Под небом Палестины (СИ) - Майорова Василиса "Францишка" (книги TXT) 📗
«Нет, — произнёс загадочный голос из глубины души Жеана. — Дьявол покровительствует не крестоносцам. Он искушает лишь тебя! Это вызов! Последний, судьбоносный вызов! Либо ты с честью и достоинством противостоишь его зловредным козням, либо погибнешь! Иного не дано!»
«Почему я должен верить в это?» — спросил себя Жеан. Ответом ему послужило замогильное безмолвие, наведшее на иную — самую страшную — мысль: вдруг Дьявол и впрямь не причём, но всему виной — безликая случайность?
«Я хочу знать!» — едва не завопил Жеан в исступлении. Он устал надеяться и верить! Пурпурная высь словно смеялась над ним!
«Знать! Знать! Знать!»
Юноша потянулся за щитом, в который раз заострив внимание на кресте, переливающемся в оленьих рогах серебряным светом, и девизу, гласящему краткое и единственное: «Смерти нет».
Смерти нет!
Глупый кусок дерева! Даже он, даже его покойный обладатель глумились над крестоносцами!..
Тем временем беспощадное пламя битвы стремительно разгоралось. Сарацины почуяли угрозу уже тогда, когда к их лагерю, испуская стрелы, устремился авангард. Кербога спохватился почти мгновенно, за доли секунды уняв волнения в своих рядах и приготовив их к отпору. Было отчётливо заметно, что осада изрядно потрепала вражеское воинство, в том числе самого атабека, которого Жеан помнил упитанным, опрятным, здоровым и который теперь мало чем отличался от своих подчинённых. Бордовый халат, расписанный золотыми кометами, и посеребрённая кольчуга хлипко болтались на жилистом теле. У многих сарацин, как и у крестоносцев, не осталось коней. Передвигались они либо на более мелких животных — ослах и мулах, либо вовсе на собственных двоих.
Хотя в числе последних Жеан, к превеликой радости, не оказался, это мало утешало его и, если и давало сомнительные преимущества перед лицом отдельных соперников, не могло повлиять на безотрадное положение крестоносцев.
— Братья… — непривычно глухо, но внятно промолвил Боэмунд, и тут же голос его сорвался на громоподобный рёв: — DEUS LO VULT!
— В БОЙ! — подхватил Танкред, чьи войска выстроились неподалёку. Крестоносцы, не дожидаясь призывного гула труб, лавиной ринулись вперёд.
Зазвенел металл, но совершенно не было слышно глухого стука дубинок. Битва за Антиохию и последующая осада почти полностью выкосили нетренированное бедняцкое скопище.
За прошедшее время Жеан отвык от постоянных тренировок. После смерти Яна они с Кьярой стали проводить куда больше времени наедине, однако вовсе не с целью потратить его на пустое размахивание мечами. Это отнимало слишком много сил, особенно в пору голодания.
И теперь Жеану действительно пришлось пожалеть об этом. Держа наготове меч и щит, что казались вдвое тяжелее, чем обычно, он чувствовал, насколько сильно трясутся его руки.
«Что, если я не успею нанести даже одного удара? Я выроню меч… выроню… и конец! Господи, если ты слышишь меня, останови это! Во что бы то ни стало останови это! Мои руки… они совершенно не слушаются».
Но в конце концов Жеан не заметил, как нанёс первый за столько недель удар. Меч сам собою, точно повинуясь мистическому призыву, пронёсся через шею подоспевшего врага, со смачным чваканьем отделив голову от тела: она не была защищена бармицей. Так знакомое Жеану ревностное ощущение закипело в крови. Дрожащие кисти рук по-прежнему не поддавались, но вскоре он благополучно свыкся с этим. К каждому удару его подталкивало неведомое ранее шестое чувство, порождаемое неиссякаемой жаждой жизни. Порабощённый упадком духа, он устрашался смерти ещё пуще.
«Хотя бы ради Кьяры! Если нельзя ради веры!» — лихорадочно вертелось в голове Жеана, пока он яростно отражал атаки на редкость юркого вражеского бойца, чья манера боя, со всеми её изощрёнными бросками и изворотами, заметно напоминала ассасинскую. Но даже самый опытный ассасин не смог бы длительное время противостоять конному бойцу. Следующий удар, пронёсшийся через голову врага, лишил его шлема и чувств, последующий же — жизни. Резко стряхнув с лезвия меча капли крови и желтоватые ошмётки мозговой массы, Жеан дёрнул коня за поводья, и тот во весь опор помчался в сердце побоища.
«Священный Град! Иерусалим!»
Жеан огляделся вокруг. Вражеское войско было разрознено крестоносцами на несколько небольших кучек. Военачальники, в том числе сам Кербога, тщетно пытались сплотить ряды воедино, однако крестоносцы, ко всеобщей неожиданности, продолжали прочно удерживать позиции, несмотря на то что голодное заточение отняло у них почти все жизненные силы и многим не удалось даже вдоволь насытиться перед началом битвы. Жеан заметил интересную особенность: большинство бойцов Кербоги было вооружено луками и почти непригодно для рукопашной схватки. Лёгкие доспехи не защищали поджарых тел. Сталкиваясь с дюжими франками, сарацины изворачивались и трусливо пятились. Далеко не всякая стрела задевала крестоносную плоть, отягощённую прочным доспехом.
«Христиан слишком мало! Они всё равно нас перебьют!»
Уже были раненые. Целители сновали по полю брани, оттаскивая их на безопасное расстояние.
Вот Луиза, вооружённая перевязками и парой фляжек с водой, промчалась мимо Жеана к крестоносцу, чьё окровавленное тело безвольно простёрлось по колеблющейся земле, то и дело вздрагивая в болевых припадках.
Но когда она склонилась над раненым, матёрый сарацин, вырвавшись из визжащей гущи вымпелов и круглых щитов, атаковал целительницу и, одним сокрушительным ударом низвергнув наземь, поволок в сторону близстоящего шатра. Всё произошло настолько быстро, что Жеан едва опомнился.
Луиза отчаянно упиралась, но враг, казавшийся вдвое крупнее неё, очевидно, даже не замечал этого. Душа Жеана ушла в пятки. Не помня себя от негодования, он рванул коня вслед за сарацином, подсознательно осознавая, в какой единственной корыстной цели этот гнусный мерзавец желает использовать несчастную женщину.
— Стой где стоишь!
Сарацин резко развернулся и хотел ответить на вызов, как вдруг один из его боевых товарищей преградил Жеану путь. С пронзительным лязгом сабля столкнулась с мечом Жеана, высекая раскалённые искры.
«Проклятье!» — Заострённая грань сабли промелькнула в опасной близости от глотки Рассвета. Тот с оглушительным ржанием поднялся на дыбы в попытке спастись от смертельного удара. Жеан кубарем покатился из седла. Его боковое зрение уловило ужасающее… За прошедшие два года он повидал множество без преувеличения омерзительных вещей: вспоротые до хрящей глотки, вывернутые позвоночники и выпущенные внутренности. Однако даже это, объединённое вместе, не шло ни в какое сравнение с тем, что предстало перед взором Жеана теперь.
Полностью обнажённая, Луиза отчаянно извивалась в нерушимых объятиях сарацина, пока тот, грубо прикасаясь к её нежным телесам, удовлетворял свои низменные потребности. Толчки становились всё резче и смелее. Целительница начала надсадно, прерывисто кричать.
— Уйди с дороги, паршивый ублюдок! — вскочив с земли, взревел Жеан и сходу бросился вперёд мимо врага. Тот лежал на спине, прикрывшись щитом от лошадиных копыт.
— Встань! — с сильным акцентом воскликнул матёрый сарацин, не отрываясь от своего занятия. — Ещё шаг — и смерть! Стой, и я отпущу её.
— Беги, Жеан! Он отпустит меня! — всхлипывая, простонала Луиза, однако отчаянная мольба в её голосе только пуще разъярила Жеана.
— Мерзавец! Грязная скотина! Я… я сейчас сотворю с тобой то же самое!.. Я… DEUS LO VULT!
Казалось, в тот момент тучи, сгустившиеся над равниной, разверзлись, и чудовищное буйство стихии подтолкнуло Жеана вперёд, прямиком к врагу, от которого будто разило нечистотами. Однако в следующую секунду странный туман, беспросветной пеленой заволокший глаза, стал багрян. Зрение возвратилось. Сладковатый смрад свежей крови обдал Жеану ноздри.
Луиза в неловкой позе распласталась по земле, из горла её бурливо хлестала рдяная жижа, пока сарацин невозмутимо затягивал пояс, удерживая в зубах небольшой, блестящий от крови кинжал.
