Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги полностью txt) 📗
Капитан сразу увидел ее. Тони была в шерстяном, цвета желудей платье, белая полоска на воротнике облегала стройную шею, волосы были прикрыты холщовым чепцом. Она быстро шла по Арч-стрит, вся окутанная весенним солнцем, щебетом воробьев, в тени уже зеленых, высоких деревьев. Элайджа внезапно почувствовал боль где-то в сердце. «Никогда, никогда я ее не покину, — пообещал он себе. «Всегда буду рядом, как папа всегда — рядом с мамой. Только на озерах стану плавать, и буду возвращаться домой, к ней и детям. Тони, моя милая Тони…»
От нее пахло свежим ветром. Элайджа поднес ее руку к губам: «Ты самая красивая девушка на свете, Тони. Пойдем, — он улыбнулся, — все собрались, ждут. Стол накрыли, лимонад имбирный и печенье. У нас все просто».
Все действительно было просто. Тони окинула взглядом беленые стены, ряды темных, деревянных скамей. Мужчины и женщины сидели, опустив головы, в маленьком зале царила полная тишина.
— Элайджа мне рассказывал, — вспомнила Тони, устраиваясь рядом с женихом на скамье, что стояла впереди, отдельно от других, — это такое же собрание, как и все остальные. Когда мы будем готовы, мы скажем обеты.
Ей было спокойно — так спокойно, как, — поняла девушка, — было рядом с матерью, когда она была еще жива. «Папа был бы рад, — вздохнула Тони, — мама писала, что он тоже в Бога верил. Так вот откуда у меня интерес к науке, — девушка, невольно улыбнулась, и посмотрела на лучи солнца, что играли в чистых стеклах окон.
Ей все, внезапно, стало ясно. Тони, подняв голову, все еще улыбаясь — взяла жениха за руку. «Друзья, я беру Элайджу в мужья, и обещаю, с помощью Всевышнего, быть ему верной и любящей супругой, пока не разлучит нас смерть, — выдохнула девушка, и услышала его голос: «Друзья, я беру Антонию в жены, и обещаю, с помощью Бога, быть ей верным и любящим супругом, пока не разлучит нас смерть».
Потом они подписывали брачное свидетельство, их все поздравляли, на заднем дворе дома, где были расставлены деревянные столы, бегали и смеялись дети. Тони, грызя печенье, чувствовала, как муж держит ее за руку — твердо и ласково, не отпуская, гладя пальцами ее ладонь.
— А кольцо, — Элайджа посмотрел на ее пальцы, — кольцо у нас тоже, самое простое. Это золото, — он рассмеялся, — я сам нашел. На северном берегу Великого озера, когда мы туда с вояжерами в экспедицию ходили.
— Самое лучшее, — Тони прислонилась головой к его плечу и счастливо подумала: «Завтра на север поедем. Элайджа сказал, через две недели дома будем. Оттуда Дэвиду напишу, в Экзетер, он меня не выдаст. И дедушке напишу, в Лондон. А этот, — она заставила себя не вспоминать зеленовато-голубые, холодные глаза, — этот ничего не сделает. Я ему не дочь, у него нет никаких прав на меня. Если он посмеет нас, хоть пальцем тронуть — я до Верховного Суда дойду, не испугаюсь».
Элайджа оглянулся и быстро поцеловал ее в висок: «Все, любовь моя, убегаем. Я совсем, совсем не могу ждать, я уже пять лет жду, — он тихо рассмеялся. Тони неслышно ответила: «Я тоже, капитан Кроу».
Холщовые занавески шевелил ветер с реки, на половицах золотилось солнце. Тони, хихикнув, сидя на кровати, прожевала сыр — тарелка стояла между ними: «Между прочим, мне сегодня отказались продать анатомический атлас».
Элайджа приоткрыл один лазоревый глаз и лениво улыбнулся: «А что ты хотела там увидеть?»
Тони поставила тарелку на пол и протянула руку.
— Вот это, — на розовых губах появилась лукавая улыбка. «И вот это — тоже, — Элайджа застонал и попросил: «Еще!». Она наклонилась и успела подумать: «Все просто. Надо любить, остальное самое получится». Белокурые, распущенные волосы накрыли их мягкой волной. Он погладил Тони по нежным плечам: «Дома сразу возьму бот, и уедем на острова. Будем купаться, жарить рыбу на костре и собирать ягоды. Неделю. Нет, две недели».
Тони подняла голову и он велел: «Иди сюда. Вот, — он рассмеялся, — прямо сюда, правильно».
— Я, — сказала Тони, задыхаясь, почувствовав его губы, — поняла. Так хорошо…, что хочется кричать…, прости…, так хорошо, Элайджа.
Она откинулась назад, мотая головой, подушки полетели на пол, они тоже — оказались там. Тони, прижимая мужа к себе, шепнула: «Никуда, никуда тебя не отпущу, слышишь!»
— Я и не собираюсь, — уверил ее капитан Кроу. Целуя откинутую назад шею, он добавил: «Мы всегда будем вместе, любовь моя».
Устроившись на кровати, нежась в его руках, Тони рассмеялась: «Твой отец, говоришь, тебе все рассказал? А сейчас ты будешь практиковаться?»
Элайджа погладил нежное бедро и уложил ее на бок. «Каждый день и каждую ночь, любовь моя. У меня, кажется, хорошо получается. Впрочем, тебе об этом судить».
Тони нашла подушку. Подтянув ее поближе, зажав в кулаке угол, девушка сквозь зубы ответила: «Просто отлично, капитан Кроу…, А на тех островах, там нет никого?»
— Никого, — он целовал ее острые лопатки. «Ни одного человека, кроме нас, там не будет, любимая».
— Покричу, — удовлетворенно выдохнула Тони, прижимаясь к нему, подставив ему губы.
Она заснула, лежа белокурой головой у него на плече. Тони видела прозрачную, зеленоватую воду озера, и блеск золотого эфеса где-то далеко, на дне.
— Шпага Ворона, Элайджа рассказывал, она у отца его, — еще не открывая глаз, вспомнила Тони. Она проснулась. Высвободившись из рук мужа, девушка посмотрела в полуоткрытое окно — над Филадельфией висел тонкий серпик луны. Было тихо, так тихо, что Тони, испугавшись, устроившись под боком у мужа, услышала его шепот: «Что случилось, милая?»
— Элайджа, — вздохнула Тони, — а если начнется война? Мы же на границе. Там Канада, в ней британские войска.
Капитан погладил Тони по голове и неожиданно хмуро ответил: «Будем надеяться, что не начнется, любовь моя. Спи, мы завтра рано выезжаем, а я еще хотел… — Тони услышала, как он улыбается и ласково ответила: «Обязательно, капитан Кроу. Можно даже прямо сейчас, как я вижу».
— Видит она, — усмехнулся Элайджа, наклонив голову, целуя маленькую, девичью грудь. «Надо же не только смотреть, миссис Кроу».
Она заснула, быстро, как ребенок, натянув на них одеяло. Элайджа еще долго лежал, обнимая ее, шепча что-то ласковое, глядя на лунный свет, что серебрил ее волосы.
— Не начнется, — твердо повторил себе капитан Кроу, закрыв глаза, чувствуя рядом спокойное тепло ее тела.
Часть одиннадцатая
Лето 1812 года
Лидс
На строительной площадке было тихо, рабочие ушли на обед. Преподобный отец Корвино огляделся и украдкой погладил теплые, каменные стены: «Поверить не могу. На пятьдесят детей места хватит. К августу, Франческо говорит, уже и закончим».
Отсюда, с холма, был, виден весь Лидс — шпиль его бывшего прихода, церкви Святой Троицы, черепичные крыши домов, красный кирпич мануфактур, дымок локомотива на железной дороге Миддлтон, что вела к шахтам.
— Майкл ее строил, — Пьетро прислонился к нагретому солнцем камню. «Успел нас покатать, перед отъездом. Господи, — он перекрестился, — только бы у Мэри все хорошо было, мы за нее молимся.
Старый приют стоял в низине, рядом со зданием школы и его церковью — серого камня, уютной, небольшой.
— Святого апостола Варфоломея, — ласково улыбнулся Пьетро. В приходе были почти одни ткачи. Здесь, в Армли, на западе города, возвышались здания мануфактур «Клюге и Кроу», блестели мелкими переплетами огромные окна шерстяной фабрики Готта — крупнейшей в мире. Вдали сверкал канал. Пьетро, присмотревшись, увидел плоские баржи — отсюда, из Лидса гнали в Ливерпуль, в порт, уголь и ткани.
Пахло гарью и немного — свежей, летней травой.
— Ты здесь, — услышал он голос. «Очень хорошо, пойдем, посмотришь, что я с кухней придумал».
Франческо ди Амальфи, — он был высокий, темноволосый, в холщовых брюках и пропотевшей рубашке, — высунулся наружу.
