Сторожка у Буруканских перекатов (Повесть) - Грачев Александр Матвеевич (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
О том, чтобы подняться через перекаты на груженой лодке, не могло быть и речи. Колчанов повернул ее к берегу и попросил всех спутников выйти на сушу. Пронина была в восторге от речки, от приятного плавания на мотоботе и особенно от вида этой поэтической рощицы, усыпанной ягодами.
Колчанов внимательно присматривался к поведению Прониной. Еще несколько дней назад, когда речь зашла об экспедиции на Бурукан, у него не было намерения брать ее с собой. Учитывая трудности, которые ожидают экспедицию, сугубо «городской» склад характера и неприспособленность Прониной к жизни в суровых условиях дикой природы, он просто хотел поберечь ее. Но Пронина сама настояла на поездке — ее тематика включала сборы бентоса и в притоках Амура. Настойчивость и решимость, с которой она добивалась участия в экспедиции, понравились Колчанову, и теперь он с теплым чувством наблюдал за ней, радуясь ее по-детски непосредственному восторгу.
Заглушив мотор, Колчанов сошел с лодки. Ребята уже двинулись берегом, только Пронина задержалась.
— Алеша, милый, я никогда не думала, что здесь такая прелесть! — порывисто говорила она, сжимая у груди ладони. Она вся светилась неподдельной радостью. — Я думала, что природа может быть красивой только в Крыму или на Кавказе.
— Очень рад за тебя, Наденька, — Колчанов залюбовался ею. — Теперь, надеюсь, ты понимаешь, что меня удерживает здесь.
— Да, да, теперь я понимаю, Алешенька…
Но, произнося эти слова, она уже начинала с ожесточением отмахиваться от комаров, тучей закружившихся над ними.
— Смажься репудином, Наденька, — Колчанов подал ей флакон. — Это пока первая плата за прелести, которые нас окружают, — заметил он, увидев, как недовольно сморщилось лицо Прониной.
Но она безропотно принялась натирать лицо, шею и руки липкой, пощипывающей кожу жидкостью. Надя уже не впервые прибегала к этому средству защиты от гнуса.
— Алешенька, а это очень опасно — проезжать здесь? — с тревогой спросила она, указывая на перекаты. — С тобой ничего не случится?
— Ничего, ничего, — нетерпеливо сказал Колчанов. — Иди, Надя, а то ребята уже далеко ушли, как бы тебе одной не было боязно.
— А здесь звери? — она округлила глаза.
— Как и во всякой тайге.
— И тигры?..
— Тигры давно не водятся в этих местах. Медведь встречается, только он никогда первым не набрасывается на человека.
— А вдруг набросится? Возьми, Алешенька, меня в лодку, я боюсь идти одна.
— Ладно, садись, — недовольно проворчал Колчанов. — Видимо, зря ты поехала с нами…
— Не сердись, милый, я привыкну, честное слово привыкну…
За перекатами течение Бурукана стало быстрее, чем на пройденном от устья участке, и ход тяжело груженной лодки сразу замедлился; тем не менее настроение у всех оставалось превосходным. Перед глазами путников сменялись все новые и новые пейзажи, один живописнее другого. Иногда лодка проходила возле какого-нибудь залома из коряг и могучих колодин, и тогда нельзя было без внутреннего трепета наблюдать, как перед ними завихривается вода, как гудит она в заломе, сотрясая воздух; попади туда человек — и вода, кажется, скрутит, сомнет его, как былинку. Пронина крепче хваталась за борт лодки и жалась к Верке, рядом с которой сидела.
Во втором часу дня впереди по правому берегу показалась длинная галечная отмель, упирающаяся в небольшой обрывчик. Берег здесь был открытый, долина Бурукана расширялась, а немного выше по течению виднелся темный лесной коридор.
— Ваше становище тут было! — закричал Шурка Толпыга, указывая на галечный берег. — А вон и Сысоевский ключ! — указал он на темный лесной коридор.
Колчанов кивнул и повернул лодку к галечнику. Метрах в пяти от берега он выключил мотор и весело объявил:
— Приехали, братцы! Здесь и будет наша база.
Солнце нещадно припекало, и если бы не прохлада, идущая от студеной реки, было бы, наверное, невыносимо жарко и душно. Но сейчас все чувствовали себя превосходно, а дикость и глушь окрестной тайги манили воображение своей таинственной неизведанностью. Прямо за прибрежным обрывчиком начинался могучий старый лес из тополей, ильмов и елей. Под их сумрачным покровом, составляя второй ярус, тянулись к солнцу стройные березки, осины и клены, а у самой земли сплелись орешник и аралия, лианы актинидии и лимонника. В дремучей зелени попискивали синицы, где-то назойливо кричали кедровки, а из глубины лесного сумрака доносилось грустное однотонное гуканье дикого голубя.
Место на галечном берегу как нельзя лучше подходило для бивуака — от реки веяло прохладой, комара здесь почти не было. Вскоре неподалеку от воды уже стояла восьмиместная палатка, а рядом с нею дымил костер — бивуак был готов.
Пока девушки возились с обедом, ребята во главе с Колчановым наладили удочки с крючками-«мушками» и отправились на устье Сысоевского ключа промышлять хариусов. Обитатель мелководных речек, хариус обладает исключительной способностью маскироваться даже там, где вода чуть выше щиколоток. Как правило, он затаивается где-нибудь под корягой, размытыми корнями или в тени обрывчика. Стоит появиться неподалеку у поверхности воды бабочке, кузнечику или букашке, как хариус стрелой вылетает из засады и точно, без промаха, мгновенно хватает добычу. Зная повадки хариуса, рыболовы изготовляют искусственную «мушку» — с крылышками, усиками и цветным брюшком, в котором запрятан крючок. Но этого еще недостаточно, чтобы поймать хариуса. Он является объектом охоты многочисленных хищников — четвероногих и пернатых. С воздуха его подстерегают коршун, сова, ястреб, даже ворона, с берега и в воде за ним охотятся выдры, водяная крыса, хорьки, енот. Вот почему малейший шорох или мелькнувшая тень заставляют хариуса мгновенно скрываться в надежное убежище. Чтобы перехитрить его, рыболову приходится тщательно маскироваться и бесшумно опускать леску в воду, да так, чтобы мушка не тонула, а чертила лишь поверхность воды.
Обо всем этом ребята узнали от Колчанова, пока готовили удочки и шли к устью Сысоевского ключа — месту обитания хариуса. Вскоре в воздухе сверкнула серебром первая рыбка, затем вторая, третья. Не прошло и четверти часа, как на берегу уже лежало десятка три довольно крупных хариусов — вполне достаточно для хорошей ухи.
За обедом решено было остаток дня посвятить отдыху и знакомству с окрестностями. Шурка и Гоша решили наудить рыбы про запас. Их так увлекла ловля, что у них только и было разговора, что о хариусах. Чтобы лучше сохранить будущий улов, юноши приготовили своеобразный садок — вырыли недалеко от берега глубокую яму в галечнике. В нее сразу набралась вода. Туда они и будут пускать хариусов.
19. Испытания
Вечером у костра, после превосходной ухи, участники экспедиции составили детальный план работы на ближайшие три дня. Колчанов, Гоша Драпков и Владик пройдут до истоков Сысоевского ключа, где никто из ихтиологов еще не бывал. По пути составят схематический план всего ключа с указанием ширины и глубины в местах, наиболее подходящих для закладки аппарата Вальгаева, кроме того, учтут участки с заиленным дном и возьмут пробы ила на предмет определения количества бентоса в них. К исходу третьего дня они должны вернуться на бивуак.
Что касается Прониной, Верки и Шурки Толпыги, то им предстояло все эти три дня заниматься сборами хирономид и других представителей энтомофауны в Сысоевском ключе неподалеку от бивуака. Толпыгу оставляли при девушках не как знатока энтомофауны (Гоша Драпков больше подошел бы для этого), а как хорошего охотника, чтобы охранять девушек от возможных опасностей в тайге. На ночь они будут возвращаться на бивуак.
Утром, едва первые солнечные лучи прорвались в долину между двух правобережных сопок, все участники экспедиции уже были готовы к походу. Застегнув наглухо палатку и тщательно загасив костер, мужчины вскинули за спину тяжелые рюкзаки, и экспедиция тронулась в путь. Те, кто уходил к верховьям Сысоевского ключа, помимо трехдневного запаса продовольствия, несли с собой акваланг, три комплекта ныряльных масок и ластов, подводные и дробовые ружья, дождевики, две мелкоячеистые капроновые сетки, десятка два банок для образцов ила.
