Хозяин музея Прадо и пророческие картины - Сьерра Хавьер (полные книги .TXT) 📗
— Мало ли что сказано на музейной табличке! Я склонен доверять мнению доктора Ричарда Манна, искусствоведа, недавно опубликовавшего диссертацию, что алтарная композиция в семинарии августинцев в Мадриде представляла собой мистический план, идеально соответствовавший видениям блаженного Ороско. Интересное наблюдение насчет ангелов сделал именно Манн. Но посмотри внимательно на «Воплощение». Видишь, художник убрал атрибуты физического мира из комнаты Марии? Алонсо де Ороско уделил много внимания эпизоду, утверждая, что в то мгновение, когда архангел Гавриил заронил божественное семя в чрево Девы Марии, обстановка и все, что находилось в комнате, исчезло. И в тот же миг Гавриил скрестил руки на груди, восхищаясь послушанием Марии. Именно эта сцена изображена на холсте.
Я посмотрел на картину. Пришлось отступить, чтобы оценить ее во всем великолепии. И все же при взгляде на юную Марию, покорную воле небесного посланника, возникало тягостное, тревожное чувство. Композиция напоминала мираж. Колорит, херувимы, которые выстроились в колонны, подпирая свинцово-серый небосвод, и даже экспрессивная поза ангела — все казалось нереальным, словно изображение вот-вот растает.
Далее Фовел поспешил выразить сожаление, что в последнее время сотрудники музея картину «Воплощение» стали называть «Благовещением». «А ведь это не одно и то же!» И он объяснил мне тонкое различие между двумя истолкованиями сюжета. Если в первом случае Мария уже беременна Сыном Божьим, то во втором — всего лишь несколькими мгновениями ранее — она только приняла благую весть, что понесет во чреве. Ороско всегда больше интересовал первый момент, поскольку он давал пищу для размышления об основных сторонах священнического подвижничества. Обет целомудрия и пресуществление, то есть в буквальном смысле претворение сущности хлеба и вина в истинное тело и кровь Иисуса во время мессы он находил подобным тому, как Слово воплотилось во чреве Девы Марии.
— По традиции Эль Греко следовало в «Воплощении» изобразить ангела с вытянутой в сторону Марии рукой, как во многих композициях, написанных на данную тему. В том числе, — добавил Фовел, — подобный символический жест использован в «Благовещении» работы самого Эль Греко, выставленном в одном из залов музея. Дело в том, что Ороско ясно высказался в своих трудах, что поза со скрещенными на груди руками, выражая сосредоточенность, удивление и восторг посланника, лучше всего соответствует моменту непорочного зачатия. И Доменико воспроизвел движение по описанию августинца.
Сколько мне довелось видеть «Благовещений», где архангел был изображен со скрещенными руками? На первом этаже висела одна такая картина. Пожалуй, самая знаменитая в музее. «Благовещение» кисти Фра Анджелико. Если маэстро не заблуждался, то блаженный Ороско с охотой заменил бы название картины на «Воплощение», поскольку в шедевре Фра Анджелико оба персонажа — и Мадонна, и Посланник — прижимали руки к груди.
— Прошу прощения, если выступлю как адвокат дьявола, маэстро, но неужели это все? Скрещенные руки — единственное связующее звено между Ороско и Эль Греко?
— Нет, конечно! — возразил Фовел. — Существует и другая деталь, в духе Ороско, которая, безусловно, указывает на личность того, кто вдохновил художника на создание образов. Что находится между Марией и Гавриилом. Видишь? Пылающий терновый куст, из него Бог говорил с Моисеем во время странствия по пустыне. По версии блаженного августинца, куст возник в комнате Девы Марии в момент воплощения. В истории искусств нет больше ни одного произведения, где рядом с Марией был бы изображен терновник. И обнаружить его тут... Впечатляет.
— А «Распятие»? — спросил я, скользнув взглядом по соседнему холсту — мрачной, драматической сцене мученичества Господа. — Оно тоже содержит «ссылку» на видения Ороско?
Маэстро шагнул к картине и, раскинув руки, как на кресте, воскликнул:
— Да! И самая продуманная из всех! Я ведь еще тебе не рассказывал об одном из обычных духовных упражнений блаженного Ороско. Часами он с благоговением смотрел на старинное распятие, похожее на то, что мы видим перед собой, и делал так до самой смерти. Распятие много лет находилось в алтаре церкви Святого Филиппе в Мадриде. Однажды, во время молитвенных размышлений, распятый открыл глаза и посмотрел на Ороско. После этого возникали видения. Полагаясь на них, Ороско сумел составить описание страстей Господа более подробное и страшное, чем содержится в Евангелиях.
— Дерзкое утверждение. Если блаженный был добрым пастырем церкви, странно, что он пошел на поводу у своих видений, поручив написать такие холсты.
— Напоминаю: работу заказывал не он, а его покровительница Мария де Арагон. Ее не оставляла мысль, что могила Алонсо де Ороско в алтарной части семинарии нуждается в оформлении в соответствии с его добродетелями, чтобы посодействовать его вступлению в небесный чертог.
— И даже в такой форме, как мне кажется, отступление от Евангелий являлось рискованным шагом во времена Священной канцелярии.
— Отклонения от канона были столь незначительны, что немногие замечали их, — уточнил Фовел. — Приведу два примера. Необычным способом пригвождены к кресту ноги Иисуса. На всех изображениях распятия, выполненных Доменико, левая нога Мессии лежит поверх правой... за исключением этого. И кстати, именно так — левая нога на правой — представлен образ в работах большинства художников. Но наш августинец написал, что римляне пригвоздили правую ногу Христа поверх левой — как мы видим тут. Сделано это было, чтобы причинить больше мучений осужденному. Свое описание казни Ороско снабдил дополнительной подробностью: солдаты сильно растянули тело Иисуса на кресте, чтобы вызвать удушье и усугубить муки агонии, поскольку грудная клетка не могла расшириться, набирая воздух. А теперь взгляни, как бьет фонтаном струя крови и воды из раны на боку. И данное обстоятельство также известно из текстов блаженного. Ороско верил, будто одной капли пролитой крови было бы достаточно, чтобы искупить наши грехи. И потому ее собирает в ладонь ангел, прообраз «достойного служителя Господа», помнишь? Эль Греко досконально изучил все нюансы и воспроизвел в своих картинах.
На данном этапе беседы у меня остался последний вопрос к маэстро. Для меня уже стала очевидной связь Доменико Теотокопулоса с сектой Ариаса Монтаны. И его склонность к мистике объясняла, почему он охотно претворял в зрительные образы откровения блаженного Ороско. Однако более ортодоксальные и вещие пророчества, например, Савонаролы, также рождались из родника откровений. Из того же невидимого источника, к какому припадали Генрих Никлаэс, Иоахим Флорский или Амадей Португальский. Но почему Эль Греко писал картины именно в такой манере? Что заставило его наделять свои образы столь необычными пропорциями, делать их гипертрофированными, неестественно вытянутыми, почти... импрессионистическими.
На мой вопрос Фовел предложил самый удивительный за весь вечер ответ. Он уклонился от обсуждения современных версий, будто бы Эль Греко страдал дефектами зрения или даже психическим нездоровьем. Также маэстро отверг как вздорные выводы доктора Рикарду Жорже, который в 1912 году охарактеризовал нашу галерею Прадо как «музей ломброзианства», где представлен «весь спектр: физиономии висельников, изображения слабоумных, анацефалов и гидроцефалов». Напротив, Фовел поведал мне о своем старом друге, историке Элиасе Тормо-и-Монсо, заметив, что много лет назад тот докопался до истины и нашел приемлемый ответ на мой вопрос.
— Возможно, тебя он не устроит, — предупредил доктор. — Но в нем заключается суть того, что я пытался объяснить тебе. Тормо-и-Монсо, выступая с курсом лекций в культурном центре Атенео, сказал:
«Я возьму на себя смелость отнести Эль Греко к исчезающе малому числу художников, кто создал иное человечество, отличное от той общности, к какой принадлежим мы. Существа, рожденные палитрой Эль Греко, не похожи на нас. Так же они не являются титанами, как сивиллы и пророки Сикстинской капеллы. Они не чародеи, населяющие мир соблазнов, написанный Корреджо. Их вызвало из небытия мощное дыхание жизни, вернее, сама жизнь повелела им быть».
