Яблоневый дворик - Даути Луиза (читать книги регистрация .txt, .fb2) 📗

По-видимому, миссис Джаясурия могла похвастать не только предпринимательским талантом, но и недюжинным самообладанием. Она не взвизгнула, не закричала и не позвала своего племянника. Оставаясь на том же месте, где стояла, она достала телефон и позвонила в службу спасения.

Она неподвижно стояла на свидетельской трибуне, пока суд заслушивал запись звонка. В ее голосе не было ни намека на истерику.

— Служба спасения.

— Пожалуйста, пришлите полицию и скорую помощь. Хотя я думаю, уже поздно. По-моему, он мертв.

— Скажите, пожалуйста, кто мертв?

— Мужчина. Мужчина, который снимает у меня квартиру. Я здесь, в квартире, он лежит на полу. Тут кровь. Он мертвый. Адрес… — Миссис Джаясурия продиктовала адрес, не забыв почтовый индекс.

— Хорошо, они уже выехали. Ваше имя, пожалуйста.

— Меня зовут миссис Ассунта Джаясурия. По буквам: Д-Ж-А…

— Почему вы решили, что он мертв?

— Это сразу видно.

В этом месте слышен негромкий шум: входит племянник и восклицает: «Тетя! Тетя!» Миссис Джаясурия рявкает на него на языке, который я не смогла распознать: видимо, велит ему не двигаться.

В общем-то, в записи не было ничего особенного. Миссис Джаясурия вела себя очень сдержанно и разумно, но в зале почему-то установилась мертвая тишина: ни шарканья ног, ни шелеста страниц, как во время выступления других свидетелей. Видимо, сработал эффект присутствия. Как будто мы перенеслись в ту квартиру и видим лежащего полу Джорджа Крэддока — ногами к нам, головой к кухне; видим кровь и слышим встревоженный голос племянника на фоне интеллигентного голоса ведущего радиостанции Би-би-си-4.

* * *

В пятницу присяжных вообще не приглашали. Продолжались профессиональные споры о допустимости показаний с чужих слов. Мы сидели за своей загородкой и все это слушали. В какой-то момент ты, наклонившись вперед, сложил руки на перилах и уперся в них подбородком, глядя прямо перед собой. Я не поняла, то ли тебе скучно, то ли ты предельно сосредоточен.

Я вообще плохо представляла, с чем тебе уже пришлось столкнуться. Зона ожидания категории А, скорее всего, похожа на ту, где содержат меня, но я подозревала, что твой тюремный опыт сильно отличается от моего. И ты сидишь в камере уже так долго. Сумел ли ты приспособиться? привыкнуть к множеству ограничений? Испытываешь ли страх? Изредка бросая на тебя короткий взгляд, я не могла не заметить, как ты изменился. Ты стал совсем другим. Я вдруг подумала, что опьяняющие первые дни нашего романа сейчас кажутся кадрами из фильма. Мне уже не верится, что мы занимались сексом в здании парламента. Что мы вообще занимались сексом. Какое это было острое, головокружительное чувство! Я будто зарывалась лицом в охапку лилий, и их аромат дарил такое блаженство, что подкашивались ноги. Что это — счастье? Или нечто большее? Или тяга к новизне, сродни наркотической? Что ж, если все это и походило на кино, то мы были в нем звездами.

* * *

В выходные посетителей у меня не было. Хотела прийти Сюзанна, но она и без того проводила столько времени в суде, что я ее отговорила. Сказала, что надеюсь хотя бы в эти дни не думать о процессе. На самом деле мне хотелось устроить перерыв ей.

У меня никакой передышки не предвиделось. В очереди за завтраком тетка по имени Летиция толкнула меня толстым плечом и, дыша мне в лицо, проговорила:

— Ну что, богатая сучка, как твой суд?

«Богатая сучка» — так они меня называли. У каждой здесь свое прозвище.

Летиция интересовалась не из вежливости. Я отвернулась, и Летиция — обладательница жиденьких серых волос, переломанного в нескольких местах носа и блестящих глаз настоящей психопатки — жирным указательным пальцем поддела мой поднос, опрокидывая его на меня. Горячий чай залил футболку, запеченные бобы прилипли к брюкам. Охранник в углу устало гаркнул:

— Летиция! Быстро сюда!

Стоящая передо мной юная и очень красивая чернокожая девушка протянула мне бумажную салфетку и будничным тоном сказала:

— У этой коблы не все дома.

Во время так называемого социального часа Летиция, сидя в углу комнаты, поедала меня глазами. Из включенного на всю мощь телевизора на стене орала реклама. Новенькая в нашем крыле, наркоманка, повернулась к стене лицом и принялась методично колотиться в нее головой.

— Эй ты, идиотка! — крикнула Летиция. — А ну прекрати! Бошку отшибешь! — После чего вернулась к своему привычному занятию — вылупилась на меня.

Я старалась не обращать внимания. Меня злило, что после утреннего эпизода ей вообще разрешили присутствовать на социальном часе. Ее агрессия меня не пугала; мало того — после недели судебных заседаний она вносила в мою жизнь хоть какое-то разнообразие.

* * *

В понедельник обвинение начало атаку на тебя, точнее, на нас. Первая свидетельница — сержант уголовной полиции Амелия Джонс, подтянутая женщина с короткими рыжими волосами, бледной кожей и невыразительным лицом, — произнесла клятву, расправила китель, одернула юбку и села на откидной стул.

Миссис Прайс уже стояла на своем месте.

— Благодарю вас, — сказала она. — Вы сержант уголовной полиции Большого Лондона; я хотела бы уточнить, как давно вы служите в полиции?

— Семнадцать лет, — ответила сержант Джонс, глядя на присяжных.

— Но вначале вы служили в районе Уолтем-Форест, не так ли?

— Да, это так.

— Потом вас перевели в Вестминстер, я не ошибаюсь?

— Да, все правильно, семь лет назад. Меня прикомандировали к службе безопасности Вестминстерского дворца и окружающей территории.

— Не могли бы вы пояснить присяжным, как работает ваша служба безопасности, поскольку это не совсем обычное учреждение.

Сержант Джонс, слегка улыбнувшись, ответила:

— Ну да, многие удивятся, как у нас все устроено. Служба безопасности парламентского комплекса фактически не подчиняется столичной полиции, нами командует управление делами дворца.

— То есть, если я правильно понимаю, ваша служба на самом деле больше похожа на частную охранную структуру?

Сержант Джонс снова улыбнулась:

— Можно сказать и так.

— Не могли бы вы проиллюстрировать свои слова?

— Ну, дежурные полицейские составляют сводки происшествий. К примеру, если в Палате общин совершается преступление, то ни один полицейский не имеет права войти в зал, пока его не пригласит либо парламентский пристав, либо один из его представителей.

Миссис Прайс изобразила удивление:

Означает ли это, что если, предположим, один член парламента начнет душить другого… — Она с лукавой усмешкой повернулась к присяжным и продолжила: — …чего, мы надеемся, никогда не случится, но предположим, что это все же произошло. Итак, по правилам, дежурные офицеры не имеют права вмешиваться, если не получат указания от управления делами парламентского комплекса?

— Совершенно верно.

— А кто работает в этом управлении?

Джонс помедлила.

— Ну, много отставных военных. Но вообще там самые разные люди.

— Бывшие полицейские?

— Да, несколько человек.

Миссис Прайс сделала паузу.

— Посмотрите на человека, который сидит на скамье подсудимых. Это мистер Костли. Он ведь тоже работал в управлении делами комплекса, не так ли?

С лицом сержанта Джонс вдруг произошло нечто странное. Оно закрылось. Исчезла легкая улыбка, которая казалась такой естественной. Лицо закаменело. Я поняла, что теперь она будет гораздо тщательнее обдумывать каждый свой ответ.

— Да, он входил в штат службы безопасности управления делами.

— Он ведь прослужил в полиции одиннадцать лет сержантом уголовного розыска, как и вы, потом уволился и поступил на работу в управление.

— Я не знаю, сколько лет Марк прослужил в полиции.

— Не могли бы вы пояснить, чем он занимался в управлении делами дворцового комплекса?