Дайте курс (Повесть) - Маркуша Анатолий Маркович (читать полную версию книги txt) 📗
Я думаю, что масштабы земли для командира такого корабля, как ТУ-114, и на самом деле представляются резко сократившимися. Действительно, все в мире стало теперь близким: ведь в конечном счете дальности измеряются не линейными километрами, а реальной скоростью преодоления пространства.
О «новой географии» Тонушкин рассказывал строго деловито. И только один раз я услышал в его голосе что-то напоминающее восторг: «21 марта 1961 года я впервые пересек экватор…»
Конечно, экватор просто невидимая линия и пересечь ее не труднее и не легче, чем любой другой условный рубеж. И все-таки экватор — это экватор! Есть еще в мире понятия, которые не могут не волновать людей. Экватор, тропики, полюсы — это координаты отсчета человеческого мужества, настойчивости, упорства. В эти координаты вписаны имена Колумба и Магеллана, Амундсена и Пири, Беринга и Седова, Чкалова и Поста, Бадигина и Лухманова…
Нет, не так это просто — заглушить «музу дальних странствий». Не так это просто — забыть свое мальчишество!
Впрочем, ТУ-114 подарил Василию Ивановичу не только «географические открытия», машина эта свела и познакомила его с самыми разными, порой очень неожиданными и по-настоящему интересными людьми. Пассажирами Тонушкина были космонавты Павел Романович Попович и Андриян Григорьевич Николаев, поднимались в кабину его корабля ученые, министры, актеры, прославленные генералы и известные футболисты.
И были совсем особые встречи. Где-нибудь в Бразилиа на аэродром устремлялись толпы незнакомых людей. Шли часами, выстраивались в километровые очереди. Посмотреть советский самолет! Для них ТУ-114 был Советским Союзом, экипаж — советским народом.
И летчики превращались волею этих чужих людей в полномочных представителей своей Родины, в дипломатов, в лиц, ответственных решительно за все хорошее и плохое, что происходило на нашей земле. Надо было часами пожимать руки гостей, улыбаться и отвечать, отвечать, отвечать на самые невероятные порой вопросы.
Быть сыном своей земли, и не просто сыном, а верным, любящим, преданным, образованным, находчивым, честным — это тоже, оказывается, обязанность командира корабля.
Я «расписал» послужной список командира корабля Василия Ивановича Тонушкина, заботясь в первую очередь о точном изложении фактов и еще о том, чтобы читатель увидел: командирами кораблей не родятся, командирами кораблей становятся.
За плечами каждого командира корабля длинный путь. Путь вверх со ступеньки на ступеньку, от простого к сложному. И лифтов на этом восхождении нет. От начала до конца надо идти собственным ходом.
Здесь расстанемся на время с Василием Ивановичем Тонушкиным. Остановимся на «занятой высоте» и попробуем окинуть беглым взглядом «всю авиационную лестницу», от первых ее ступеней до самой верхней площадки. Такой взгляд должен помочь понять многое.
Глава вторая
НЕБО БЕЗ АНГЕЛОВ
Глава эта не исторический очерк возникновения, развития и становления летного дела. Браться за такую глыбу не позволяет прежде всего объем книги. К тому же история авиации столько раз подвергалась «усовершенствованиям» и «улучшениям» (то в пользу одних, то в угоду других тенденций), что я просто не рискую полагаться на весьма противоречивые, а подчас взаимоисключающие источники. По этой же причине постараюсь избегать столь опасных утверждений, как «первый», «самый первый», «раньше всех» и так далее. Тем более что не в утверждении приоритетов и не в свержении авторитетов вижу свою цель. Просто хочу дать будущим командирам воздушных кораблей хотя бы некоторое представление об их предшественниках, о том, что сделали они для будущего.
Летное дело началось с мечты. Мечта была предельно простой и на всех языках формулировалась одинаково: летают же птицы, чем человек хуже? И люди строили крылья: склеивали несущие плоскости из птичьих перьев, мастерили из лозы, обтягивали хрупкие скелеты шелком, бумагой, тонкой кожей…
Взмах, взмах, еще взмах… и падение… Так было много раз. Небо не хотело принимать человека. Люди упорствовали, и небо тоже упорствовало.
«Человек не птица, крыльев не имать. Аще же приставит себе аки крылья деревянны — против естества творит… За сие содружество с нечистой силой отрубить выдумщику голову… А выдумку, аки дьявольской помощью снаряженную, после божественной литургии огнем сжечь». Так повелел царь Иван Грозный, и «смерд Никитка, боярского сына Лупатова холоп», соорудивший себе «крылы иршиневы», был казнен.
Убить человека — просто. Убить мечту — нельзя: «Мечта — это как дорога. Не было и тропы, а прошли люди, и стала дорога», — так сказал один восточный мудрец.
Люди шли.
Легенды, сказанья, фольклор всех стран мира создали «авиацию» раньше, чем оторвался от земли первый человек.
Люди летали на мифологических крыльях, люди запрягали в воздушные колесницы орлов и драконов, люди поднимались за облака на сказочных коврах-самолетах… Кстати, обратите внимание: само слово «самолет» родилось сначала в сказке и только через много-много веков легло строгой голубоватой подписью под чертежом крылатой машины.
Дороги еще не было, но люди уже шли.
Великий Леонардо оставил в своих чертежах наброски летательного аппарата. А сколько неизвестных, неоткрытых гениев пытались строить, моделировать, хоть как-то рассчитать крылья человека…
Чему же учит опыт великих и безвестных победителей и пораженных? Дорога, настоящая дальняя дорога начинается мечтой, игрой воображения, дерзанием. Это первое. И второе: даже самая вдохновенная мечта не дает осязаемых плодов до тех пор, пока она не может опереться на прочные, совершенно достоверные знания.
Так было, так есть и так будет.
С крыльями долго не ладилось. И тогда люди обратили внимание на обыкновенный дым. Действительно, отрывается же от земли дым, плавают же в бесконечной небесной сини невесомые снежно-белые облака. Отчаяние заставляло искать обходные маневры. Раз крылья отказываются служить человеку, не попробовать ли сначала поплыть по небу?
Братья Жак Этьен и Жозеф Мишель Монгольфье — французские бумажные фабриканты, просвещенные люди своего времени — знали совершенно точно: горячий воздух легче холодного. Пожалуйста, не улыбайтесь! Вам, современникам Эйнштейна, Иоффе, Бора, Курчатова, подобные утверждения представляются, конечно, забавными.
Но ведь братья Монгольфье жили в конце XVIII века. И согласитесь, что последние двести лет мир не стоял на месте.
Жак Этьен и Жозеф Мишель рассуждали просто и дерзко: если горячий воздух заключить в некоторый объем, то у снаряда возникнет сплавная сила и снаряд должен полететь. Далеко ли, высоко ли, устойчиво или неустойчиво — об этом они поначалу не думали. Важно, что полетит! Нужно было только не перетяжелить оболочку, нужно было сделать так, чтобы вес оболочки не оказался больше сплавной силы летательного аппарата, иначе вся затея погибнет не родившись. Монгольфье взяли самую прочную и самую тонкую бумагу, склеили мешок, остроконечный вверху, с открытой горловиной внизу. Наполнили мешок горячим дымом. И снаряд полетел. Это было 5 июня 1783 года.
19 сентября состоялся второй полет. На этот раз с пассажирами. Судя по одним историческим источникам, экипаж состоял из петуха, кошки и козленка, судя по другим свидетельствам — из петуха, барана и утки.
Историк утверждает, что после полета барану было присвоено новое гордое имя «Монт-о-сьель» — «Поднимавшийся в небо». Говорят, барана поселили в королевском скотном дворе, назначив ему пожизненное казенное содержание.
Прав историк или не прав — сегодня это уже не так важно. Детали только украшают историю, а двигают ее принципы, события и логика.
Логика требовала: в следующий полет должен отправиться человек.
Но кто?
Король Франции Людовик XVI решил: пусть первым летит приговоренный к смерти преступник. Вернется живым — его счастье, не вернется живым — значит такова воля божья. Король был гуманен — он не хотел рисковать жизнью своих верноподданных. А преступник так и так обречен. Но верноподданные рассудили иначе.
