Разоблаченная Изида. Том II - Блаватская Елена Петровна (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Прежде чем покончить с этой темой, мы можем добавить, что если какой-либо посторонний человек попросит разрешения присутствовать на «четверговых» собраниях – ему никогда не откажут. Только, если он христианин, охал возьмет Библию и будет читать из нее: если он магометанин – он услышит несколько глав из Корана, и церемония на этом закончится. Они подождут, когда он уйдет, и затем, крепко заперев двери дома собраний, приступят к своим собственным обрядам и книгам, перейдя с этой целью в свои подземные святилища.
«Друзы, даже больше чем евреи, остаются своеобразным народом», – говорит полковник Черчиль [537, т. 3], один из немногих честных и строго беспристрастных писателей. – «Они женятся только на соплеменницах; их редко, если вообще, обращают в другую веру; они цепко держатся за свои традиции и сводят на нет все попытки проникнуть в их тщательно охраняемые тайны… Плохая слава того калифа, которого они выставляют как своего основателя, достаточно компенсируется чистой жизнью многих, кого они почитают как святых, а также героизмом их феодальных вождей».
И все же можно сказать, что друзы принадлежат к одной из наименее эзотерических тайных обществ. Существуют другие, гораздо более могущественные и ученые, о существовании которых в Европе даже не подозревают. Существует много ответвлений, принадлежащих к великой «Материнской Ложе», которые, смешавшись с некими общинами, могут быть названы тайными сектами внутри других сект. Одною из них является секта, обычно называемая Лагхана-Шастра. Она насчитывает несколько тысяч адептов, которые рассеяны малыми группами на юге Деккана в Индии. По распространенному суеверию, этой секты боятся благодаря приписываемому ей великому умению пользоваться магией и колдовством. Брахманы обвиняют их членов в атеизме и святотатстве, ибо никто из них не соглашается признать авторитет ни Вед, ни «Ману», за исключением текстов, совпадающих с теми вариантами, которые находятся в их владении и которые они считают единственными подлинными текстами; у Лагхана-Шастра нет ни храмов, ни священнослужителей, но дважды в месяц каждый член общины должен отлучиться из дому на три дня. Народная молва, возникшая среди их женщин, приписывает эти отсутствия паломничеству, совершаемому к их местам собраний через каждые две недели. В каких-то уединенных гористых местностях, неизвестных и недоступных другим сектам, спрятавшись от взоров среди роскошной растительности Индии, они имеют свои бунгало, которые похожи на маленькие крепости, обнесенные высокими и толстыми стенами. Те, в свою очередь, окружены священными деревьями, называемыми ассоната, а по-тамильски – аррасса марам. Это – «священные рощи», первоисточники священных рощ Египта и Греции, посвященные которых также строили свои храмы внутри таких рощ, недоступных профанам. [405]
Не без интереса будет узнать, что м-р Джон Яркер Младший говорит по поводу некоторых современных тайных обществ на Востоке.
«Наибольшее сходство с брахманистскими мистериями, вероятно, можно найти в очень древних „Тропах“ дервишей, которые обычно управляются двенадцатью должностными лицами, причем старейший „Двор“ главенствует над другими по праву старшинства. Здесь главу этого „двора“ называют «шейхом», и он имеет заместителей, «калифов» или наследователей, которых может быть много (так же, например, как в степени, предшествующей масонскому мастеру). Орден делится, по меньшей мере, на четыре колонны, столбы или степени. Первая ступень – ступень «человечества», которая подразумевает сосредоточение на писаном законе и «уничтожение в шейхе». Вторая – ступень «Тропы», в которой «Мурид» или ученик достигает духовных сил и «самоуничтожения» в «Пэре» или основателе «Тропы». Третья стадия называется «Знание» и предполагает, что «Мурид» становится вдохновленным; ее называют «уничтожение в Пророке». Четвертая приводит его даже к Богу, когда он становится частью божества и видит Его во всем. Первая и вторая стадии получили современные подразделения, как «Целостность», «Добродетель», «Трезвенность», «Благожелательность». После этого шейх возводит его в ранг «калифа» или почетного мастера, так как в их мистическом языке «человек должен умереть, прежде чем родится святой». Будет видно, что этого рода мистицизм приложим к Христу как основателю «Тропы»».
К этому сообщению автор добавляет следующее, касающееся бекташ дервишей, которые
«часто посвящали янычар. Они носят маленький мраморный кубик, запятнанный кровью. Их церемония следующая: перед приемом требуется пройти годовое испытание, в течение которого кандидату сообщаются ложные секреты; у него два крестных отца, и у него отнимают все металлы и даже лишают одежды: из овечьей шерсти делают веревку для его шеи и опояску для чресел; его вводят в центр квадратной комнаты, представляют как раба и сажают на большой камень с двенадцатью зубцами; его руки складывают на груди, тело наклоняют вперед, пальцы его правой ноги закладываются на левую ногу; после различных молитв его сажают в особенной позе, с рукой особенным образом вложенной в руку шейха, который повторяет стих из Корана: «Те кто давал тебе руку дают тебе клятву, дают клятву Богу, рука Бога вложена в их руку; кто бы ни нарушил эту клятву, причинит себе зло; кто останется верен Богу, получит чудесную награду». Подкладывание руки под подбородок – их знак, возможно – в память их обета. Все пользуются двойными треугольниками. Брахманы вписывают в углах свою троицу и также обладают масонским знаком бедствия, каким пользуются во Франции» [538].
С того самого дня, когда первый мистик нашел средства сообщения между этим миром и мирами невидимого сонма, между сферой материи и сферой чистого духа, он пришел к заключению, что бросить эту таинственную науку на опошление толпе значит потерять ее. Злоупотребление ею могло привести человечество к быстрому уничтожению; это было бы подобно обкладыванию группы детей взрывчатыми веществами со вручением им спичек. Первый адепт – самоучка посвятил только несколько избранных и хранил молчание перед множествами. Он осознавал своего Бога и чувствовал это великое Существо внутри самого себя. «Атман», Я, [406] могущественный Владыка и Защитник, если только человек познал Его, как «Я есмь», «Ego Sum», «Ахми», – являл свою полную силу тому, кто был в состоянии узнавать «все еще тихий голос». Со дней первобытного человека, описанного первым ведическим поэтом, вплоть до нашего современного века не было философа, достойного этого названия, который не носил бы в молчаливом святилище своего сердца этой великой и сокровенной истины. Если он был посвященным, то узнавал это как священную науку; если нет, то подобно Сократу, твердя себе так же, как и своим ближним, благородный приказ – «О, человек, познай самого себя» – он преуспевал в узнавании своего Бога внутри самого себя. «Вы есть боги», говорит нам царь-псалмопевец, и мы находим, что Иисус напоминает писцам, что изречение «Вы есть боги» было адресовано другим смертным людям, требуя себе той же самой привилегии безо всякого кощунства [Иоанн, X, 34, 35]. И как верное эхо, Павел, утверждая, что все мы являемся «храмами Бога живаго» [2 Коринфянам, VI, 16], осторожно добавляет, что, в конце концов, эти вещи только для «мудрых» и что говорить о них – «незаконно».
Поэтому мы должны принять это напоминание и просто отметить, что даже в вымученной и варварской фразеологии «Кодекса назареев» мы повсюду различаем ту же самую идею. Подобно подводному течению, быстрому и чистому, она проходит, не смешивая своей кристальной чистоты с мутными и тяжелыми волнами догматизма. Мы находим ее в «Кодексе» так же, как в Ведах, в «Авесте», как и в «Абхидхарме», и в «Санкья-Сутрах» Капилы не менее, чем в четвертом Евангелии. Мы не можем достичь «Царствия Небесного», если мы не соединимся неразрывно с нашим Rex Lucis, Владыкой Великолепия и Света, нашим Бессмертным Богом. Сперва мы должны завоевать бессмертие и «взять Царство Небесное силой», данной нашим материальным «я».
405
Каждый храм в Индии окружен таким поясом священных деревьев. И подобно Кумбуму Кансу (Монголия) никто, кроме посвященных не имеет права приближаться к ним.
406
Этот «Я», которого греческие философы называли Аугоэйд, «Сияющий», впечатляюще красиво описан в «Веде» Макса Мюллера. Доказывая, что «Веда» является первой книгой арийских народов, профессор добавляет, что «в ней мы имеем период интеллектуальной жизни человека, которому нет аналогии в какой-либо другой части мира. В гимнах этой Веды мы видим человека предоставленного самому себе, чтобы решить загадку этого мира… Он вызывает богов вокруг себя, он возносит хвалу, он поклоняется им. Но несмотря на всех этих богов… которые и под ним, и над ним, этому поэту седой древности, кажется, как-то не по себе. У себя в груди он тоже открыл силу, которая никогда не бывает безмолвной, когда он молится, никогда не отсутствует, когда он боится и трепещет. Кажется, что она одухотворяет его молитвы и сама же их выслушивает: кажется, что она живет в нем, и в то же время поддерживает его и все, что окружает его. Единственное имя, которое он находит подходящим для этой таинственной силы – это „Брахман“; ибо брахман первоначально обозначал силу, волю, желание и движущую силу творчества. Но этот безличный брахман тоже, как только ему дано имя, превращается в нечто странное и божественное. Он кончает тем, что становится одним из многих богов, одним из великой триады, которой поклоняются доныне. И все же мысль внутри его не имеет настоящего имени; та сила, которая есть ничто, кроме самой себя, которая поддерживает богов, небеса и всех живых существ, плывет перед его мысленным взором, постигнутая, но не выраженная. Наконец, он называет ее „Атман“, ибо атман, первоначально – дыхание или дух, в дальнейшем приобретает значение Я, и только Я, божественное или человеческое; Я – будь оно творящее или подвергающееся страданию; Я – Единое или Все; но всегда Я, самостоятельное и свободное. „Кто же видел первородного?“ – говорит поэт, когда тот, у кого не было костей (т. е. формы), породил того, у кого были кости? Где была жизнь, кровь, Я этого мира? Кто пошел спрашивать об этом кого-либо, кто знал это?» («Ригведа», I, 164, 4). Эта идея о божественном Я, раз она выражена, должна быть признана верховной всеми другими; «Я – это Господь всего; это Царь всего; как все спицы одного колеса содержатся в ступице и окружности колеса, так все содержится в этом Я; все я содержатся в этом Я». Брахман сам есть только Я» (Там же, с. 478; «Чандогья Упанишада», VIII, 3, 3, 4; [47, т. I, c. 69]).
