Атлант расправил плечи. Часть III. А есть А (др. перевод) - Рэнд Айн (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Риардену казалось, что он видит их из заднего окна мчащегося экспресса, словно они стоят на путях позади, тщетно размахивая руками и пронзительно выкрикивая неразборчивые слова, фигуры их, удаляясь, становились все меньше, голоса — все тише.
Один из них попытался остановить Риардена, когда тот пошел к двери. Хэнк оттолкнул его с дороги, не грубо, простым, плавным движением руки, как убирают мешающуюся портьеру, и вышел.
Единственное, что он ощущал, быстро ведя машину по дороге к Филадельфии, была тишина. То была тишина неподвижности внутри, словно обладая знанием, он мог дать отдых душе. Он не испытывал ничего — ни страдания, ни радости. Казалось, что после многолетних усилий он взобрался на гору, чтобы видеть дальше, и, достигнув вершины, прилег отдохнуть, перед тем как осмотреться, впервые получив возможность щадить себя.
Он отдавал себе отчет в пустой дороге впереди, то тянущейся прямо, то петляющей, в легких нажимах рук на руль, в визге шин на поворотах, но у него было ощущение, что он мчится по небесной дороге, висящей в пустом пространстве. Прохожие у заводов, мостов, электростанций по его пути видели некогда совершенно обычное зрелище: красивую, дорогую и мощную машину, которую ведет уверенный человек с идеей успеха, выражаемой нагляднее, чем любая световая реклама, идеей, подчеркнутой мастерским вождением, целеустремленностью движения. Они смотрели, как он проносился и скрывался в ночном тумане.
Риарден увидел в темноте черный силуэт своего завода на фоне дышащего зарева. Зарево было цвета расплавленного золота, надпись «Риарден Стил» начертана на небе холодным, белым сиянием хрусталя. Он смотрел на этот длинный силуэт, на изгибы черных домен, стоящих, словно триумфальные арки, на дымовые трубы, высящиеся, словно торжественная колоннада вдоль аллеи чести в императорской столице, на висящие гирляндами мосты, на краны, салютующие, словно копья, на дымы, медленно развевающиеся, как флаги. Это зрелище нарушило тишину у него внутри, и он приветственно улыбнулся, это была улыбка счастья, любви, преданности. Он никогда не любил свой завод так, как в ту минуту, потому что, созерцая его через призму своего кодекса ценностей в светлой, лишенной несообразностей реальности, он видел причину своей любви: завод представлял собой достижение его разума, посвященное его радости жизни, воздвигнутое в разумном мире для ведения дел с разумными людьми. Если эти люди исчезнут, этот мир сгинет, завод перестанет служить его ценностям, он превратится всего-навсего в груду ненужного хлама, который нужно бросить, чтобы он разрушался, чем быстрей, тем лучше. И это будет не актом измены, а актом верности его подлинному назначению.
До завода оставалась еще миля, когда внимание Риардена неожиданно привлекла маленькая вспышка пламени. Среди всевозможных оттенков огня на громадной территории он мог определить необычные и появляющиеся не на месте. У этого был слишком резкий желтый оттенок, и выбивался он там, где никакого огня не должно было быть, — из проходной у главных ворот. В следующий миг послышался сухой щелчок выстрела, затем три частых ответных, напоминающих гневные пощечины внезапно напавшему противнику. Потом преградившая вдали дорогу черная масса обрела форму, это была не просто темнота, она не отступила, когда он приблизился, то была мятущаяся у главных ворот толпа, пытавшаяся штурмовать завод. Риарден успел разглядеть руки, размахивающие дубинками, ломами, винтовками, — желтое пламя горящей древесины вырывалось из окон проходной — синие вспышки ружейных выстрелов сверкали в толпе, ответные раздавались с крыш построек. Он успел разглядеть силуэт человека, откинувшегося назад и упавшего с легковой машины, и резко свернул с визгом шин в темноту боковой дороги.
Риарден ехал на скорости шестьдесят миль в час по колеям немощеной дороги к восточным воротам, и они были уже видны, когда на ухабе машину занесло с дороги к краю оврага с кучей старого шлака на дне. Он налег на руль всей своей тяжестью, изгиб его тела заставил машину завершить описываемый с визгом полукруг, вернул ее на дорогу, под его управление. Это заняло одну секунду, но в следующую он нажал тормозную педаль и заглушил мотор: когда свет фар проносился по оврагу, он заметил на склоне какой-то продолговатый предмет, более темный, чем серый бурьян вокруг, и ему показалось, что мелькнувшее белое пятно было человеческой рукой, машущей в просьбе о помощи.
Сбросив пальто, Риарден стал торопливо спускаться по склону, комья земли рассыпались под его ногами, он хватался за кусты и полубежал-полускользил к длинному черному предмету, в котором уже узнал человеческое тело. Луну заволакивало облако, он видел на траве вытянутую руку с белой ладонью, но тело было неподвижным.
— Мистер Риарден…
Это был крик, прозвучавший шепотом, ужасный звук пылкости, не дающей вырваться стону.
Риарден не знал, что было первым, все воспринималось как единое потрясение: мысль, что голос знакомый, пробившийся через облако луч лунного света, его падение на колени у белого овала лица и узнавание. Это лежал Кормилица.
Он почувствовал, как рука парня сжала его руку с необычайной силой терпящего мучительную боль человека, когда он разглядывал искаженные страданием черты его лица, пересохшие губы, тускнеющие глаза и тонкую темную струйку из маленького черного отверстия в груди, очень близкого к сердцу парня.
— Мистер Риарден… я хотел остановить их… хотел спасти вас…
— Малыш, что с тобой?
— Они хотели застрелить меня, чтобы я не мог ничего сказать… я хотел предотвратить… — рука парня с трудом указала на красное зарево в небе —…то, что они делают… я очень запоздал, но пытался… пытался… И… все еще способен… говорить… Послушайте, они…
— Тебе нужна помощь. Давай отвезем тебя в больницу и…
— Нет! Подождите! Я… думаю, времени у меня осталось мало, и… должен рассказать вам… Послушайте, этот бунт… организован по указке из Вашингтона… Это не рабочие… не ваши рабочие… это присланные ими новички и… и нанятые на стороне бандиты… Не верьте ни слову из того, что вам будут об этом говорить… Это инсценировка… их гнусная инсценировка…
В лице парня была отчаянная напряженность, напряженность сражающегося крестоносца, голос его, казалось, обрел звучание жизни благодаря огню, то и дело вспыхивающему в душе. И Риарден понял, что лучшая помощь, какую может оказать, — это слушать.
— Они… они подготовили план объединения сталелитейных заводов… и им нужно его оправдание… они знают, что страна не примет его… и вы его не поддержите… Боятся, что он возмутит всех… это просто план освежевать вас заживо, и все… Поэтому они хотят представить дело так, что вы довели рабочих до ручки… что рабочие пришли в ярость, что вы не можете их контролировать… и правительство вынуждено вмешаться для вашей защиты и общественной безопасности… Вот таким будет их объяснение, мистер Риарден…
Хэнк разглядел царапины на руках парня, засохшую кровь, смешанную с пылью, на его ладонях и одежде, серые пятна пыли на коленях и животе с колючками репейника. В лунном свете он видел полосу примятой травы с блестящими пятнами, уходящую в темноту внизу. Ему было страшно думать, как далеко пришлось парню ползти и как долго.
— Они не хотели, чтобы вы были вечером здесь, мистер Риарден… Не хотели, чтобы видели это «народное восстание»… Потом… вы знаете, как они извращают факты… правда будет скрыта от всех… они надеются обмануть страну… и вас… будто хотят защитить вас от насилия… Не дайте им вывернуться, мистер Риарден!.. Расскажите всей стране… народу… газетчикам. Расскажите то, что я сказал вам… под присягой… я клянусь в этом… это придает юридическую силу моим словам, так ведь?.. Так ведь?.. Это дает вам шанс?
Риарден пожал парню руку.
— Спасибо, малыш.
— Я… я сожалею, что запоздал, мистер Риарден… но они скрывали от меня до последней минуты… Позвали на стратегическое совещание… там был человек по фамилии Питерс… из объединенного комитета… он марионетка Тинки Холлоуэя… марионетки Бойля… Они хотели… хотели, чтобы я подписал пачку пропусков… чтобы сюда пропустили кое-кого из бандитов… чтобы они начали заваруху внутри и снаружи… чтобы казалось, будто это действительно ваши рабочие… я отказался подписывать.
