Рыжий Орм - Бенгтссон Франц Гуннар (книга жизни .txt) 📗
Орм не сводил с шута глаз и изумился, услышав его последние слова, ибо тот говорил заведомую ложь, и Орм хорошо помнил Рождество у короля Харальда; и он уже готов был сказать об этом во всеуслышание, но встретил быстрый взгляд брата Виллибальда и прикусил язык.
— Может статься, что сам Господь пожелал этого, — спокойно продолжил второй шут, — ибо мы можем сказать не хвалясь, что многие из достойнейших воинов короля Харальда приняли святое крещение больше для того, чтобы не покидать зала, когда мы выступали перед королем.
Ильва попыталась что-то возразить, но Орм и брат Виллибальд удержали ее, а за столом к тому же все так шумели, захмелев от пива и выражая свое разочарование, что Ильву все равно никто бы и не услышал.
Тогда Орм сказал:
— Я надеюсь, что вы еще некоторое время погостите у меня в доме, и тогда мы насладимся вашим искусством, когда останемся одни: ибо у меня на дворе — все христиане.
Тогда молодежь загалдела еще громче, и послышались выкрики о том, что все хотят посмотреть на проделки шутов, чего бы это ни стоило.
— Крестите нас, если больше ничто не поможет, — выкрикнул один, — только поскорее.
— Да, да, — закричали другие, — пусть будет так, только быстро. Некоторые из пожилых людей засмеялись, но иные сидели в раздумье и нерешительно поглядывали друг на друга.
Гисле сын Черного Грима вскочил с места и выкрикнул:
— Те, кто не хочет креститься, пусть идет поскорее спать на сеновал, чтобы не мешать нам.
Шум и крики усилились еще больше. Брат Виллибальд сидел, склонившись над столом, и что-то бормотал себе под нос, а шуты спокойно потягивали из кружек пиво. Тогда Черный Грим произнес:
— Что ж, сдается мне, что креститься не так уж и страшно. Может, я размяк от крепкого пива и от дружеской болтовни. И может, все представится иначе, когда хмель сойдет и я услышу смех соседей и их колкие словечки.
— Но твои соседи сидят здесь, с тобой, — сказал ему Орм, — и кто же будет смеяться над тобой, если все поступят так же, как и ты? Скорее всего, ты и все остальные будут отныне смеяться над некрещеными, когда люди заметят, как устраивается ваша жизнь к лучшему после крещения.
— Может, правда и на твоей стороне, — сказал на это Грим, ибо никто не может отрицать, что ты самый удачливый среди нас.
Тогда брат Виллибальд поднялся со своего места и прочел над собравшимися молитвы на латыни, простерев над ними руки, и все, сидели молча и неподвижно, пока святой отец говорил, а многие женщины побледнели и затрепетали. Двое мужчин, напившихся больше остальных, поднялись и приказали своим женам оставить поскорее эту колдовскую церемонию. Но пока они разглагольствовали, все остальные сидели тихо, словно бы их и не слышали, устремив все свое внимание на брата Виллибальда. И тогда оба буяна уселись обратно на место, словно бы совершили все от них зависящее, и уныло продолжали тянуть пиво из своих кружек.
Все гости почувствовали большое облегчение, когда брат Виллибальд наконец перестал говорить по-латыни, которая звучала для них как некие магические заклинания. Он снова заговорил обычным языком и рассказывал им о Христе, о Его силе и милости, о Его желании спасти всех людей, даже грешниц и разбойников.
— Вот почему, — продолжал он, — никто из вас не исключен из тех, кого призывает Господь и к которым Он благоволит; ибо Бог всех созывает на свой пир и наделяет своими дарами каждого человека.
Слушавшие святого отца очень обрадовались, а многие из даже развеселились; ибо каждый из них нашел справедливым, что соседи его называются грешницами и разбойниками, и в то же время никто не относил эти слова непосредственно к себе.
— А теперь я надеюсь, — сказал брат Виллибальд, — что вы добровольно придете к Христу и будете пребывать с Ним всю свою жизнь, и что вы поняли, как вам следует вести себя, чтобы жить достойной жизнью и никогда не обращаться к другим богам.
— Да, да, — закричали нетерпеливо гости, — мы все поняли. Поторопись, а то нам нужно успеть еще кое-что другое.
— Вы должны запомнить еще одно, — продолжал брат Виллибальд, — впредь вы будете приходить ко мне, в этот Божий храм, каждое второе воскресенье, или хотя бы каждое третье, чтобы послушать волю Божию и узнать учение Христово. Обещаете мне это?
— Обещаем, — ревностно закричали гости. — Довольно разговоров. Время не ждет, скоро уже начнет темнеть.
— Для ваших душ было бы лучше, чтобы вы приходили в церковь каждое второе воскресенье. Но путь сюда неблизкий, так что я жду вас хотя бы каждое третье воскресенье.
— Давай, священник, крести нас! — кричали самые нетерпеливые из гостей.
— Тихо! — громко оборвал их брат Виллибальд. — Это лукавый ваших старых суеверий подталкивает вас перебивать меня и надеется тем самым раздосадовать Бога и удержать вас в своих тенетах. Но я вовсе не многословен, говоря вам о Христе и заповедях Божиих, так что вы вполне можете послушать меня тихо и спокойно. И пусть всякое лукавство и нечестие отойдет от вас, так, чтобы вы оказались достойными принять святое крещение.
Затем священник снова начал читать по-латыни, на этот раз — медленно, строгим голосом, и некоторые пожилые женщины снова принялись всхлипывать и ронять слезы. Никто из мужчин не смел произнести ни слова; они боязливо сидели на своих местах, уставившись на священника и раскрыв рот; несколько гостей вскоре начали клевать носом и постепенно сползли под стол, откуда затем послышался протяжный храп.
А тем временем брат Виллибальд приказал всем подойти к купели, где был крещен Харальд сын Орма, и к ней приблизились двадцать три мужчины и девятнадцать женщин, которые и были крещены, — как старые, так и молодые. Орм вместе с Раппом вытащили из-под стола двух захмелевших гостей и попытались привести их в сознание; когда же им это не удалось, они подтащили их к купели, крепко держа, пока те не были политы святой водой из ковша, как и все остальные. А потом их оставили в спокойном уголке спать дальше. И мужчины, и женщины повеселели, отжимая свои мокрые волосы и возвращаясь за стол. И когда брат Виллибальд попытался завершить крещение благословением всех собравшихся, то голос его окончательно потонул в шуме и гаме.
— Воды никто из нас не боится! — гордо выкрикивали гости и посмеивались друг над другом.
— Вот мы и крестились!
— А теперь, шуты, покажите-ка нам свое мастерство!
Шуты усмехнулись и поднялись с места. Тут же установилась полная тишина. Шуты учтиво поклонились Ильве, словно бы она была для них единственным зрителем; и долго потом собравшиеся хранили молчание, потрясенные зрелищем, или же покатывались со смеху. Шуты кувыркались взад-вперед, без помощи рук, и всегда им удавалось вовремя вскочить на ноги; они подражали голосам птиц и зверей, наигрывали песенки на маленьких дудочках, танцуя одновременно на руках, жонглировали пивными кружками, ножами и мечами; а из своих котомок они достали двух больших кукол, одетых в пестрые наряды, с резными женскими лицами. Шуты держали этих кукол в руках: одну куклу — Фелимид, другую — Фердиад, — и внезапно куклы эти заговорили человеческим голосом, сперва дружелюбно, затем зашипели друг на друга и под конец разошлись так, что начали поносить друг друга самыми ужасными словами и осыпать ругательствами без устали, вопя каркающими голосами. Гости перепугались, когда куклы вдруг так заговорили; женщины застучали зубами, а мужчины побелели и схватились за оружие но Ильва и брат Виллибальд, которым давно были известны все эти проделки, успокоили собравшихся, заверив их, что это только хитрости шутов, и нет здесь ничего опасного. Даже сам Орм был сперва в нерешительности, но вскоре овладел собой; и когда шуты подводили с кукол все ближе и ближе друг к другу, и те начали размахивать бранясь все яростнее, словно они вот-вот вцепятся друг другу в волосы, Орм так захохотал, что Ильва даже наклонилась к нему и напомнила об участи короля Коллы. Орм вытер слезы с глаз и взглянул на жену.
— Не так-то легко помнить об этом, когда веселишься, — сказал он. — Но я думаю, что Бог не допустит этого после того, как я так послужил Ему.
