Русская народно-бытовая медицина - Попов Г. (библиотека электронных книг .txt) 📗

Странное и извращенное значение придается в некоторых случаях также личной молитве: она будете иметь больше силы, если прочитать ее с конца. Так иногда читают молитву Господню, с целью унять зубную боль: «лукавого от нас избави» и т. д. (Гжатск, у. Смоленск, г.) [286]. Также, задом наперед, читаются «Богородице» и «Отче Наш», для избавления от кил (Ростовск. у. Ярославск. г.). Не менее поразителен и способ поминать больного, с целью его оздоровления, за упокой (Болховск. у. Орлов, г.) и заказывать «заздравные панихиды» (Ростовск. у. Ярославск. г.). По таким же трудно объяснимым соображениям, ставятся иногда свечи перед иконами нижним концом вверх.

Совершенно кощунственные приемы проделывают иногда знахари: при лечении истеричных, эпилептиков и душевнобольных, они их заставляют иногда, сняв с шеи крест, плевать на него, топтать ногами и пр. (Васильсурск. у. Нижегородск. г.).

В заключение, мы считаем не лишним познакомиться с совершенно особым приемом лечения больных, так называемым «отчитыванием». Он в особенности применяется в болезнях, который обусловливаются присутствием нечистой силы в больном, порчей и сглазом. – при сумасшествии, кликушестве, эпилепсии, при некоторых других хронических, а также иногда и детских болезнях [287]. Отчитывают или такими молитвами, как «Отче Наш», «Царю Небесный», «Достойно есть», «Да воскреснет Бог», или пользуются для этой цели библией и Евангелием, или же произносят специальные молитвы, большею частью апокрифического происхождения, имеющие иногда характер настоящих заговоров [288].

В зависимости от случая и периода болезни, отчитывание совершается или своими домашними средствами, или же, что всего чаще, странствующими монашками и знахарями-начетчиками, особенно славящимися, вместе с начитанностью божественных книг, и праведностью своей жизни [289]. Подобных стариков-начетчиков немного и слава об их искусстве отчитывания и их строгой жизни расходится иной раз далеко за пределы целого уезда. К ним приезжают с больными и нередко оставляют их на житье, чтобы пройти установленный курс лечения. Он заключается в том, что начетчик, по несколько раз в день и по несколько часов, читает над больным установленные молитвы, кадит ладаном, обрызгивает святой водой и проч. Отчитываемый во время лечения обыкновенно питается одной только водою и просфорами, другой же пищи ему не дается. Для бесноватых, буйствующих употребляются, в случае надобности, особые длинные и широкие скамейки, с укрепленными по углам их четырьмя ременными петлями, в которые продеваются и при помощи которых удерживаются руки и ноги «бесноватого», помещаемого обыкновенно на такой скамейке в лежачем положении, лицом вверх. Курс лечения бывает разный, от нескольких дней до нескольких недель, смотря но успешности лечения и по степени и силе порчи. Иногда получивших известность начетчиков, отчитывающих бесноватых и одержимых, приглашают и на дом (Васильсурск. у. Нижегородск. г.).

Такие начетчики, как и некоторая часть знахарей-заговорщиков, обыкновенно люди вполне убежденные, вознаграждения, большею частью, не требуют никогда, а им дают, кто сколько может и хочет, вера же их в силу отчитывания почти всегда также сильна и проста, как проста вера их пациентов.

«Ты, дядя, к читалке, что ль?» – спрашивают невзрачного вида мужика, подъехавшего с бабой, на плохонькой и тощей лошаденке, к дому одной такой начетчицы [290].

«Да, голуба, молитвенных читать».

«Откуда?»

«Из Лапотнова».

«Далеко отсюда?»

«Да надо верст сорок быть, а не то и больше».

Баба и мужик входят во двор, а потом в сени. В сенях, направо и налево, двери. Мужик останавливается в нерешительности и начинает топтаться. Наконец, сделав решительный жест рукой, он отворяет одну из дверей и вступает со спутницей в избу. Изба, довольно большая, разделена на две половины стоящей по средине огромной русской печью и перегородкой. В правой половине, куда они вошли, на лавках, кадках и на полу сидят бабы и мужики, на печке также лежат 3–4 человека. В другой половине сидят две бабы позажиточнее, по всей вероятности, жены разбогатевших мужиков или мелких торговцев. Пред иконами, у стола, стоит небольшого роста толстенькая старушка, лет 70-ти, в ситцевой серой юбке и такой же кофточке, сильно поношенной и грязной. За столом, под иконами, положив голову на руки, сидит еще баба.

«Исцели рабу твою Анну, – читает старушка ворчливой скороговоркой, – молитвами апостолов, угодников. Божиих Печерских, Соловецких, Афонских… Чудотворца Николая, целителя Пантелеймона, Тихона Задонского, чудотворца, Тихона Калужского, чудотворца, мучеников… помилую рабу твою Анну».

Сидящая за столом баба всхлипывает, вздыхает и твердит: «Господи, Господи!» Затем старуха читает символ Веры, молитву Господню, «милосердия двери», «живый в помощи» и другая молитвы и псалмы. Читалка упоминает и Почаевскую Богородицу, и Владимирскую, и Казанскую, и еще до 10, и в заключение читает «заключительную» молитву. В ней она заклинает духа нечистого, духа немощи, духа болезни, посланного кем-либо, или встречного, или полуденного, или в водах, болотах и лесах живущего, вселившегося от наговора мужеска или женска, – чтобы вышел он из головы или из чрева, или из груди, или из других частей тела болящего. Затем читалка благословила отчитываемую бабу на «отпуск».

Во все время чтения остальные пациенты довольно громко вели свои разговоры: «молитвенник» был чужой, а, следовательно, им до него и дела не было. Одна повествовала о том, что «недуг» вступил ей сначала в ногу, потом в живот, а там забрался в спину, где и уселся, как медведь, и не дает разогнуться. Другая рассказывала о болезни своей дочери, что ей, «бытто, сделали по насердкам», и, вот, лежит она теперь пластом, чахнет и маковой росинки в рот не берет. Мужиченко, вполголоса передавал своей соседке, что в его бабу, надо быть, вселился дух, корежит ее, ломает, а она кричит, матерщиной ругается и «неподобные штуки выкидывает».

Дошла очередь читать молитвенник и до испорченной бабы мужичонки.

Лицо ее казалось до невозможности утомленным. Начались предварительные, обычные расспросы.

Мужичонко долбил только своё: «испортили», «дух в нее вселился». Баба молчала.

«На кого же вы думаете?» – спросила, наконец, читалка.

«Думали, матушка, думали, и сейчас думаю, что никто больше, как невестка, моего отделенного брата жена, потому, большая контрабация шла между бабами, как жили мы вместе…»

«А разве твоя невестка такими делами занимается?»

«Кто ж ее знает? может сама, а, может, кого другого нашла».

«Э-э-эх-ма, завелась эта погань, везде завелась! – закачала головой читалка, – ну, пойдем, помолюсь и за тебя».

«Как тебя зовут-то?»

«Аксинья». – Лицо Аксиньи вдруг судорожно передернулось, она вскочила с лавки, затопала ногами, закружилась, закричала: «Матрёшка, Матрёшка!..» и посыпались ругательства, одно другого хлеще, по адресу этой Матрёшки.

Старуха читала «да воскреснет Бог», крестила больную, брызгала водой, ничего не помогало. Наконец, Аксинья как-то сразу вся опустилась, села на пол и притихла. Ее посадили за стол. Начался и кончился молитвенник, а она все сидела», не поднимая головы от стола.

«Ну, что, Аксиньюшка, полегчало ли тебе хоть немного?»

«Как бы, чуточку, легче стало», – тихо ответила Аксинья. Старуха сбегала за водой.

«Пей три раза в день. Тут на неделю хватит. Да если кто придет за чем, гоните, ничего никому в эту неделю не давайте, Боже вас упаси! Ваша лиходейка зачем-нибудь да придет, что-нибудь да попросить, дадите, еще крепче свяжет, и молитва моя не поможете».