Княжна - Берендеева Светлана (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Мария первой нарушила молчание.
– Давно ты приехал?
– Две недели, как в Петербурге, – он прокашлялся. – А ты еще краше стала… Постой, у меня гостинец. Подожди здесь, я сейчас…
Метнулся из комнаты и быстро вернулся, неся малый сверток. Молча подал, уставив на неё чёрные дышащие зрачки. Она развернула и ахнула: невесомыми складками пролилась из её рук до полу тончайшая кружевная шаль. Накинула её на голову и плечи и до самых ступней покрылась кружевной пеной. В простенке висело большое зеркало со свечами по сторонам. Мария повернулась к нему и увидела поверх своего отражения черные глаза стоящего сзади статного красавца. Казался он близким, родным – Саша ведь – и в тоже время будто пугал чем-то. Пальцы её ослабли и шёлковое кружево заскользило вниз. Он подхватил, робко окутал шалью тонкие плечи, и его руки остались на этих плечах, как бы не в силах подняться. Прошептал:
– У тебя волосы можжевельником пахнут.
На Марию нашло какое-то странное оцепенение. Она чувствовала спиной исходящее от него тепло, сильные удары сердца, прерывистое дыхание на своём затылке и не могла пошевелиться. Странная слабость охватила все члены.
– Маша, где же ты? Батюшка кличет.
Голос Пелагеи помог ей прийти в себя.
– Иду.
Она сняла шаль, протянула кормилице.
– Вот, отнеси ко мне в комнату.
Оглянулась. Ещё раз встретились два взгляда, чёрный и синий. Быстро ушла.
Батюшка был не один. С ним сидел бледный сосед давешнего голландца. При входе Марии он встал и с поклоном пошёл навстречу. Подал руку и подвёл к стулу. Борис Алексеевич с усмешкой смотрел на эту сцену.
– Куртуазен ты князь, зело куртуазен.
Потом повернулся к Марии. Оглядел её, смирно сложившую руки на коленях.
– Что ж Маша, не спросишь, зачем так спешно тебя в зимнюю пору вызвал?
– Чаю, батюшка, сами скажете, что изволите.
Улыбнулся.
– Скажу. Дело вот какое: возраст твой подошёл, замуж самое время. И вот от меня жених тебе, Борис Иваныч Куракин, моя на то отцовская воля.
Сказал и с некоторою опаской взглянул на дочь. Строптивой росла, как бы не заупрямилась. Но она спокойно подняла глаза.
– Хорошо, батюшка.
У Бориса Алексеича отлегло от души. Поднялся князь Куракин.
– Позвольте мне, княжна, уверить вас в том, что я совершенно счастлив вашим согласием, найдя в вас сочетание телесной прелести и образованного ума с благонравием и благовоспитанностью. Вы можете быть уверены, что я приложу все мои старания, чтобы составить ваше счастие.
Мария в замешательстве смотрела на него. Она решительно не знала, что бы такое сказать и надо ли говорить вообще.
Выручил отец.
– Вот и ладно. Ты, Маша, иди отдыхай с дороги, а мы с князем о делах поговорим.
Она опять получила поклон от князя, поклонилась ему и батюшке и вышла.
Идя к себе в комнату, несколько удивлялась своему спокойствию. Сейчас решилась её судьба, а ей будто всё равно. На кровати лежал Сашин гостинец. Она расправила его весь, и кровать полностью покрылась белым узорочьем. Как искусно сделано: птицы, цветы, травы дивные. Она водила пальцем по хитрым переплетениям, забыв обо всем.
– Охти, красота какая, – ахнула вошедшая Пелагея.
– Саша привёз. А ты видела, как он вырос?
– Да не то, что вырос – возмужал. Орёл! Ну, давай ложиться, Маша. Время позднее, в Москве об эту пору давно спят, а здесь, вишь, всё галашатся.
Раздеваясь, Мария задела грудь и поморщилась.
– Мамушка, что это мне здесь больно и будто напухло?
– Что такое? – Пелагея всполошилась. – Не зашиблась ли?
Но увидев, куда показывала дева, засмеялась.
– В возраст, Маша, входишь. Дела-то твои давно у тебя были?
– В Никольском ещё.
– Ну вот, скоро опять начнутся, вот грудь-то и припухает.
– Но раньше ведь не болело.
– Раньше не болело, а теперь болит, привыкай. Ох, Машенька, сколько этой боли-то у тебя ещё будет. Да и не такой, а покруче. Доля наша бабья клятая! Да что ты, голубка, испугалась? Будет и радость, будет и сладость. Без этого и жить бы неможно было.
Пелагея давно спала, закинув за голову полные руки. А к Марии сон не шёл. То виделись хохочущие рты под разномастными париками, то батюшка, то танцующие пары. Вспомнила себя и Сашу в зеркале, как в раме. Ну и что ж, что он красавец, она тоже не дурнушка. Вот и князь Куракин говорил «Прелестная…». Замуж. Он что же, будет жить с ней вместе и спать в одной постели? Мария представила себя раздетой, в одной сорочке и князя, подходившего к ней с протянутыми руками… Ну, это ещё не скоро, сначала положено свахе ходить, потом сговор… нескоро.
И вдруг она села в постели и широко открыла в темноту глаза. Саша не учился танцевать, тогда ещё и немки той у Голицыных не было. Значит, в Италии он на всякие ассамблеи ходил? Танцевал там со всякими италианками? Эвон как наловчился! То-то на него та черноглазая девица смотрела, глаз не сводила. Как, бишь, её фамилия, Наташа сказывала? Да, Цицианова, из грузинцев. Так ведь и Сашу на Кавказе подобрали, он тоже князь, только кабардинец. Может, близкая кровь в них и заговорила? Как хорошо они танцевали. А её немка совсем не так учила, всё по-другому.
Мария встала с постели, подошла к зеркалу и стала делать те поклоны и повороты, что запомнила, глядя в залу между столбиками галереи.
Паркет скрипел, пламя свечи колыхалось, а расходившаяся Мария кружилась и приседала, напевая то менуэт, то контрданс.
Вдруг дверь открылась, и в дверь просунулась Натальина голова.
– Что тут? О Господи!
Мария глянула на себя в зеркало: коса растрёпанная, руки голые, босая – прыснула. Ну а Наталье только дай повод посмеяться – обе в голос захохотали. Подняла голову сонная Пелагея.
– Что это вы, среди ночи-то?
На неё замахали руками:
– Спи, спи.
Наталья накинула на Марию халат и потащила за собой. В кофейной комнате был Василий, в халате, как и Наталья, без парика.
– Вообрази, Вася, иду с кухни, слышу – шум. Думала, может залез кто или прислуга шалит. Заглянула – а там…
Наталья опять залилась смехом, замахала руками. Еле выговорила:
– Пойду, скажу, ещё прибор.
Выбежала, смеясь.
Василий похлопал рукой по дивану.
– Садись, сестрёнка. Так что там у вас?
Мария насупилась.
– Давеча мы с Наташей сверху смотрели, как танцуют… А я другим танцам учена, ну вот и хотела попробовать…
Василий тоже засмеялся.
– Ну, это дело нехитрое. Тем паче для тебя, ты у нас легконога.
– Не запомнила я. Вот смотри: так поклон, потом боком, а теперь куда?
Мария потянула его за руку с дивана.
– Ну покажи. Давай сначала.
Когда пришла Наталья и увидела менуэт в халатах, она даже смеяться забыла от удивления.
– Ну, Голицыны! Чего только не учудят!
Мария обернулась через плечо.
– Глянь, Наташа, в этом месте ногу приставлять?
– Нет, вытяни вперёд, самым носочком пол тронь, а потом снова подними и с носочка шагай. Дай-ка я покажу…
Урок был прерван лакеем, принёсшим холодный ужин и три прибора.
– А зачем это вы среди ночи едите?
Наталья засмеялась.
– Мода такая французская, чтоб супруги ночью закусывали.
– Только супругам можно?
Наталья засмеялась ещё пуще, и за неё ответил Василий:
– Не только. Вот замуж выйдешь, сама узнаешь, зачем ночью едят. Говорил тебе батюшка?
– Говорил.
– И как жених на твои глаза?
– Не знаю, жених как жених.
– Он роду хорошего и у царя в чести. Образован, за границей с царём был, а теперь вот в Голландию послом едет. Про богатство и говорить нечего, ну да ты сама не бесприданница. Мужем хорошим будет, Маша, не сомневайся.
Мария молчала. Отчего-то неприятно ей стало на душе.
Василий глянул на неё, усмехнулся.
– А уж как он восхищался тобой сегодня! И красотой твоей, а пуще того разумом: что и по-голландски знаешь, и держать себя умеешь, и поступь у тебя величавая.
Мария фыркнула:
