Ватажники атамана Галани - Хапров Владислав Викторович (бесплатные полные книги txt) 📗
Учти, астраханский губернский начальник лют, лжив и продажен. Потому сразу запугай его. Веди себя нахально. Сунь в морду свою бумажку. Пригрози Тайной канцелярией за то, что якшается с ворами. Понял Артемий?
— Чего же тут непонятного, — пробурчал я.
После того, что я пережил, попытка запугать астраханского губернатора, который может тут же приказать содрать с меня живьём кожу, казалась делом вполне будничным. Двум смертям не бывать, а одной всё равно не миновать. Я уже сбился со счёта, сколько раз с тех пор как начались мои приключения, стоял на краю могилы. И подумал, что если Господь дозволит мне пережить всё это, то я упаду перед государем на колени и буду слёзно умолять его в награду за труды и опасности определить меня на самую скучную бумажную службу, какая только есть в российском государстве.
— Ну а что делать дальше, думаю и сам сообразишь, — закончил Матвей Ласточкин. — Ты теперь парень ушлый. Прошёл огонь и воду. Так что в моих подсказках особо не нуждаешься.
Когда часы на недостроенной ещё колокольне над Пречистинскими воротами кремля, пробили шесть часов по полудню, множество нарядных колясок стало съезжаться к воеводскому дому. В них сидели офицеры астраханского гарнизона, чиновники, влиятельные в городе купцы. Вместе с ними ехали их жёны одетые в новомодные платья, привезённые купцами из Москвы со сплавными караванами.
Незадолго до этого во двор воеводской усадьбы въехала крестьянская телега, нагруженная тремя большими бочками. Здесь её встретил пузатый приказчик и два дюжих дворовых мужика:
— Сгружай, — велел приказчик дворовым.
Мужики сняли с телеги одну за другой три бочки и закатили их в погреб.
— А как с деньгами-то? — поинтересовался пивовар. — Когда заплатишь?
— Недосуг сейчас, потом, — недовольно буркнул приказчик. — Езжай с богом.
Пивовар безнадёжно махнул рукой и развернул телегу.
Подождав пока дворовые уйдут, я вылез из бочки и до начала ассамблеи просидел в погребе. Затем выбрался из него и проник в дом.
Оделся я так, чтобы сойти за камердинера кого-нибудь из господ, поэтому на меня абсолютно не обращали внимания, словно я сделался невидимкой. Гостей в доме было великое множество, и всех их слуг в лицо никто знать не мог. Матвей Ласточкин сказал, чтобы я не пытался скрываться, а свободно расхаживал из комнаты в комнату, делая вид, что спешу исполнить какое то поручение. Я так и делал, поражаясь тому, что меня никто не останавливает и не спрашивает, кто я таков и откуда взялся.
Сначала гостей позвали за стол, ломившийся от обильных яств. В столовой, приглушая гул человеческих голосов, играли на флейтах и лютнях крепостные музыканты. Потом начались танцы. Кто не любил или не умел танцевать разошлись по комнатам, где были приготовлены настольные игры или курительные трубки. Одна комната была специально устроена для любителей дорогого восточного лакомства, именуемого гашишем, вызывавшего одурманивающее состояние и удивительные видения.
Волынский направился в эту комнату и через некоторое время вышел от туда нетвёрдой походкой. В его расширенных зрачках метались огненные чёртики. Он подошёл к одному из купцов и положил ему руку на плечо. Тот обернулся.
Музыканты сразу перестали играть.
— Так значит ты, Федулка, считаешь, что моя жена похожа на лошадь, — сквозь зубы процедил он.
Купец аж подавился от неожиданности.
— Да что вы такое говорите, — забормотал он. — Ваша жена прекрасна как…, как….
Он так и не нашёлся с чем сравнить жену воеводы. А тот ему в лоб:
— Третьего дня в приватной беседе со своим приказчиком Ягупкой Ладыниным ты обозвал мою супругу длинномордой кобылой.
Матвей Ласточкин говорил мне, что астраханский губернатор наводнил город своими подсылами, и понял, что должно быть они доложили ему о том, как непочтительно Федулка отозвался о его супруге.
Купец весь побледнел и затараторил, что не помнит, что он говорил, так как был сильно пьян. А с пьяного взять нечего. Язык что помело.
Воевода хлопнул в ладоши и громко позвал:
— А ну, мои молодцы, поучите-ка грубияна уму-разуму.
И началась потеха. Из дверей выскочили два гайдука с палками и принялись охаживать купца по чём попало. Тот, спасаясь от них, вбежал в столовую, вскочил на стол и стал ползать по нему на четвереньках, опрокидывая тарелки и кубки с вином. Его поймали, раздели донага, обвешали сырым мясом и вытащили во двор. Там слуги воеводы держали рвавшихся с цепи голодных собак. Их спустили на бедолагу. Собаки вцепились в купца зубами и, наверное, порвали бы до смерти, но тот сумел вырваться и спастись, невесть как перепрыгнув через высокий забор.
Гости хохотали до слёз. Очевидно, подобные сцены были для них не в новинку. Они вернулись в дом, вновь заиграла музыка, и танцы возобновились.
Пока длилась вся описанная выше суматоха, я перебрался в кабинет губернатора и бесцеремонно развалился в его кресле. Достал государеву бумагу. Представьте себе удивление и испуг Волынского, когда он, проводив гостей, вошёл в кабинет и застал там неизвестного ему человека, который ни чуть не смущаясь, курил его сигары и, вооружившись его моноклем, листал книги, взятые с книжной полки. Не давая губернскому лихоимцу очухаться, я произнес:
— Слово и дело государево. На столе бумага, прочти её.
Волынский осторожно приблизился к столу, взял бумагу с царской печатью и стал читать, по мере прочтения вытягиваясь передо мной в струнку, как это было с воеводой Бахметьевым.
— Чем могу служить? — неуверенно сглотнув, очень-очень тихо спросил Волынский.
— В Астрахани гуляет ватага воровского атамана Галактиона Григорьева по прозвищу Галаня. Тебе об этом ведомо? — строго начал я.
— Не ведомо, — поспешно выпалил воевода. — В городе много пришлых со сплавными караванами людишек. Почём разберёшь, воровские они или нет.
— А вот я думаю, что ведомо. Галаня подкупил тебя. Вот шкатулка, которую тебе преподнёс некий армянин, вступивший в преступный сговор с воровскими казаками, — сказал я, указав на изделие константинопольских мастеров. — А в шкатулочке золотые червонцы. Сказать сколько?
Армянин, конечно, поначалу будет отпираться, но если подвесить его на дыбу быстро развяжет язык. Ты воевода отправишься в подвалы Тайной канцелярии. А что делают в Тайной канцелярии с мздоимцами сам знаешь.
Волынский побледнел как полотно и, бухнувшись передо мной на колени, взмолился, очевидно, решив, что я прислан государем расследовать его злоупотребления:
— Не погуби батюшка. Что хочешь тебе отдам.
— Да не пугайся ты зазря, не по твою душу я послан, — успокоил я воеводу. — До твоих провинностей мне никакого дела нет, коли не станешь чинить препятствий в исполнении государевой службы и более того, будешь содействовать мне в оной, как сказано в бумаге.
— Всё сделаю, что скажешь, — с собачьей преданностью в глазах, заявил Волынский.
— Служба моя состоит в том, чтобы изловить воровского атамана Галаню, подвесить его на крюк за рёбра и пустить на плоту по Волге для острастки гулящему люду.
Тебе с честной службы тоже убытка не будет. Тут ведь как можно повернуть. Если Галаня уйдёт из Астрахани живым и невредимым, ты становишься мздоимцем, подкупленным ворами. А ежели мы схватим Галаню и его братков, то, что ты принял в подарок турецкий ларчик с червонцами может быть истолковано не как мздоимство, а как военная хитрость, призванная заманить врага в ловушку.
— Я ни о каких воровских казаках слыхать не слыхивал, но всё сделаю, как скажешь, — пропел воевода елейным голосом аки дьяк на заутренней. — Скажи только, что я должен делать?
Я поднялся и, глядя Волынскому прямо в глаза, произнёс:
— Пусть послезавтра в полночь на колокольне Пречистинских ворот ударит колокол. По его сигналу офицеры должны будут вывести из казарм своих солдат. Необходимо перекрыть ворота Белого города, схватить в указанных мною кабаках галанинских братков, доставить их в острог и заковать в цепи. Одновременно с этим пусть военные корабли подойдут к Заячьему острову, где стоят воровские струги, проутюжат его артиллерией и высадят десант. К утру, все казаки должны быть либо уничтожены, либо сидеть за крепкими стенами в кандалах.
