Дети победителей (Роман-расследование) - Асланьян Юрий Иванович (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Она взяла в руки крохотную сумочку и отсчитала тридцать тысяч рублей.
После дела Каслинская рассказывала, что там было: как только в районной газете появился мой материал, Папян дал приказ скупить все номера, продававшиеся в киосках города. Пани Ирэн тут же сделала спецвыпуск, целиком посвященный компромату — с перепечаткой материала. Спецкоманда забила его в каждый почтовый ящик. И уже на следующий день весь район знал, что не Папян является владельцем Николаевского машиностроительного завода, а одна из ОПГ — организованных преступных группировок Москвы. Потому что бизнесмены и бандиты для николаевцев — это одно и то же, они не опускаются до семантического разбора понятий, дефиниций и тенденций.
Полученные деньги я раздал коллегам. Они заработали. Кроме того, свидетелями в случае иска пойдут они, а я — ответчиком. В этой войне необходимо предусмотреть все.
— Я думаю, нам отказали, потому что мы не дали «откат» директору по кадрам, — заметила Нина Петрова, — и он подобрал другую, более сообразительную команду.
— Молодец, — согласился я, — соображаешь…
— Если я не молодец, то свинья не красавица!
Наверно, самоуверенному армянину еще не доставалось таких ударов. Это и был тот самый «неожиданный ход», о котором я предупреждал своего работодателя.
Сережа Бородулин ушел в себя — на диване, с закрытыми глазами и закинутой за голову рукой. Он только что покурил, лежал на спине и вспоминал свои археологические экспедиции в долины Ирени и Сылвы. Он думал о далеких предках, живших на этой земле полторы тысячи лет назад.
Древние люди располагали могильники в устьях рек, на шелковых лесостепных берегах, покрытых серебристым ковылем, неподалеку от своих городищ. Сережа видел костры у подножий курганов, фигуры в синей, желтой одежде с меховыми накидками, ножами и мечами. Представлял себе лица соплеменников, провожавших в бесконечный путь умерших или погибших родных. Они кругом сидели у поминального костра и ели лошадиное мясо…
В одной из могил археологи нашли череп лошади, которая находилась рядом с черепом подростка. Покойников хоронили в долбленых сосновых колодах, остатки которых не раз видел Сергей. Находили останки мужчин на лиственничных плахах. Может быть, это были сохранившиеся днища колод. Сверху покойного укрывали лошадиной шкурой. Рядом с черепом мужчины найдены обожженные лошадиные зубы. Кальцинированные кости покойного, в углу могилы — остатки углей… Сережа знал: это трупосожжение — проявление культа огня в погребальных обрядах.
Во многих ямах были обнаружены остатки конской упряжи, что в мужских могилах, что в женских. У правых рук покойниц оставлялись уздечки — удила и пряжки, в ногах мужчин лежали седла и стремена. Головы, лопатки и ноги лошадей — все для того, чтобы в ином мире верные животные восстали вместе со своими хозяевами. Поэтому в жертву приносились кони возрастом до шести лет — самые работоспособные.
Туши жертвенных коней шли на поминальный обед. Рядом с могильниками археологи находили следы кострищ и тризн. Похоже, что еду приносили сюда в глиняной посуде, а мясо готовили на огне. Перед уходом остатки пищи зарывали в землю могилы. Оставляли родным, ушедшим вперед, бронзовые браслеты с изображением лошади на пластинах. Или бронзовые накладки, крепившиеся к ремню с помощью штифтов. На одной из них Сережа видел изображение двух конских голов, обращенных в разные стороны.
С ним такое случалось. Недаром же Асланьян сказал ему: «Сережа, ты такой же импульсивный, как и я. В этом мы с тобой особенно схожи…» Сереже вдруг очень захотелось вернуться в неволинскую долину, на берег речки Ирени. Вернуться, поставить палатку, разжечь костер, заварить крепкий чай и закурить. И может быть, разглядеть в вечернем небе, опрокинутом над головой, дымные видения тысячелетий — с конями, и людей в синих и желтых одеждах, с меховыми накидками, с ножами у пояса.
Вскоре в моем кабинете появилась Галина, жена пиарщика Панченко, который так и не понял, с кем имеет дело.
— Что происходит? — прошептала женщина. — В Николаевске кто-то опубликовал журналистское расследование, подписанное вашим именем! Некто Петрова требует от команды моего мужа двести тысяч рублей! По телефону! И это было записано на диктофон, теперь ей могут предъявить обвинение в шантаже. И не только ей — вы меня понимаете? Все может плохо кончиться, статью о деловой дискредитации еще никто не отменял. Советую вам ничего подобного больше не печатать. Все может очень плохо кончиться…
Я вспомнил, что по профессии она юрист, и доброжелательно улыбнулся женщине, с мыслью: а разве для вас еще не кончилось? И пообещал, что больше никаких публикаций не будет. И я не врал, Господи. Я просто не сказал, что они, эти публикации, уже не нужны. Уже все кончилось…
О, я догадался: Армен Папян был сотрудником КГБ. Вспомнил слова Саши Крашеного о том, что сейчас везде «наши», и установку самого Папяна о том, что пиарщику надо быть «разведчиком». Но мои слова о тактике и стратегии Армен не услышал.
Не услышал… В результате ни один из одиннадцати кандидатов Папяна не прошел! Ни один… Я представил себе крах миллионера и даже пожалел его. Он потратил сотни тысяч долларов и проиграл только потому, что переступил через совершенно конкретных людей. А переступать через конкретных людей нельзя. Споткнуться можно.
Ну чему ты радуешься? Чего ты достиг? Ты хочешь жить по правилу: это твои дела — это мои поля. И получать при этом по сорок центнеров с гектара? Так не бывает. Поэтому будь осторожен, писатель: в наследство тебе могут достаться колоски и воспоминания. Папян может не простить сотен тысяч долларов…
Тут позвонила Нина.
— Это я — твоя издательница, — сказала она, — только не ставь в начале слова букву «и»… Я сегодня в каракулевой шубе, ровеснице моей дочери, ей тоже тринадцать лет… Хорошо, со счета не собьешься. Когда мы начнем зарабатывать деньги?
— Ты стала из-да-тель-ни-цей? — изумился я.
— Да, — ответила она, — я буду издавать твои книги.
— Хорошая идея, у меня как раз готова рукопись романа о Территории Бога. Надеюсь, ты понимаешь, что Территория Бога — это Вселенная?
Очередная авантюра Нины Петровой ворвалась в мою жизнь, как военно-морская катастрофа. Ей было наплевать на то, что в пермской воде не хватает солей кальция и мои немолодые кости могут не выдержать какого-нибудь радиально-поперечного удара.
Остров Ингушетия.
…Ингушский и чеченский языки ближе, чем русский и украинский.
…Отношение к беженцам из Чечни: «Меня мать попросила, — рассказывает предсовмина Ингушетии, — купить вторую корову. Зачем, спрашиваю. Тебе одну доить не надоело? А у нее живут 32 чеченца, четыре семьи, 13 маленьких детей. Зачем же, говорю, ты стольких пустила?
Тише, отвечает, тише, Аллах все записывает». Почему не в Чечне? Там военные командуют, судья — автомат. Там старше 12 лет — потенциальный боевик. Еще после первой Чеченской войны полторы тысячи «отфильтрованных» пропали без вести.
…«Что дала нам автономия? — говорит Аушев. — Смотрите, сколько у нас сегодня одних театров. Просто культурный бум разразился. Я пообещал в кадетском корпусе: тому, кто выучит китайский, лошадь подарю, так один там, говорят, сидит, не поднимая головы, китайский зубрит — очень лошадей любит». Аушев не скрывает, что хотел бы вырастить в Ингушетии человек 500 состоятельных людей. Они потянут родственников, а потом и остальных. Говорит родителям: «Главный наш капитал сегодня — не дом, не машина, а знания»…
Мухарбек Аушев, депутат Госдумы, ингуш, вице-президент «ЛУКОЙЛа»: «Дело не в Масхадове. Кто бы ни стоял сейчас у руля, объективно, без определения статуса Чечни и жесткой государственной границы, покончить с захватом заложников невозможно. В Москве хотят во что бы то ни стало удержать Чечню. Денег на оказание помощи чеченцам у России нет, остается один выход — маленькая гражданская война, после которой пришедшие наверх люди не признаются Кремлем легитимной властью. Стоит только повторить сценарий осетино-ингушского конфликта и разыграть дагестанскую карту. Одна крупная провокация — и возмущенное население Дагестана становится естественным кордоном для чеченцев… За три дня 70 тысяч ингушей покинули Пригородный район и до сих пор не могут вернуться. Не пускают. Сами осетины. Отойдет ли Ингушетия к Чечне в случае «закольцовки» — блокады Чечни? Все зависит от Руслана Аушева. Его вес в Ингушетии таков, что достаточно одного слова — и объединение с Чечней станет неизбежным. Пока его позиция ясна: с Чечней надо договариваться во что бы то ни стало».
