Время освежающего дождя - Антоновская Анна Арнольдовна (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Керим развлекал хана рассказом о гречанке, которая о себе говорит так: «Если кто прикоснется к моему платью, пожелает видеть и мрамор моего тела. Я наполнена любовью, как корабль грузом. Вся я из сандала, стоит только потереть немножко, и ты узнаешь, что я – утеха мира».
Хан от нетерпения кусал усы.
«Оказывается, красавица видела статного Али-Баиндура, – продолжал Керим, – она любовалась его осанкой, его горячим скакуном с выкрашенной шафраном гривой, его саблей, сверкающей, подобно Млечному Пути. И предопределенная встреча неизбежно будет в пятницу. Вот ключ от дверей Эдема, укрытых завесами плюща в потайной нише».
Хан с такой силой сжимал ключ, словно это был палец красавицы. Щекочущий разговор так увлек Али-Баиндура, что он даже не обратил внимания на пустующий сад.
Сегодня ни Баака, ни Датико не спускались с башни. Они сторожили счастье несчастных…
А на следующий день, после второго намаза, Керим уехал с ханом показать ему точный путь и скрытый ход в боковой стене дома гречанки.
В его отсутствие Датико вывел из крепости Тэкле, переполненную радостью и надеждой.
Старики Горгаслани шумели, как дети, увидев царицу невредимой. Папуна схватил ее на руки и внес в комнату. Разлитое в чаши вино искрилось былым весельем. Смеялась и порозовевшая Тэкле, восторгом сияли ее глаза. Луарсаб на все согласен, лишь бы на голове любимой вновь заблестел царский венец… Так сказал царь на прощание, осыпая ее косы поцелуями.
В домике стало суетливо, как перед большим праздником. Пировали до поздней ночи, вспоминали Носте, бедный сахли над откосом и медовый аромат расцветающих яблонь. А когда угомонились старики и Папуна и легкая тишина окутала комнату, Тэкле вынула шелковый платок с вытканной розовой птичкой. Он был пропитан поцелуями Луарсаба, и от него веяло весной. Она прижалась щекой к платку и мгновенно заснула…
Подземная комната убиралась тщательно: кто знает, сколько времени придется прожить здесь царю?..
Папуна и Горгасал с большой осторожностью закупали продукты в отдаленных рабатах. Тэкле по нескольку раз в день сбегала вниз, украшала комнату шелковыми подушками, мутаками, ставила фаянсовые вазы в углу, – в них будут благоухать цветы. А вот из этой чаши они вместе утолят жажду. Тут вот, у ног царя, она на чонгури будет наигрывать его любимую песню. Здесь, посредине, они расстелят камку, и Папуна, веселый тамада, станет развлекать их смешными рассказами, а благородный Керим поведает о своих приключениях на семи дорогах мира. Улыбнется Баака, давно потерявший смех. Датико будет угощать их новыми яствами. И царь сам поднесет чаши старикам, заменившим ей мать и отца…
Так, в счастливом возбуждении, не умолкая, говорила сама с собой Тэкле…
Накануне роковой пятницы пришел Керим: все подготовлено, царь оживлен, но скрывает блеск глаз. Не следует в кизилбашах вызывать подозрений. Князь Баака нарочно гуляет в саду с лицом, полным печали. А хан радуется этому и насмехается! Пусть! Да будет благословение аллаха над затеянным!
И вот наступила ночь случайностей и обмана. Как условлено, хан Али-Баиндур выехал из крепости незаметно для всех. Керим проводил его за боковую калитку и обещал сторожить возвращение.
Али-Баиндур ехал медленно и, по привычке, настороженно, ко всему прислушиваясь и вглядываясь в темноту. Он несколько раз объехал красивый дом, остановился у главного входа: ничего подозрительного. Потом свернул направо, бесшумно открыл ключом Керима потайную дверцу.
Он привязал, коня у финиковой пальмы, крадучись обошел весь сад, осмотрел куст за кустом и медленно направился к мраморной лестнице.
Его никто не встретил, но все двери были открыты. Нащупав у пояса ханжал, он прошел одну, потом другую и очутился в третьей комнате, ярко освещенной разноцветными светильниками. На низкой тахте среди подушек виднелась рука, небрежно держащая чубук кальяна.
Он хотел сразу ошеломить взор и смутить сердце гречанки, но как раз на пути стоял арабский столик и на нем поднос с пирамидой плодов. Персики бесстыдно выглядывали из-под гранат, нагло смеялись румяные яблоки и, словно длинный нос, высовывалась груша.
Возмущенный, он уже хотел уйти, но внезапно прозвучал голос нежнее флейты:
– О хан из ханов, почему томишь мои желания? Разве уши мои не открыты для приятных сравнений, а пылающие уста не ждут охлаждения?
Али-Баиндур шагнул вперед и между мутаками увидел обнаженную ногу с алмазным перстнем на большом пальце.
– Покажи мне свое лицо, откинь подушки! – с легким раздражением сказал хан.
Что-то на тахте зашевелилось. От бархатистых плеч исходил запах меккского бальзама. Кудри, подхваченные золотым обручем, блестели крылом ночи.
Хан насторожился и подался назад, ему почудился шорох.
– Не уподобляйся охотнику, заблудившемуся в лесу. Я отослала всех слуг, ибо не меньше твоего люблю тайну. А шорох – от шагов Агаты, охраняющей прекрасное служение мое богине любви. Сегодня ты здесь хозяин.
– Если так…
Хан схватил столик с фруктами и сдвинул в сторону. Шелохнулась легкая туника, слегка приоткрывая нежную смуглоту. Гречанка потянулась к нему с чубуком кальяна…
Ночь сгущалась. Прохлада слегка шелестела листьями. Черное небо высыпало все звезды, горели они нестерпимо ярко.
Керим с двумя сарбазами обошел крепость, проверил посты и направился к белому домику, где жил… Надо ждать еще час смены стражи. Сегодня дежурит онбаши Багир. Лазутчик Баиндура, сын мелкого хана, всеми способами пробивается в доверие всесильного начальника Гулаби. Даже за Керимом следит, глупец! Даром тратит время и злость… Керим нарочно сегодня поставил его во главе стражи… Над всеми властен аллах, и если ему не будет угодно…
Поспешно отбросил Керим страшную мысль. Все… все готово. Его плащ и летняя чалма уже у царя. Два одеяния сарбазов, для князя и Датико, тоже наверху. Багир расставит новую стражу, подражая Кериму, обойдет дворы и потом направится в помещение онбашей. Будет уже полночь. Керим зайдет проверить: не заснул ли лазутчик? Конечно, нет! Багир поклялся, что глаз до утра не сомкнет, ведь хана нет в крепости.
Керим раскричится: кто сказал ему подобную ложь? Разве хан ночью оставляет башню воли шах-ин-шаха?! Пусть больше Багир об этом не решается вспоминать! Багир, трусливая тень, начнет умолять не говорить о его оплошности хану. Керим, махнув рукой, выйдет. После этого онбаши, ради своего спокойствия, еще раз обойдет двор и, вернувшись, предастся отдыху. В эти минуты осторожно спустятся вниз пленники, двери Керим заранее откроет, ключи у него. Потом Керим приоткроет калитку, спросит сарбаза: все ли тихо на улице? Конечно, все. Но почему сарбаз без абу? Или не боится заболеть лихорадкой? Керим позволит ему пойти за плащом, а сам помчится через двор. В этот миг трое переодетых выскользнут из калитки, и Датико, кружа и заметая следы, поведет их к домику царицы потайным ходом, по высохшему руслу. А он, Керим, поговорив немного с вернувшимся сарбазом, отправится погулять вокруг крепости, как делал часто. И тоже исчезнет…
Не в силах оставаться в комнате, Керим поднялся на среднюю башню, откуда были видны двор и улица.
Легкий, душистый дымок кальяна плыл вокруг светильника, сливаясь с разноцветными лучами… Разбросанные фрукты свидетельствовали о бурной расправе с ними.
– Дальше, хан, – твоя история о плутовстве женщин поистине поучительна!
Баиндур приподнялся, не выпуская упругого локтя гречанки, затянулся кальяном и засмеялся.
– Бисмиллах! Как седьмое небо терпит?! Даже ангелов совращают обманщицы! Случилось это в Багдаде – обители мира. Было два ангела: Арот и Марот. Ниспослал их аллах на землю – очистить путь к взаимному согласию правоверных. В один из дней не в меру прекрасная ханум пришла к ангелам и пожелала, чтобы они сняли пыль несогласия между ней и мужем. Стремясь склонить судей на свою сторону, она пригласила Арота и Марота попировать с нею в ночь полной луны. Скучающие ангелы забыли спросить совета аллаха. И когда сели под кипарисом, не в меру прекрасная вместе с шербетом и кошабом принесла вино. Сначала Арот и Марот решительно прикрыли крыльями невинные уста. Но просьба обольстительницы распахнула их крылья. Лишь только соблазненные прикоснулись к чашам, как стали пить, подобно жеребцам на водопое. И сказали: Арот: «Да благоухают розы оживления!» Марот: «Да продлится отрадное пиршество в саду желаний!» Красавица: «Да утолится жажда питьем наслаждения!» Распаленные вином ангелы захотели приподнять подол запрета. Не в меру прекрасная согласилась разделить с ними ложе, но поставила условием, чтобы до блаженства один из них открыл ей дорогу, по которой они сошли с неба, а другой – по которой они всходят на небо. Ангелы восхитились благоуханием ее предложения и тотчас открыли обе дороги. Но пока Арот и Марот возились со шнурами, соблазнительница поднялась и взбежала на небо. Аллах, увидев красавицу, изумился: из какого мира она появилась? Выслушав, как было дело, аллах, тронутый ее целомудрием, восхотел прославить ее и обратил в Венеру, ибо на земле она была прекраснейшею из прекрасных. Пусть же и на небе станет блистательнейшею из звезд! Призванные аллахом на суд ангелы выслушали справедливый приговор: так как, помимо своего проступка, они во многом предохранили правоверных от нечистоты горестей и вреда печалей, то пусть сами выберут себе наказание между вечным и временным. По собственному желанию Арот и Марот были подвешены на железной цепи за ноги в бездне Бебиль, между Вавилоном и Бесретом, где и должны висеть до страшного суда. И до этого часа обольстительница с высей ехидно подмигивает им, а они – глупые ангелы! – висят, томясь вожделением.
