Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги полностью txt) 📗
— Иди сюда, — Хаим протянул культю к ее груди и Батшева едва не отшатнулась.
— Закрой глаза, — приказала она себе. «Закрой и терпи».
— Может быть, — подумал Хаим, раздеваясь, глядя на жену, что лежала в постели, — получится по-другому…, Не понадобится эта вещь…, Но ведь она никогда такого не делала, не умеет, я ее не учил… — он неслышно взял футляр из ящика. Положив его рядом с собой, Хаим велел жене: «Встань на колени».
Ничего не случилось. Он посмотрел вниз — жена неумело старалась. Сжав зубы, он приказал: «Помоги мне». Один Хаим этого сделать не мог — культи не слушались. Батшева заставила себя поднять веки. Посмотрев на то, что лежало в футляре, увидев, в свете свечей, месиво шрамов и что-то жалкое, искривленное между ними, девушка дрожащим голосом сказала: «Нет…, пожалуйста, Хаим…, нет…, не надо…».
— Такая же сучка, как та, — гневно подумал Хаим. «Еще чего вздумала — мне отказывать». Виски шумело у него в голове. Он, хлестнув жену по лицу, — руки у него оставались сильными, — выплюнул: «Ну!»
Батшева стояла на четвереньках, рыдая, уткнувшись лицом в подушки, чувствуя болезненные толчки сзади. «Надо будет заказать большего размера, — довольно подумал Хаим. «Правильно врач сказал — ей понравится».
Он, наконец, почувствовал что-то теплое, поднимающееся внутри него, но не успел подставить ладонь. «Ничего, — Хаим поглядел на лужицу, что растекалась на простыне, — ничего, теперь я знаю, как это делать. Вернусь с границы, и у нее непременно будет ребенок».
Жена просила отпустить ее в гардеробную, однако он велел ей остаться. Он выпил еще виски. Засунув культю ей между ног, Хаим заснул.
Дэниел поднялся и посмотрел на Парк-Роу. Тони уже на углу не было, и он поморщился: «Выдать ее замуж и жить спокойно. За пасынка Мэдисона, хотя он пьет, говорят…, Да какая разница, главное, что президент будет доволен, и я тоже».
Он подошел к зеркалу и осмотрел себя — он был в отлично сшитом, темном сюртуке, с белым, шелковым галстуком, на лацкане блестела золотая, масонская булавка. Дэниел нашел в поставце бутылку вина. Налив себе, полюбовавшись красивым, жестким лицом, он вдруг улыбнулся: «Конечно, она ко мне пришла. Прибежала даже».
Он услышал свой мягкий голос: «Вы пейте, миссис Горовиц. Этот сервиз я для вашей семьи держу, а чай — от «Клюге и Кроу». Все-таки лучше индийского чая ничего нет. Хотя этот с Цейлона, как мне из магазина написали. Отменный букет».
Дэниел наклонил серебряный чайник над ее чашкой: «Когда мы объявим войну британцам, мы издадим распоряжение о секвестре их собственности в Америке. Так что мой бывший тесть не получит ни квартиры, ни имения. И Питер лишится своего представительства. Жаль, но что делать — в таких вещах не избежать косвенного ущерба. У Тедди, наверняка, есть британский паспорт — Марта ему устроила. Он там деньги держит, в Лондоне. Тоже мне патриот. Но его я арестовывать не буду. Все, же брат».
— Как вы себя чувствуете? — нежно спросил он, глядя на бледные щеки Батшевы. «Весна в этом году поздняя, обычно в марте здесь уже не лежит снег. Не мерзнете?»
Батшева вдохнула запах сандала, старой кожи на переплетах книг, — они сидели в библиотеке. Девушка, неожиданно, разрыдалась. «Мистер Вулф, мой муж…, Он опять в госпитале…»
— Вот что он им сказал, — удовлетворенно подумал Дэниел. «Ну и славно. Незачем им знать, что это я его на канадскую границу отправил. Там полковник Уотсон обо всем позаботится. Шальная пуля, такое случается».
— Мне очень жаль, миссис Горовиц, — он вздохнул и оглянулся на полуоткрытую дверь. Было воскресенье, дом был тихим — слуг он отпустил. Батшева была в скромном, закрытом шелковом платье цвета осенних листьев, волосы — прикрыты шляпой, только на виске золотился мягкий локон. Ожерелье из топазов лежало на высоком воротнике. Она все плакала — тихо, горестно. Дэниел, поднявшись, наклонился над ее креслом: «Не надо, не надо, миссис Горовиц, я уверен, что он выздоровеет».
Темные, большие глаза посмотрели на него. Батшева, одними губами, проговорила: «Я не хочу, чтобы он выздоравливал».
Все было просто. Он стоял на коленях, обнимая ее, укачивая, утешая, девушка откинула голову, почувствовав его поцелуй, шляпа слетела на ковер. Дэниел зарылся лицом в белокурые, пахнущие фиалками пряди, и она еще зашептала: «Господи, это грех…, Нельзя, нельзя…»
Девушка билась в кресле, плача, комкая подол платья, кусая нежную руку, сдерживая крик. Батшева, изумленно глядя на него, выдохнула: «Я не знала…, не знала, что так можно…»
— Сладкая, какая сладкая, — Дэниел поднял ее на руки, унося наверх, в спальню. «Папа был не дурак — Марту в постель уложил, когда той шестнадцать было. А этой двадцать один. И она вся моя». На кремовом шелке простыней ее тело отливало жемчугом, она целовала ему руки и шептала: «Еще, еще, пожалуйста, еще…»
Дэниел лежал, обнимая ее, гладя по голове, и вдруг услышал страстный голос: «Я уйду к вам, мистер Вулф…, Я разведусь с ним, приму крещение…, Моя сестра крестилась, и я тоже…».
— Скандала мне не надо, — холодно подумал он, устраивая ее на подушках, раздвигая стройные ноги. Она вцепилась нежными пальцами в его русые, чуть побитые сединой волосы и сдавленно закричала. «Меир заместитель министра финансов, а я — в скором времени вице-президент, — хмыкнул про себя Дэниел. «Не надо огласки».
Он усадил ее наверх. Дэниел ласково шепнул, удерживая девушку за стройную спину: «Что ты, милая. Я сам обо всем позабочусь…»
Батшева только мелко закивала, глядя на него расширившимися глазами. Зарыдав, девушка вцепилась зубами ему в плечо.
— Уже позаботился — удовлетворенно подумал Дэниел. «У них по закону, Натан должен ее освободить после смерти старшего брата, я помню. Освободит, и мы обвенчаемся. А потом я стану президентом, — он незаметно усмехнулся. Перевернув ее на спину, целуя маленькую грудь, Дэниел услышал шепот: «Я люблю вас!»
— Я тоже тебя люблю, — он взял в ладони ее лицо. Дэниел повторил, прикасаясь губами к длинным, влажным ресницам: «Люблю».
Тони обернулась на окна квартиры — отца не было видно. Она обошла маленький парк и заметила Ната — брат стоял, прислонившись к решетке, засунув руки в карманы рабочей, холщовой куртки. Он помахал Тони и улыбнулся: «Парк для белых, извини».
— Это ты меня извини, — девушка зарделась. «Я не подумала. Все в порядке?»
Нат кивнул: «Элайджа меня в Олбани подхватил. Ему мистер Фултон дал на испытание паровую лодку, маленькую. Мы за ночь сюда добрались».
— Иди, — велела Тони. «Он там. Вроде в неплохом настроении. Даст он тебе денег, не бойся. Как мама твоя?»
Нат пожал плечами: «Расстроилась, конечно, но я ведь вернусь из Парижа, через три года. Стану юристом и вернусь. И Тедди сказал, что он мне поможет, с практикой, раз он теперь в Верховном Суде. У него много цветных клиентов было, он мне кое-кого передаст. Элайджа на верфи, — Нат улыбнулся, — он тебя потом в парке ждать будет. А ты куда?
— К адвокатам маминым, — Тони достала из бархатного мешочка письмо. «Вызывают зачем-то, — она пожала брату руку и шепнула: «Удачи тебе!»
Юноша вздохнул и пошел к отделанному мрамором парадному подъезду дома.
Нат присел на ступеньку лестницы и опустил голову в руки. Отец даже не стал его слушать. Он измерил юношу холодным взглядом и поинтересовался: «Откуда ты знаешь этот адрес?»
Юноша зарделся: «Это отец…, Ему нельзя врать».
Он стоял в кабинете — Дэниел даже не предложил ему сесть. Отец, оторвавшись от бумаг, разложенных по сосновой, простой конторке, повторил: «Откуда?»
— Мы с Тони… — пробормотал Нат, — в Бостоне познакомились. Когда ее бабушка и дедушка в Америке гостили. Мы писали друг другу…, Она мне сказала, что ты здесь будешь. Ты ведь с осени в Бостон не приезжал…, Мне надо было тебя увидеть.
Дэниел посмотрел на сына — он был высокий, белокожий, изящный, с чуть вьющимися, темными волосами. «Если это какая-то девка, — вздохнул Дэниел, — дам денег, ладно. В конце концов, это моя обязанность, как отца. Хотя я ему все объяснял, осенью еще».
