Покинутый (ЛП) - Родионова Ольга (электронная книга TXT) 📗
- Не имел удовольствия, малыш, — бросил он через плечо. — А хотелось бы. Хотя
я тоже внес лепту. Я был наводчиком.
Да, он говорил на западном диалекте. А у кого был западный диалект? У человека,
который шантажировал Дигвида. У человека, который грозил Виолетте и пугал ее
«чудовищным» ножом.
- Остановись и сразись со мной! — крикнул я. — Ты так жаждешь крови Кенуэев,
так попробуй пролить мою!
Я был проворнее, чем он. Быстрее, а теперь и ближе. Я слышал в его голосе
одышку, и конечно, я схвачу его, дело лишь во времени. Он это понимал, и чтобы не
тратить понапрасну сил, он решил остановиться и дать бой, и поэтому перескочил еще
через одну поваленную ветром корягу и выпрыгнул на небольшую опушку, по которой он
стал кружить, взяв свой кривой ножик наизготовку. Кривой, зазубренный, «чудовищный»
нож. Лицо его было землистым и ужасно рябым, как будто от перенесенных в детстве
болезней. Он тяжело дышал и тыльной стороной ладони поминутно вытирал рот. Шляпу
он потерял во время погони, волосы у него были коротко стриженные и чуть седые, а его
плащ, темный, как и говорил лавочник, был разорван, а под плащом и в разрывах
виднелся красный военный мундир.
- Ты ведь британский солдат, — сказал я.
- Я ношу эту форму, — усмехнулся он, — но интересы у меня другие.
- Вот как? И кому же ты присягал? — спросил я. — Ты ассасин?
Он покачал головой.
- Я сам по себе, малыш. То, о чем ты можешь только мечтать.
- Давненько меня не называли малышом, — сказал я.
- Ты думаешь, что сделал себе имя, Хэйтем Кенуэй. Убийца. Тамплиерский палач.
Потому что убил парочку толстых торговцев? Но для меня ты малыш. Ты малыш, потому
что мужчина смотрит своим целям в лицо, а не подкрадывается к ним глухой ночью со
спины, как змея. — Он помолчал. — Как ассасин.
Он принялся перекидывать нож из одной руки в другую. Это почти
гипнотизировало, во всяком случае, я заставил его в это поверить.
- Думаешь, я не умею драться? — спросил я.
- Это еще надо доказать.
- Лучше всего здесь.
Он сплюнул и одной рукой поманил меня к себе, а в другой у него вертелся нож.
- Давай, ассасин, — подначивал он. — Посмотрим, каков ты в первой схватке.
Увидишь, как все это на деле. Давай, малыш. Будь мужчиной.
Он думал разозлить меня, но я, наоборот, лишь стал внимательнее. Он нужен мне
живым. Я должен поговорить с ним.
Я впрыгнул через корягу на опушку и чуть неловко размахнулся, чтобы оттеснить
его и принять стойку, прежде чем он ответит. Несколько мгновений мы кружили друг
возле друга и выжидали момент для новой атаки. Я нарушил это затишье: сделал выпад,
резанул и отступил для защиты.
На секунду ему показалось, что я промахнулся. Потом он сообразил, что по щеке у
него стекает кровь, он тронул лицо рукой, и глаза его удивленно расширились. Первая моя
кровь.
- Ты недооценил меня, — сказал я.
Улыбка его стала натянутой.
- Второго раза не будет.
- Будет, — ответил я и снова пошел вперед: сделал финт влево и перевел атаку
вправо, когда его корпус уже брал защиту с ненужной стороны.
На его свободной руке появилась рана. Кровь запачкала его разорванный рукав и
стала капать на землю, ярко-красная на зеленовато-бурой хвое.
- Я сильнее, чем ты думал, — сказал я. — Все, что ты видишь впереди — это
смерть, если не заговоришь. Если не скажешь все, что тебе известно. На кого ты
работаешь?
Я легко скользнул вперед и снова резанул, пока он махал ножиком, как
ненормальный. Другая щека тоже закровоточила. Теперь на его землистом лице было две
алых полоски.
- Почему был убит мой отец?
Я сделал еще выпад и на этот раз рассек ему кожу на тыльной стороне кулака, в
котором он стискивал нож. Если я рассчитывал, что он выронит нож, то меня ждало
разочарование. Если я рассчитывал показать ему мои навыки, то это мне вполне удалось,
и его лицо тому доказательство. Его кровоточащее лицо. Оно больше не ухмылялось.
Но он все еще мог драться, и когда он ринулся вперед, это произошло
стремительно и плавно, и нож он успел перекинуть в другую руку, чтобы сбить меня с
толку, и его удар почти достиг цели. Почти. Он достиг бы наверняка, если бы… если бы
он заранее не показывал мне этот свой хитрый трюк и если бы движения его не
замедлились из-за ран, полученных от меня.
Как только он атаковал, я легко увернулся от его лезвия и ударил мечом вверх,
проткнув ему бок. Однако мне оставалось лишь выругаться. Я ударил слишком сильно и
попал в почку. Он был мертв. Внутреннее кровоизлияние убило бы его в полчаса, но
потерять сознание он мог прямо сейчас. Был ли он еще в сознании или нет, не знаю, но,
оскалив зубы, он снова двинулся на меня. Зубы теперь были в крови, я слегка
отодвинулся, взял его руку, вывернул ее и сломал в локте.
Звук, который из него вырвался, был не столько криком, сколько мучительным
стоном, а я переломал ему руку больше для эффекта, чем с какой-то целью; нож с мягким
стуком упал на землю, а следом опустился на колени и сам хозяин.
Я выпустил его руку, и она безжизненно скользнула вниз — мешок сломанных
костей в коже. Кровь уже отлила от его лица, а возле пояса растеклось черное пятно.
Плащ обвился вокруг тела. Он бессильно потрогал сломанную руку здоровой, а потом
поднял на меня глаза, и в них был что-то горестное и почти трогательное.
- Почему ты его убил? — ровным голосом спросил я.
Как вода, вытекающая из плохо закрытой фляжки, он осел на землю и повалился на
бок. Все в нем теперь умирало.
- Говори, — настойчиво сказал я и наклонился поближе к его лицу, на которое
налипли сосновые иголки.
Он делал последние вздохи на подстилке из лесного перегноя.
- Твой отец, — начал он, закашлялся, сплюнул кусочек сырого мяса и начал снова:
— твой отец не был тамплиером.
- Знаю, — оборвал я. — За что его убили?
Я чувствовал, что лоб у меня пошел складками.
- Его убили за то, что он отказался вступить в Орден?
- Он был… он был ассасин.
- И его убили тамплиеры? Они за это его убили?
- Нет. Его убили за то, что у него хранилось.
- Что? — я наклонился еще ниже, отчаянно пытаясь уловить его слова. — Что у
него хранилось?
Ответа не было.
- Кто? — я почти кричал. — Кто его убил?
Но его уже не было. Рот открылся, глаза дернулись и заволоклись туманом, и
сколько я ни хлестал его по щекам, он так и не пришел в сознание.
Ассасин. Отец был ассасином. Я перевернул солдата, закрыл ему выкаченные
глаза, и стал вытряхивать наружу содержимое его карманов. Там был обычный набор:
деньги да рваные бумажки, одну из которых я развернул в надежде найти солдатские
документы. Документы были — полковые, точнее, гвардии Колдстрим, две с половиной
гинеи за вступление и затем по шиллингу в день. На документах стояло имя полкового
казначея. Подполковник Эдвард Брэддок.
А Брэддок со своей армией был в Голландской Республике, сражался против
французов. Я вспомнил о человеке с волчьими ушами, которого видел давеча в подзорную
трубу. И внезапно я понял, куда он направлялся.
4
Я развернулся и ринулся через заросли напролом к хижине, и через считанные
минуты был уже у порога. На солнцепеке терпеливо паслись лошади, а в хижине было
темно и прохладно, Реджинальд стоял возле Дигвида, который сидел по-прежнему
привязанный к стулу, с поникшей головой, и я понял, что проворонил и второго…
- Он мертв, — только и смог я вымолвить и глянул на Реджинальда.
- Я пытался ему помочь, Хэйтем, но душа бедняги была уже слишком далеко.
- Как? — резко сказал я.
- От ран, — Реджинальд тоже стал резок. — Или не видно?
