Безымянные боги (СИ) - Жеребилов Иван (книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Отроки тоже не стояли в стороне, как только ударила конница, Ждан, понимая, что другой возможности уже не будет, приказал пробиваться к проходу в Плетне. Богатырского прорыва не получилось, они завязли в бою, но зато не позволили стерви ударить во фланг коннице, а там уже и сами всадники опомнились и выставили пики.
Кричали люди, хрипели и визжали раненные лошади, утробно рычали мертвяки, рубя без разбора и жалости и к другим, и к себе. Ждану снова досталось — он споткнулся о вяло шевелящегося изрубленного мертвяка, упал на четвереньки и тут же ржавый меч врезался в шлем, да не в скользь, а так, что только металл заскрежетал, а в голове зазвенело, а потом и вовсе свет померк в глазах.
Где-то в стороне полыхнула молния, потом ещё одна, над скалами расцвёл огненный цветок, лопнувший с невероятным грохотом.
— Отступаем! — заорал командир всадников и тут же рухнул наземь со стрелой в горле, но сильно поредевшая полусотня начала отступать под прикрытием пехоты, за ними шли и отроки. Ждана, вместе с остальными тяжело раненными тащили на плечах.
Мертвяки двинулись было следом за ратниками, но тут над скалами вновь взвился огненный смерч, что-то загрохотало будто сотня камнепадов, и мертвяки единым махом осели на землю. Мертвенный свет в их глазницах померк навсегда…
Двое молодых чародеев, которые, пользуясь шумом, подобрались к пастуху мертвецов живыми, так и не вернулись, на месте их битвы нашли только три обугленных тела.
На своих ногах до крепости никто из отроков не дошёл, пришлось ратникам делать волокуши и тащить тяжеленных молодцов. Хорошо ещё, что лошади нашлись. Зато из оставшихся бойцов десятка никто в этом бою не погиб, Злобыня мог бы Жданом гордиться.
[1] Стервь. м. ли ж. Труп, мертвое тело человека или животного
Глава 3
Сон был как омут — глубокий, тёмный и бездонный. Ждан всё пытался выплыть из глубины, но сил не хватало, на плечи наваливались упыри и мертвяки, рвали плоть зубами, кромсали ржавыми кинжалами. Он пытался отбиваться, вырваться, но воздуха не хватало, лёгкие горели огнём, и раз за разом наваливалось беспамятство, он падал в него безвольно, но лишь для того, чтобы, очнувшись вновь и вновь пытаться выплыть из душного тёмного омута.
Закончилось всё внезапно — он неожиданно для себя открыл глаза, и вместо упырьих перекошенных рож увидел шершавый камень потолка. Хотел пошевелиться, но, мало того, что ни одна мышца в теле не слушалась, так кто-то его ещё туго спеленал льняными полосами, судя по запаху густо пропитанными целебной мазью. Некоторое время пытался пошевелиться, но окончательно выбился из сил и снова провалился в сон, на этот раз спокойный и придающий сил.
Спустя седмицу мрачные послушники из волхвов, наконец, разрешили ему подняться с постели. К тому времени большую часть повязок сняли и взору открылись едва затянувшиеся рубцы, и было их так много, что Ждан только диву давался, как сумел выжить. Правда, судя по скупым ответам, до крепости добрались все, но вот больше ничего добиться не удалось.
Несмотря на относительное выздоровление, из тесной комнатки-кельи, в которой была одна только дверь, никто его не выпускал. Он было попытался возмутиться и выйти силой, но вроде бы тщедушный послушник очень ловко ткнул ему пальцем куда-то в живот, и после этого Ждан уже ничего не помнил. Наученный горьким опытом попытки бунтовать он оставил.
Ещё спустя седмицу к нему явился неожиданный гость. Вместо обычного хмурого послушника в келью вошёл… волхв Твёрд собственной персоной, тот самый, что рассказывал о том, как разорвать пасть волкодлаку и которого Ждан видел всего пару раз в жизни.
Волхв степенно поздоровался с отроком, поинтересовался как тот себя чувствует, и неожиданно предложил прогуляться, на что Ждан с радостью согласился. Они вышли из кельи и двинулись по коридору, похоже, вырубленному в скале. Вообще, если раньше отрок думал, что находится в крепости Хоронь, то сейчас начал в этом сомневаться, не было в крепости таких подземелий.
Они немного попетляли по коридорам, причём почти везде таких высоких, что Ждану даже не пришлось пригибать голову. Волхв шёл уверенно, будто ходил тут тысячу раз, сворачивал где надо, изредка кивал встречным послушникам и другим чародеям, спешащим по своим делам, Ждан даже притомился немного, едва поспевая за стариком. Путь завершился на широкой каменной площадке с массивным столом и такими же лавками, наверняка рассчитанными на вес богатыря. Стол оказался уставлен простой, но сытной снедью: каша, томлёные овощи, мясо в меду и в вине, копчёная птица, жаренная на углях рыба, соленья, пиво, мёд.
Волхв молча устроился за столом сам, и жестом пригласил отрока. Также первым наложил себе каши, овощей, подцепил ловко выхваченным ножом солидный кусок мяса и с аппетитом начал жевать, Ждан тоже последовал его примеру, благо аппетит у него в последние дни был просто зверским.
— Ну, — произнёс волхв, когда насытился, — расскажешь о своих подвигах?
— О каких? — поспешно прожевав мясо, поинтересовался Ждан.
— А у тебя их столько, что уже и не упомнить всё? — откровенно развеселился старец.
Ждан смущённо засопел. Он к таким разговорам не привык и почувствовал себя совсем неуютно.
— Другие отроки говорят, будто ты волкодлака голыми руками задавил.
— Врут, — хмуро буркнул. — Об землю его зашиб, как ты учил, отче.
— Вот, значит, как, — Твёрд сокрушённо покачал головой и надолго задумался, глядя в сторону, Ждан тоже замолчал, пытаясь понять, что сделал не так. Может, съел слишком много? Так, сами виноваты, вон сколько снеди понаставили, попробуй удержись.
— А что же ты не рассказываешь, как колдуна упырьего камнем зашиб?
— Так, а что там рассказывать? — пожал плечами отрок. — Ближе всех оказался, вот и зашиб, он-то хлипкий совсем был, колдун их. Всю силу татям своим раздал. Такой победой разве можно хвастать?
Неожиданно для Ждана волхв расхохотался, громко и совершенно искренне и смеялся, пока слёзы из глаз не брызнули.
— Верно про тебя Явор сказал, — проронил он отсмеявшись. — Силён, а силой хвастать не любишь. Ну а то, что конницу прикрыл, да товарищей, израненных велел волоком тащить, это как же?
— А там о чём сказывать? — снова удивился Ждан. — Я тащил, так и меня из боя вытащили, не бросили. У нас так не принято…
— Не принято, — задумчиво повторил за отроком волхв. — А я вот, с ходу целый десяток тебе назову командиров, от десятника до воеводы, которые бы раненных бросили, чтобы остальных спасти.
— Так, пусть они и бросают, — не повёл бровью Ждан. — А я так поступать не буду.
— Что так?
— Враги не убьют, так сам себя в могилу сведёшь от стыда, да совести, а заложным [1]становиться… не хочу. Не по-воински это.
— И то верно, — согласился старик. — Только у тех воевод совести не то, что не было, она у них и не гостила никогда.
— Ты прости, отче, — поклонился волхву Ждан, — но мне такие речи сложны. Не понимаю я ни помыслов твоих, ни смыслов не разумею. Не учён я с мудрыми старцами беседы вести оттого и соплю да помалкиваю, как телок на привязи. Тебе, если что надо, так скажи, я живота не пожалею, костьми лягу, но выполню, а вокруг да около ходить…
— Ты сядь, отрок, — жёстко велел Твёрд. — не тебе меня учить, как речи вести, мал ещё, хоть и ростом c мельницу вымахал. Или ты думаешь мне поснедать не с кем или побрюзжать по-стариковски?
— Прости, отче, — смиренно прогудел Ждан. — Не гневайся.
— Сядь, я сказал. Вот так хорошо. А теперь слушай да отвечай, когда спрошу. Вспоминай и рассказывай, о чём со стервью речи вели? Что колдун через них предлагал? Да давай-ка без лишних слов.
