Яблоневый дворик - Даути Луиза (читать книги регистрация .txt, .fb2) 📗

— Вы приняли свое решение исключительно из соображений о психологическом состоянии моего клиента?

Свидетель Г. легко с ней согласился.

— Да, исключительно из этих соображений.

Мисс Боннард еще несколько минут водила его по кругу, вытягивая из него все больше подробностей о его сомнениях, касающихся твоего психического состояния. Она всего лишь просила, чтобы он повторил то, что уже говорил, видимо, надеясь, что чем больше раз присяжные услышат его слова, тем надежнее информация отложится у них в голове. Наконец она села. Роберт отказался от допроса. Судья посмотрел на миссис Прайс. Никто не удивился, когда она снова встала.

— Свидетель Г., — неторопливо, рассудительно начала она, — мы уже знаем, что по понятным причинам я не могу называть ваше имя и что существуют узкие границы, не позволяющие вам раскрывать всю полноту информации. Но не могли бы вы немного рассказать о себе?

— Конечно, — согласился он. — В определенный период времени я служил в Вооруженных силах, участвовал в операциях, связанных с зарубежными поездками, затем меня перевели на службу внутри страны. В настоящее время моя карьера близится к завершению. На протяжении последних восьми лет я руководил службой подготовки и отбора кандидатов.

— Вы не профессиональный психиатр?

— Нет. Я, конечно, прошел серьезную подготовку в…

— Но вы не обучались психиатрии? У вас нет степени и звания доктора медицинских наук?

— Нет.

— Вы не являетесь членом Британского института психологии или любой другой из аккредитованных организаций?

— Нет.

— Надеюсь, вы извините меня, потому что это ни в коем случае не критика. Я хочу лишь сказать, что подготовка в области психологии, которую вы прошли, сводится к умению определить, может ли человек длительное время обманывать свою семью и коллег по работе, способен ли он держать их в заблуждении. Но вы не считаете себя и фактически не являетесь специалистом, компетентным принимать решение о том, страдает ли мистер Костли какой-либо формой расстройства личности в соответствии с официальными диагностическими стандартами, имеющимися в распоряжении суда.

После едва заметной паузы со свидетельской трибуны донеслось:

— Это правда. У меня нет соответствующей квалификации.

— Спасибо. — Миссис Прайс взглянула на судью. — Больше нет вопросов, милорд.

Судья обратился к свидетелю Г.:

— Благодарю вас, вы свободны. Я обязан предупредить вас, как и других свидетелей, чтобы вы ни с кем не обсуждали это дело.

В наступившей тишине мы слушали, как свидетель Г. по деревянным ступенькам спускается с трибуны — его шаги показались мне тяжелыми; да, наверное, он все-таки выше шести футов, подумала я. Я представила, как он спокойно идет по коридору Олд-Бейли, спускается по широкой каменной лестнице, выходит на улицу, и прохожие — если они вообще его замечают — принимают его за офицера полиции, адвоката или бизнесмена. Во что, если не в фантазера, такая работа превращает человека? В робота? Может, тот факт, что они тебя не захотели, говорит в твою пользу, Марк Костли? Ты никогда не вводил меня в заблуждение сознательно. А не мешать людям думать, что они более блистательны, чем есть на самом деле, — вполне в человеческой природе. Я ведь тоже позволила тебе считать меня одним из ведущих генетиков страны, в то время как на самом деле я — успешный, но отнюдь не выдающийся ученый. Уже сейчас я по инерции выезжаю на прошлых заслугах, занимаюсь то консультациями, то преподаванием. С тех пор как я стояла на передовом крае науки, прошло много лет.

* * *

В ту ночь мне впервые с начала судебного процесса приснилось это место. Мне снился не душный зал суда, не ты, не кошмар об убийстве Крэддока. Никаких окровавленных трупов, тянущих ко мне свои руки. Мне снилось место в Олд-Бейли, в котором я никогда не была.

В тот день заседание началось поздно: один из присяжных опаздывал из-за задержки поезда. Об этом сообщили, когда меня уже вели наверх. Охранники развернулись, собираясь препроводить меня обратно в камеру. Мы уже сделали несколько шагов по коридору, и тут уже знакомый мне седоволосый чернокожий мужчина за регистрационной стойкой сказал:

— Спросите, не хочет ли она выпить чего-нибудь горячего.

— Я бы с удовольствием выпила чашку чая, — крикнула я в ответ.

Не потому, что мне хотелось пить. Просто пока я буду ждать чай, а потом его пить, пройдет время.

— Посадите ее возле кухни, — сказал он конвоирам.

К моему удивлению и радости, меня не отвели в камеру, а посадили около двери в небольшом помещении, где для нас разогревали еду в микроволновке. Один из охранников ушел, но другой сел на стул напротив караулить меня. Сидеть здесь мне было не положено, но, очевидно, они решили, что я не из тех, кто ринется на кухню в поисках ножа, хотя там и ножей-то не было, только пластиковые приборы. Приветливый карибец прошел мимо нас на кухню и появился с двумя пластиковыми кружками чая. Одну он поставил передо мной, я взяла ее и сделала глоток. Чай был приятно горячим. Он опустился на стул рядом со мной, и мне показалось, что он готов сказать что-нибудь вроде: «Что такая милая леди, как вы, делает в таком месте?» Но вместо этого я услышала:

— Вот вы же образованная женщина.

Он произнес «хабразованная». Примерно так произносили это слово мои фенлендские бабушка и дедушка — родители матери, связь с которыми я потеряла после ее смерти. Они добавляли «х» перед многими словами, начинавшимися с гласных.

— Вы когда-нибудь были на экскурсии?

Сначала я не поняла, о чем он говорит, но потом сообразила, что речь идет об Олд-Бейли, но не о современной его части, в которой мы находились, а об исторической, со старинными судебными залами. Их часто показывают в телесериалах. Я покачала головой.

Он тоже покачал своей, как будто его опечалило это известие.

— Знаете, там проводят экскурсии. Сходите как-нибудь. Многие ходят.

Глотая горячий чай, я опустила голову, чтобы скрыть улыбку. Вряд ли, когда суд закончится, я захочу сюда вернуться, пусть даже на экскурсию. Он еще раз покачал головой.

— Очень хинтересно, скажу я вам, столько тут истории.

Он шумно отхлебнул из своей кружки, задержав жидкость во рту, чтобы немного охладить.

— Старые залы суда такие маленькие, что сразу понятно, зачем понадобились новые.

И рассказал мне о Коридоре Мертвеца.

* * *

В ту ночь мне снился Коридор Мертвеца. Я видела его во всех деталях, хотя никогда в нем не бывала. Он находится в задней, ныне заброшенной части здания и выходит в переулок. Как мне сказали, в Олд-Бейли много древних заброшенных уголков — где-то даже сохранился кусок римской стены. Коридор Мертвеца предположительно был построен из камня столетия назад. Симпатичный охранник рассказал мне, что сейчас — невероятно, но это правда — его стены выложены обычной кафельной плиткой, как в общественном туалете. Вот стоишь у входа, говорил он…

Во сне я стояла у входа в Коридор Мертвеца. Передо мной лежал коридор с анфиладой арок, каждая следующая ниже предыдущей. Я шагнула вперед. Первая облицованная белой плиткой арка оказалась как раз такой высоты, чтобы я смогла пройти под ней не наклоняясь, и настолько широкой, чтобы не задеть ее плечами. Но следующая арка была ниже и уже, следующая — еще ниже и уже и так далее… Под конец мне пришлось скорчиться и протискиваться боком через все более тесные проемы… Мне удалось проскользнуть через очередную арку, но оказалось, что им нет конца… Симпатичный охранник рассказал мне, в чем состояла идея последовательно уменьшающихся арок. Направляясь к ожидавшей его в конце переулка виселице, осужденный впадал в панику. «А как иначе, если в конце его ждала виселица?» — подумала я. Сокращающееся пространство давало все меньше возможностей для побега. Но эта логика показалась мне дикой, даже садистской. Что может напугать идущего на казнь смертника сильнее, чем множество нависающих над ним арок, если он знает, что последняя из них означает его смерть?