Джеки - Трипп Дон (электронная книга .TXT, .FB2) 📗

– Дэйв, вы знали Джека всю жизнь, – произносит она. – Что же вы будете делать теперь? Что с вами будет?

Глаза у него злые, в них застыло отчаяние.

– Вот что я скажу вам, Джеки. Не представляю, черт возьми!

Экипаж сообщает, что впереди гроза. Погода плохая, возможны ураганы в Миссисипи и Арканзасе. Но пилот попробует обойти их.

– Хорошо, – отвечает она. – Вы замечали, как быстро темнеет, когда летишь с запада на восток?

Часть первая

В детстве я никогда не летала во сне и не мечтала о сцене. Я хотела ездить верхом по пустому побережью. Хотела быть как Сапфо или представляла себя невидимкой либо цирковой акробаткой, вместе со смелым юношей выполняющей трюки на трапеции под куполом.

Я любила искусство, балет, лошадей и собак. Ходила с ободранными коленками, носила пластинку для исправления прикуса. Но на полке в комнате, куда меня отправляли спать днем, стояли книги Чехова и Бернарда Шоу. В итоге я никогда не спала, а сидела на подоконнике и читала. Моими кумирами были Маугли и Скарлетт О'Хара. Позже я узнала поэзию Вергилия, Теннисона, Эдны Сент-Винсент Миллей. Я любила танцевать, но классические бальные танцы мне не нравились. К двенадцати годам я была выше, чем большинство мальчиков. Неуклюжие и скучные, они не попадали в ритм, слишком торопились, вальсируя, и запаздывали в фокстроте. Я держала спину ровно, и мой взгляд скользил поверх их голов. Стены кружились вокруг, и в этом кружении я мечтала о Франции. Вот вырасту и стану писательницей, буду сочинять романы за столом в парижской мансарде, курить сигареты-самокрутки, бегать на свидания с артистами и аристократами, пить коктейль «Кузнечик» и до полуночи танцевать в клубах на Левом берегу.

А потом в одиночестве возвращаться домой вдоль Сены, и чтобы никто вокруг не знал, кто я такая.

Таково было будущее, которое я себе рисовала. Оно казалось явственным, почти осязаемым. В двадцать один год я почти реализовала эту мечту, но жизнь распорядилась иначе. Однажды вечером у Бартлеттов я познакомилась с тобой…

Эта встреча не входила в мои планы. Ты не был частью той судьбы, которая сложилась в моем воображении. Но в тот вечер я распознала в тебе знакомые и очень привлекательные черты – живое, неуемное любопытство, острый, жаждущий открытий ум. Конечно, ты был хорош собой. Твоя манера держаться всегда притягивала взгляды всех присутствующих. Вольный и даже немного развязный стиль общения мгновенно покорял любую аудиторию. Такие манеры мне не нравились, они отдавали высокомерием. Но в тот вечер я разглядела в тебе кое-что более глубокое и ценное – хрупкость, уязвимость, стремление не просто быть звездой, но и дарить свет миру.

Ты был не в моем вкусе. Слишком американский типаж. Слишком красивый. Слишком ребячливый. Выходец из семьи нуворишей, слишком увлеченный политикой.

И я сказала себе, что вовсе не желаю жить такой жизнью, как у тебя.

ВЕСНА 1951 ГОДА

– Он – как веселая молния, – говорит мне Чарли Бартлетт по телефону.

– Я уже познакомилась с вашим конгрессменом, – отвечаю я. – В поезде, когда еще училась в Вассаре [3].

– И как он тебе?

– Флиртовал со мной. Мы некоторое время ехали в одном вагоне, и я была там единственной девушкой. Сидела и читала, не собираясь тратить драгоценный час своего времени на такого человека, как он.

– Какого «такого»?

– Таким людям нравится играть, но как только они выигрывают, сразу сматывают удочки.

Это было сказано грубовато. На том конце провода воцарилось молчание. Потом Чарли произносит:

– Джек не такой, он лучше.

– Нет, Чарли, – отвечаю я. – Это вы лучше.

Чарли Бартлетт. Умный и добрый человек, прекрасный писатель. Мой сводный брат Юша называет таких «интеллектуальной элитой». Чарли пытался познакомить меня с Джеком Кеннеди еще прошлым летом на одной свадьбе. Лонг-Айленд, роскошный вечерний прием, фонарики на деревьях. Я беседовала с неким боксером, и тут подошел Чарли, взял меня под руку и повел в толпу, где, как ему казалось, был Кеннеди. Но выяснилось, что тот уже сбежал с какой-то девицей.

– Он метит в Сенат, – продолжает Чарли наш телефонный разговор. – Ему нужна жена, и он вовсе не глупый чванливый мальчишка.

– Я собираюсь устроиться на работу в Нью-Йорке, – возражаю я.

– И все равно вам надо познакомиться.

Тогда я ничего не ответила. Мне казалось, что молодежь, принадлежащую к джорджтаунским журналистским и политическим кругам, ждет какая-то тоскливая предопределенность, и они влачат унылое существование, переплывая, как сонные рыбы, с одного жизненного этапа на другой.

И все же через неделю, воскресным майским днем я еду из дома матери по дороге Чейн-бридж в Джорджтаун. Тепло, вишневые деревья отцвели, и листья приобрели темно-зеленый оттенок в преддверии лета. Узкие улочки под сенью ветвей, три невысокие каменные ступеньки, бронзовая дверная ручка, к которой тянется моя рука. Чарли пересекает гостиную, чтобы поздороваться со мной, его жена Марта выходит из кухни с высоким стаканом с чем-то вроде рома. Она на пятом месяце беременности: лицо сияет, рыжие волосы собраны в пучок на макушке. Марта протягивает Чарли напиток, берет меня за руку и ведет мимо кресел в стиле «Шератона» и развешанных по стенам гравюр на террасу, где собрались остальные гости. Я почти со всеми знакома или, по крайней мере, знаю в лицо. Вот Пэт Роше, с которой я соревновалась на скачках; ее муж Джефф как-то связан с Палм-Бич. Хики Сьюмерс, работающая в журнале Glamour. Всего здесь человек восемь. Один гость еще не приехал.

В 7:15 он наконец заявляется, бормоча извинения Чарли. Мы с ним встречаемся глазами, потом он переводит взгляд на Хики, которая сейчас просто замурлычет от восторга. Он выше, чем казался тогда в поезде, но от него исходит все то же притягательное сияние. Все подвигаются ближе к нему. В мою сторону он посмотрит снова лишь позднее, когда сделает шаг назад и случайно наступит мне на пятку.

– Извините.

– Ничего, все в порядке.

– Мисс Бувье.

– Конгрессмен.

– Мы раньше встречались?

Мне кажется, что воздух сгустился.

– Да.

– Напомните мне…

– Может, в поезде «Мэрилендер»?

– Ах да, вы возвращались в колледж. Вассарский, кажется?

Поразительно! Он помнит! Ну хорошо, давайте еще поиграем.

– Да, Вассар.

– Помню, вы читали.

– Джеки очень много читает, – вставляет Чарли. Они с Мартой возникли рядом с нами, так что мы вчетвером образуем углы ромба.

– А сейчас Джеки покидает нас и едет в Европу, – добавляет Марта. – Она выиграла литературный конкурс «При де Пари».

– На самом деле не совсем так, – возражаю я. – Это никак не связано. Я еду в Европу на лето с моей сестрой Ли. А итоги конкурса еще не объявлены.

– А что вы получите, если выиграете? – спрашивает Кеннеди. Сам вопрос звучит так, что мне ясно: он любит побеждать.

– Работу в журнале Vogue. Приступлю осенью, шесть месяцев проведу в редакции в Нью-Йорке, шесть месяцев – в Париже.

– Она скромничает, – замечает Чарли. – У вас уже практически есть предложение, Джеки.

Мое лицо вспыхивает от смущения, я вяло улыбаюсь, так как ничего лучшего придумать не могу.