеке, кто из европейских принцесс свободен. Ты статью о процессе в Мэриленде принесла?
— Конечно, — Марта поставила саквояж на стол и передала ей тетрадь.
— Прекрасно, прекрасно… — пробормотала Констанца, проглядывая текст. «Это пойдет подвалом, мистер Мак-Налли. Женщина в Балтиморе отравила мышьяком своего третьего мужа».
— А с первыми двумя что случилось? — поинтересовался выпускающий.
— Несчастный случай на охоте, — рассеянно ответила Марта, роясь в маленьких шкафчиках орехового комода, перебирая смуглыми пальцами карточки, — и несчастный случай на рыбалке.
— Надо было ей ограничиться несчастными случаями, — пробормотал Мак-Налли, — у нее это лучше выходило.
— На четвертой, — быстро помечала Констанца, — уголовная хроника, вашингтонские сплетни, прогноз погоды и объявления от постоялых дворов. Хоть отдельный альманах для них издавай.
— Так и надо, — Марта быстро писала, разложив перед собой карточки. «Гид по Нью-Йорку, для приезжающих».
— Я подумаю, — быстро сказал Мак-Налли и Констанца согласилась: «Я тоже».
Когда они закончили с макетом, и дверь за выпускающим закрылась, Марта сказала: «Я уезжаю, на все лето». Она протянула Констанце стопку тетрадей: «Вот заказанные статьи, ты отредактируй, что надо. В сентябре увидимся».
Темные глаза Констанцы оглядели ее. Женщина велела: «Ты осторожней. Матери написала?»
Марта кивнула: «Что в деревню отправилась, над книгой работать».
— Я бы тебя перекрестила, — задумчиво сказала Констанца, — но я в Бога не верю». Она прижалась белой щекой к смуглой щеке: «Осенью встретимся».
Марта вдохнула запах цитрона и уверенно ответила: «Да».
Размахивая саквояжем, девушка дошла до переправы через Гудзон, и встала в очередь под вывеской: «Паром для цветных».
Бостон
Экипаж въехал во двор особняка Бенджамин-Вулфов. Мораг, удерживая Теда за руку, — мальчик рвался спуститься вниз, — улыбнулась: «Вот и бабушка и дедушкой, и дядя Элайджа, и тетя Дебора!»
Капитан Кроу, — высокий, мощный, в простой, матросской куртке, загорелый, с полуседой бородой, спешился и протянул руки: «Где лучший мальчишка в Бостоне?»
— Это я! — восторженно закричал мальчик. Тедди попросил: «Мама, отпусти меня!»
Стивен несколько раз подкинул внука в воздух, — тот визжал от счастья. Поставив Тедди на ухоженный газон, капитан открыл дверцу экипажа.
— Бабушка, — смешливо сказал он, — выходи.
— Бабушка Мирьям! — Тед прижался головой к простому, тонкой шерсти платью. От бабушки пахло травами, у нее были веселые, синие, в тонких морщинках глаза. Тед шепнул: «У меня болело горло, но уже прошло. А ты леденцов привезла?»
— Конечно, — бабушка пощекотала его. «Из клена, как ты любишь». Мирьям посмотрела на дочь и озабоченно подумала: «Бледная какая. Тем летом, как у нас Эстер и Натан гостили — она здоровей выглядела».
