Русская народно-бытовая медицина - Попов Г. (библиотека электронных книг .txt) 📗

К этому моменту, с травой, завязанной в платки, спешат стать на место: кто не поспеет, трава того не будет иметь целебной силы. Каждая из сорванных с могил трав имеет силу от той болезни, от которой умер человек, похороненный в этой могиле; а все, в совокупности, действуют от всех болезней. Эти травы пьют, как чай, или в отваре купают больного. Сбор их между утреней и обедней необходимо производить потому, что сила, обусловливающая их действие, исходит из мертвеца только в это время (Балашовск. у. Саратовск. т.) [282].

Если такую необыкновенную способность в состоянии приобретать предметы, стоящие с церковью лишь в воображаемой, идейной связи, то тем более эту способность может иметь все то, что составляете часть церкви и, хотя бы косвенно, имеет отношение к богослужению. Такое суеверное значение получает, между прочим, зола из церковного кадила, которой, разведя в воде, поят пьяниц и больных лихорадкой (Яранск. у. Вятск. г., Город, у. Пензенск. г.) [283]. Во многих местах особенное значение, преимущественно при разного рода детских заболеваниях, придается печатке («дорник»), которою печатают просфоры. Самый обыкновенный прием такого лечения заключается в том, что заболевших детей приносят к просвирне и она мнет ему этой печаткой живот, другие же из них совершают в этих случаях нечто в роде; священнодействия. Об одной такой просвирне сообщают нам из Городищенского у. (Пензенск. г.). Она прикладывает печать сначала к голове ребенка, делая изображение креста, затем к груди, рукам, ногам и спине, произнося каждый раз: «Господи, Иисусе Христе». Такой способ лечения называется: «поколоть больного». В других случаях эта печатка обмывается водой, которой поят и сбрызгивают ребят, особенно тогда, когда их «сглазили» или «взяли уроки» (Малмыжск. у. Вятск. г., Черепов, у. Новгор. г.).

Играет иногда лечебную роль и церковный колокол. В Сарапульском у. (Вятск. г.) носят «под колокола» испуганных ребят, а в Болховском у. (Орловской г.) лазают на колокольню и становятся под колокола при глухоте. В Мещовском у. (Калужск. г.) ставят под колокола кликуш: от этого, будто бы, выходит бес. Помогает иногда колокол и при косноязычии: для этого нужно спустить с языка колокола, при первом ударе к утрене на Пасху, воду и эту воду пить (Болховск. у. Орловск. г.). Одно из таких религиозных суеверий представляет интерес в том отношении, что свидетельствует о пробуждающемся стремлении народа к грамотности. Детям, когда они в первый раз идут в школу, привязывают на крест немного конопли из веревки, на которой висит церковный колокол, для того, чтобы школьник учился лучше: «звонил, как колокол» (Сарапульск. у. Вятск. г.). Нередко в глазах крестьянина получают также целебное значение такие предметы, как скоба церковных дверей, о которую он, при входе в церковь, трет свою руку, при появлении на ней могильной кости, трава, камни, щепочки, принесенные из святых мест, штукатурка от врат св. обители и т. п.

Совершенно исключительным лечебным значением пользуется вода из реки Иордан, земля с горы Голгофы и камешки от Гроба Господня [284].

Вера во все эти и особенно в последние предметы не заключает в себе ничего удивительного. Если крестьянин часто готов усматривать совсем особенные, скрытые силы в обыкновенной воде, земле, камнях и т. п., то они, будучи связаны с местами, где в его глазах так явно проявилась сила и благодать Бога, должны приобретать тем большее значение. Вот почему они, в большинства случаев, являются для крестьянина не реликвиями только и предметами благоговейных воспоминаний, а и объектом для суеверных манипуляций: он также «сливает» с них воду и произносить заговоры.

Многочисленные паломники ко святым местам и в Святую Землю являются ревностными почитателями таких религиозных талисманов и их бескорыстными распространителями, но едва ли не чаще простота и наивность веры русского крестьянина делается предметом грубой эксплуатации со стороны разных проходимцев, странников и странниц. Рассчитывая на невежество народа, в особенности баб, они не стесняются иногда перед самыми непозволительными выдумками. Придя в деревню и порассказав о своих мнимых путешествиях к св. местам и в Св. Землю, такой странник, среди других религиозных диковинок, покажет изумленным зрителям и воду из животворящего источника, и плод в сухом виде, которым, будто бы, питался Спаситель во время сорокадневного поста, стружки от гроба Господня, гвоздь, которым был пригвожден ко кресту Спаситель, объяснит, от какой болезни исцеляет каждая вещь, назначит цену и соберет обильную дань с деревенского суеверия (Саранск, у. Пензенской г.).

«В 1896 г., – сообщает один из пензенских сотрудников (Пензенск. у.), бешеная собака искусала нескольких крестьян и крестьянок. Искусанные были отправлены за казенный счет в Казань, где им сделаны были прививки. Но двое из укушенных, не доверяя докторам, не заявили, что они искусаны, и остались дома, обратившись за помощью к знахарке. Знахарка, из пришлых, за 10 руб. согласилась вылечить обоих.

– У меня, – говорила она, – есть кипарисные стружки от креста Господня: когда жиды крест-то для Господа делали, верные люди все щепки и стружки-то и прибрали. Они могут любую болезнь вылечить и бешенство тоже. Пейте вы воду с этих стружек, три раза в день, утром, в полдень и вечером, на заре. Кроме того, на утренней заре, ходите каждый день ко мне, и я вас буду отчитывать. Да, смотрите, усерднее молитесь Богу и просите Его выздоровления. Одежду же, в которой вы были искусаны, вы на себе не носите, а повесьте на подволок и в 20-й, и 40-й день лазайте на нее и смотрите, что с ней будет делаться». Укушенные крестьяне вполне последовали советам знахарки, и, вероятно, потому, что действительного заражения у них не было, они не заболели и остались живы. При этом они передавали, что на двадцатый и сороковой день своими собственными глазами видели, как их одежда дрожала, как осиновый лист: это выходило бешенство».

Тот же сотрудник, про другую такую богомолку в также из пришлых, рассказывает следующее:

«Придя в наше село, она объявила хозяевам, что может лечить всякие болезни, изгонять бесов, делать свадьбы по наговору, сводить супругов, если они не любят друг друга и пр. Много она пересчитывала разных болезней, поддающихся ее лечению, и, в конце концов, добавила, что она лечить даже и от сорока смертных болезней, от которых ни один доктор не вылечит, как бы искусен не был. О своей врачебной силе она говорила, что получила ее в Соловецком монастыре, от одного схимника-монаха, Питирима, которому она уж больно понравилась. «Лечение мое все от Бога идет, – говорила знахарка, – не так, как у других: других с демонами, там, связались, а я, нет: у меня святые молитвы».

Известие о знахарке быстро распространилось по селу и окрестным деревням, и недостатка в пациентах не было. Обращались к богомолке преимущественно женщины. Каждая больная, желавшая знать свою болезнь, должна была заплатить 10 коп. Получив деньги, знахарка раскрывала псалтирь и читала вслух один из псалмов; побормотав что-то себе еще под нос, она объявляла, что у больной порча, или что в нее вошел бес и она может снять болезнь, как рукой.

– И плата за это недорогая – 1 руб. 11 коп., на благолепие Соловецкого монастыря, да мне, грешной, четвертачок, – убеждала баба-знахарка. За эти деньги она давала разные целебные травы, образки, просфоры и проч. Богатые и бедные доверчиво раскошеливались, платя требуемое, и даже прибавляли, говоря, что ей самой-то, сердечной, уж больно мало приходится».

Кроме простоты и искреннего религиозного чувства, печать глубокого и часто поразительного суеверия лежит и над многими другими лечебно-религиозными средствами. Иногда эти суеверия достигают даже степени извращенности самого религиозного чувства и понятий. Из Гжатского уезда (Смоленск., г.) нам сообщают об удивительном факте, из которого видно, что с силой молебна, по понятиям мужика, может в некоторых случаях конкурировать знахарь или колдун. Веря во вредную силу залома, способного между другими несчастьями причинить и болезнь (крестьяне, в предупреждение этого, приглашают на ниву для совершения молебна духовенство. После молебна, «залом» должен быть вырван непременно руками священника, иначе крестьяне остаются в большом сомнении, подействовал ли молебен и уничтожил ли он вредную силу залома. При отказе священника исполнить это желание и не решаясь сами прикоснуться к спутанным колосьям, они обращаются к содействию колдуна или знахаря и те, с нелепо-кощунственными приемами [285], производясь вырывание этого залома. Иногда при этом закрут сжигается «от светло-праздничной свечи» (Новоладожск. у. С.-Петерб. г.).