Рыжий Орм - Бенгтссон Франц Гуннар (книга жизни .txt) 📗
За столом было тихо, все жадно слушали рассказ шута и разглядывали его брата, сидевшего с равнодушным видом и медленно поводившего взад-вперед своими длинными ушами. Все единодушно признавали, что ничего подобного они прежде в этих краях не видывали.
— Ты складно говоришь, — сказал наконец Гудмунд с Совиной Горы, — и все-таки трудно поверить твоим словам; ведь если вы так славились искусством в своей стране, то почему тогда вы попали на Север, где королей не так уж много?
Фелимид улыбнулся и кивнул Гудмунду.
— Ты правильно сомневаешься, — сказал он, — ибо Ирландия — такая страна, которую никто не покидает по своей воле; и я охотно поведаю вам о том, как мы попали сюда, хотя рассказ мой может показаться самовосхвалением. Так знайте же, что я и мой брат оказались в изгнании при причине такого подвига, который совершить было под силу лишь нам. А дело было так. Мы были еще совсем молодыми, но уже сведущими в нашем искусстве, и состояли шутами у славного короля Домнала. Король наш любил шутку и музыку, слово Божие и сказания о героях, поэзию скальдов и женскую красоту и мудрость старших. Он оказывал нам честь и одарил нас серебром, коровами и превосходными пастбищами. И мы платили ему любовью, и жилось нам у него прекрасно. Единственное, что нас беспокоило, так это наша полнота от сытной пищи, ибо это худшее, что только может произойти с людьми нашего ремесла. Соседом нашего короля был король Колла из Килкенни. Это был опасный человек, надменный и вероломный по отношению к своим соседям. Наступила Троица, и ее широко праздновали при дворе короля Домнала, и всем нашлось дело — и священникам, и скальдам, и нам, шутам; ибо король должен был взять в жены Эмер, дочь короля из Кашела. Она была такой, какой и должна быть королевская дочь: с ясными глазами, алыми губками, нежной кожей, высокой грудью и тонкой талией, с крутыми бедрами и такими длинными косами, что могла сидеть на них. Так что даже ты, Ильва, не смогла бы решить, кто из вас красивее, если бы вы повстречались друг с другом. И ее красоте радовались не только король Домнал, но и все его придворные, так что пир удался на славу. Но на другой вечер, когда все перепились, на нас напал, король Колла. Домнал был убит, упав обнаженным перед дверью в свою спальню, и много народу полегло вместе с ним; а королеву похитили прямо с брачного ложа. Схватили даже меня с братом, так как мы славились своим мастерством. При виде королевы Эмер Колла зачмокал губами и ухмыльнулся, а нас засадил в подвал, — до тех пор, пока не пришло время сыграть королю свадьбу с чужой невестой. Тогда он приказал нам веселить гостей на его свадебном пиру. Мы отказались, ибо скорбели по своему убитому господину. Но когда нам было сказано, что нас накажут кнутом в случае отказа, то мы согласились и обещали ему, что покажем все, на что только способны. И поистине мы выполнили свое обещание, — этого никто не может отрицать.
Фелимид улыбнулся своим мыслям, потягивая пиво из кружки. Все гости выпили за его здоровье, приговаривая, что он чудесный рассказчик, и горя нетерпением услышать наконец о подвиге шутов. Он согласно кивнул им и продолжал свой рассказ.
— Король сидел на своем троне, когда мы выступали перед ним, и был он уже навеселе. И я не видел более умиротворенного человека, в ладу с собой и окружающими, чем он в этот момент. Король громко объявил всем присутствующим в зале, что теперь шуты покажут на что они способны в своем искусстве смешить и забавлять. А рядом с ним сидела похищенная невеста, и выглядела она не такой уж и печальной; ибо молодые женщины быстро привыкают к новому мужу. И может статься, король Колла понравился ей даже больше, чем наш господин, король Домнал. Мы начали с самых простых шуток, хотя и искусных, и со всяких проделок, которые были для нас самыми обычными и незатейливыми. И король Колла пребывал в таком хорошем настроении, что тотчас же начал хохотать. Весь зал хохотал вместе с ним. И когда Фердиад встал на голову и заиграл на флейте, а я с ревом скакал вокруг него, изображая пляшущего медведя, то хохот усилился, и король откинулся на спинку трона с разинутым ртом, выплеснув на королеву мед из своей кружки. Он просто задыхался от смеха и кричал, что лучших шутов он в жизни не видывал. Мы с братом навострили уши и призадумались, а потом украдкой шепнули друг другу: если он никогда не видел шутов, подобных нам, то мы, в свою очередь, никогда не слышали такого громового смеха, как у него, вызванного самыми незатейливыми нашими шутками. Тогда мы перешли к более замысловатым трюкам, и король заливался хохотом, будто майские сороки, когда солнышко проглянет после дождя. Тогда мы совсем осмелели и начали показывать свои самые сложные трюки и самые сильные шутки, — да такие, которые заставляют трястись брюхо и выворачивают челюсти даже у тех людей, которые скорбят или больны. И тут смех короля Коллы достиг предела: он гремел, как девятый вал у берегов Донегола. Король почернел лицом, упал с трона и остался лежать бездыханным. А мы посмотрели друг на друга, Фердиад и я, и подумали о своем господине, короле Домнале, и о том, что мы сделали для него все, что могли. Королева в ужасе закричала, а все присутствующие в зале бросились к трупу. Мы же тем временем пятились к двери, и, прежде чем мы успели скрыться, мы услышали, что король мертв. Тогда мы уже ничего больше не ждали и бросились бежать, скрываясь на Севере, в пустынных землях, — и бежали так же быстро, как епископ Асаф через поле у Маг-Слехта, когда красные привидения гнались за ним. Мы добрались до короля Сигтрюгга в Дублине и почувствовали там себя в безопасности; но слуги королевы Эмер преследовали нас с мечом в руках, и королева к тому же заявила королю Сигтрюггу, что мы принадлежим ей после смерти ее первого мужа, конунга Домнала, и что мы по своей злобе и лукавству умертвили ее нового мужа и тем самым нанесли ей самой и ее репутации большой урон, так что нас следует предать смерти. Однако нам снова удалось ускользнуть, на торговом судне, и перебраться к королю Харальду в Данию. Мы остались у него и чувствовали себя в безопасности. Но мы никогда не рассказывали королю Харальду о своем подвиге у короля Коллы, Иначе он побоялся бы держать нас у себя при дворе, опасаясь, что мы тоже вызовем у него такой смертоносный смех.
За столом поднялся большой шум, как только Фелимид окончил свой рассказ, ибо многие уже напились предостаточно и загалдели, что хотя шут и умеет говорить, но им хочется посмотреть на его искусство, от которого король Колла смеялся так, что умер. Орм тоже был согласен со своими гостями и сказал так:
— Вы уже слышали, — сказал он, обращаясь к шутам, — что гости с самого начала проявили к вам любопытство, и оно усилилось еще больше после вашего рассказа. У нас вам не надо ничего бояться, ибо здесь никто не умрет от смеха. А тот, кто вдруг и умрет, пусть пеняет на себя, потому что тем самым мой пир подойдет к счастливому концу и о нем будут долго еще вспоминать в этих краях.
— И так как вы упомянули, — сказала Ильва, — что показываете свои трюки только перед особами королевской крови, то я как раз и пригожусь здесь, подобно многочисленным королям Ирландии.
— В этом нет никакого сомнения, — поспешно ответил Фелимид, — никто больше тебя не достоин называться королевской дочерью. Но есть одно обстоятельство, и если вы еще немного, послушаете меня, то я расскажу, в чем дело. Вам следует знать, что мой предок в восьмом колене, Фелимид Козлиная Борода, имя которого я ношу, был самым известным шутом во дни короля Финахта Весельчака, когда тот был верховным конунгом всей Ирландии, и предок мой был первым, кто крестился в нашем роду.
Однажды случилось так, что он путешествовал и, остановившие на ночлег в одном доме, встретил там святого Адамнана. Он проникся величайшим уважением к этому благочестивому аббату, более, чем даже к кому-либо из королей. Предок показал перед ним свое искусство, выступая в его честь, пока аббат сидел за трапезой, и так старался, что в усердии своем свернул себе шею, упал на землю почти бездыханным, но как только святой понял что произошло, он подошел к шуту и коснулся его шеи, произнеся над ним молитву; предок наш очнулся и ожил, только голова его с тех пор сидела на плечах немного косо. Из благодарности за это чудесное исцеление в нашем роду повелось так, что мы отныне выступаем не только перед королями и особами королевской крови, но и перед архиепископом Кешела и архиепископом Армага, и еще перед аббатом Иона и аббатом Клонмакнойза; и следует заметить, что мы никогда не демонстрируем нашего искусства перед язычниками. Так что у вас мы выступить не можем, как бы вы этого ни хотели.
