Золотой характер - Ардов Виктор Ефимович (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT, FB2) 📗
«Здравствуйте! — говорит Антон. — Ты в точности как тот казак, что наставлял дочку-невесту: иди, мол, доченька, ищи жениха под свой вкус, только за чернявого не ходи, и за белявого не ходи, и за бедного не ходи, и за богатого не ходи, и за лысого не ходи, и за чубатого не ходи, — а так иди, за кого душе угодно. Так и ты: проявляй, Антон, инициативу, только свеклу не режь, кукурузу не цепляй, пеньку не заводи, а в общем полная тебе инициатива. Так?»
«А ты хочешь распоясаться?»
Такие расхождения! Чуть Антон замахнется — Лиходед в дыбки! Задумал, допустим, Антон операцию, то-онко задумал, как тот стратег. Узнал, что на Дону жито уродило, снаряжает туда гонца: купи, мол, в колхозах жита, накинь лишний червонец на центнер против казенной цены и сдай то жито в госзакуп. Там сдай и квитанцию привези. А мы твоей квитанцией отчитаемся перед районом, а свою пшеничку перегоним на крупчатку-муку да и отправим на комиссию к Балтийскому морю — там любят белые пироги. Комиссионная цена повыше закупочной, вот он и чистый барыш!» Не-ет, далеко до барыша! Узнает Лиходед про ту стратегию и обрушит одним ударом: «Нельзя». — «Да ты пойми, — отбивается Челомбитько, — я-то хозяин?!» — «Какой? — не уступает Лиходед. — Ты же не простой хозяин, а ты же коммунист-хозяин, чертова голова! Коммунист! Не фермер американский! Тебя поставили народу служить — так служи, не переводи шило на мыло. Гони то, что нужно народу, а не прицеливайся, как бы с народа лишнее сорвать!» — «А цены? — не сдается Челомбитько. — Цены-то у нас разные! Вот их сколько: заготовительная, закупочная, комиссионная, базарная! Да и то не все! Есть же еще цены по разным местностям: где уродило — дешевка, где не уродило — дороговизна. Страна-то вон какая! Должен я по ней маневрировать продуктом?» — «То-то, — сердится Трофим, — и лихо, что у нас пока разноценье, то-то тебя и шатает. Была б ясная цена, ты б, друже, не выбрыкивал, а строил маневр на одном — на земле! Гони с нее больше мяса — на том и богатей!» Так и цапаются! День ездим по степи — день и цапаются. И, понимаешь, пока я Лиходеда слухаю — вроде он правый, а заговорит Антон — и он вроде не виноват…
И чем же оно кончается, корешок? А тем и кончается… Погорюет наш Антон, что не поручилась его стратегия, помянет всех Трофимовых родичей, и бога, и черта, и малых чертенят, а потом и скажет: «Ну что ж, Трофим, мясо так мясо!» И как врежутся в дела! А насчет этого они один в одного — переимчивые, ревнючие. Ночь спокойно не переспят, когда знают, что у другого хозяина какая-то штука устроена лучше, чем у нас. Вычитают в газете, допустим, про самокормушки и в тот же миг заходятся: слесарей — на ноги, плотников — на ноги! Пока в районе резолюцию пишут про те самокормушки, а у нас они готовенькие, приезжайте опыт снимать!..
И все-таки горе с этим Трофимом! Кабы не он, кто б еще Челомбитьке докучал? Начальство хвалит: самый миллионеристый миллионер в районе, да и в крае вряд ли кто с ним доходом померяется. Колхозники? Что ж, и колхозникам вроде совестно обижаться: никто в районе щедрей нас не платит на трудодни. Нет же, срамит его Трофим на каждом шагу! Только задумает Антон покрасоваться перед начальством — Трофим тут как тут! Затеяли они с Трофимом образцово-показательный лагерь на свиноферме. По дешевке, с расчетцем сделали, но и с шиком! Водопровод подтянули, поставили душ, — лежат наши свинюшки, нежатся, а вода на них сверху льется. Культура? Звонит Антон в край, докладывает начальству, вызывает фотографов, Лиходеду наказывает: «Ты встретишь гостей, а я буду в лагере вас дожидаться». Дождался! Лиходед вроде бы маршрут попутал — попали гости в самую дальнюю, забытую богом бригаду. А там у нас не табор, а курятник, трактористы по неделям не умываются, а по нужде в подсолнухи командируются — нет отхожего места. Ахнуло начальство и на свинячий душ не захотело глядеть!
Антон чуть не плакал потом. «Да что ж ты, говорит, изгиляешься надо мной, Трофим Иванович? За что срамишь?» — «Не задавайся! Свинячий душ устроил — так ты его начальству показываешь, а то, что в станице бани для людей нет, про то начальство не должно знать?» — «То дело казенное, — отбивается Челомбитько. — Нехай баню строит район!» — «Да люди-то наши!» — «Так, может, нам и школу строить?» — «А почему же нет? Как сгорела школа в войну, так и стоит скелет скелетом, а ребятишки в другую школу в две смены бегают, а хуторские мальцы и вовсе без школы — в станице учатся, а живут по родичам, кормятся всухомятку, нет общежития. А еще называемся — передовой колхоз!» — «Правильно называемся! — доказывает Челомбитько. — Доход высокий, трудодень богатый».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Так разве Трофиму докажешь? Подговорил коммунистов, собрали собрание, и вот тебе Антон, сердяга, строит и школу, и общежитие, и баню, и табор в той самой бригаде, куда Трофим гостей возил… Кривится, сердится, ругается на чем свет, а строит!
Степан Терентьевич примолк, долго сидел потупившись, потом спросил усмехнувшись:
— Что, браток, чудные у нас дела? Оно никто не верит… Челомбитько-то — он вовсе не мягкого характера. Высо-окие начальники брались над ним командовать — отшивал в два удара. А с Лиходедом — осечка за осечкой… — Он закурил, изогнул папиросу так, как это делают с «козьими ножками», и «продолжал: — Тут у них, видишь, давняя спайка. Думаю, с нее пошло. Тридцать второй год, помнишь, какой был у нас на Кубани? Недородный, сердитый… Мы-то заготовки выполнили, еще и на трудодни хлеб оставили, а район и край провалились, и вот тебе налетает уполномоченный, дает команду: «Вывозите все, до зерна!» — «Ладно, — говорит Антон, — вывезу!» А сам уполномоченного проводил — и к амбарам! Роздал весь хлеб и в закромах велел подмести. Ну, на утречко его, понятная вещь, на бюро, с бюро под арест — суд, приговор… Мы видим — невинно осудили человека. А что попишешь? Обстановка! Район накален. «А! — скажут. — Саботажника обороняешь?» И тебе же наведут решетку. А Трофим, надо правду сказать, не из пугливых. Кинулся в район — там не добился, на поезд — и к Калинину. Выручил Антона! С того случая, полагаю, и пасует Антон перед Лиходедом.
А я бы не пасовал! Мало ли, что его Трофим выручил! Да он и меня спасал… В сорок втором году, при отступлении, как настигли нас самолеты да как шарахнули бомбами — я копырнулся без памяти. Лиходед меня, контуженного, до самой Кубани нес. Кабы не он, была б Степану Кравцу вечная память. Ну, а что же из того следует? Благодарен я ему по гроб жизни, и чарочку я ему всегда, пожалуй, налью за спасение души. Но чтоб подчиняться? Да ему подчинись — он тебя и командирует к коммунизму походным порядком, с полной выкладкой, и перекурить не даст!
Был коммунар — таким и сохраняется, хоть ты его под стекло клади! Когда коммуны на артельный устав переходили, знаешь, как он расстроился! В Москву ездил, добивался: «Оставьте хоть десяток коммун для пробы». А вернулся — усадьбы не взял. Жинка-то у него под пару — из делегаток. Волосы седые, а она знай их в кружок стрижет и красным платком повязывается. Так и прожили без усадьбы. Из принципа! И на людей так смотрят. Это им нож острый, если коммунист насчет своего хозяйства нажимает. Лишнюю свинью купишь либо яблоки двинешь на дальний рынок — уже Лиходед косится: как, мол, Степан, не заплываешь салом? Устаревшие люди!
Этой весной поехал я в Ростов за резиной. И он пристроился — вроде бы по своим делам. Ну, думаю, веселей будет — компания есть. Повеселился! Начисто он мне расстроил свадьбу. Только я пристроюсь до клиента с резиной, а Лиходед к нему приступается: «Где взял покрышки? У кого украл?». Распугал мою клиентуру, а одного нашего знакомца в милицию отвел. «Погоди, говорю, Трофим Иванович, я же функцию свою не исполню». — «А ты, — пытает, — Ленина читал?» — «Та при чем тут чтение? То ж, как бы сказать, теория, а нам же практически надо достать резину — машины стоят». — «Нет, все-таки? Читал?» — «Не читал, говорю, Трофим Иванович, а изучал. Пять лет в кружок ходил, учили про «друзей народа». — «Оно, говорит, и видно, что на «друзьях» пошабашили». Всю дорогу он мне мораль читал, а дома Челомбитько добавил: не заплатил суточных! «Знай, говорит, «друг народа», кого в попутчики брать!..»