Тень Феникса (СИ) - Горянов Андрей (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Запомни: главная твоя цель — любыми силами и средствами устранить Великого магистра. Не станет его, не станет и нашей главной проблемы. Этим мы выиграем не только достаточно времени для дальнейших действий, но и получим шанс одержать верх в этой войне.
***
Признаться честно, я долго искал хотя бы толику разумности в своих действиях, которые иначе как помешательством назвать нельзя. У Августина, сделавшегося самым первым среди бунтовщиков, в руках остался лишь капитул Альбайед, тогда как остальные остались под законной властью ордена, и силы его уже были на исходе. Последний капитул, последний «оплот истинной веры», последний «защитник истинного предназначения». Как романтизирован этот образ Последнего, как много в нём благородства и души, как влечёт он к себе своей натурой. Августин был абсолютно уверен в том, что я останусь на его стороне, несмотря ни на что, наверное, отчасти именно из-за этого. Выступить на стороне Августина и победить злодея, укрывшегося в своей твердыне — вот идеальная возможность получить лавры победителя. Больший куш можно выиграть поставив на того, на кого больше никто ставить не будет, и в тот момент подобная логика казалась мне идеальной, несмотря на все риски. Объективно можно было сказать, что консерваторы проигрались в пух и прах, и что Великий магистр Калокир в скором времени войдет в историю как реформатор и рационалист, отдавший Церкви право заниматься воспитанием человеческих умов. С моей же субъективной точки зрения, правда стояла за тем самым образом «последнего», который изо всех сил борется с могущественным врагом, в образе которого — старый и глупый подлец, делающий зло ради зла. Дом Кемман же, как мне казалось, и, в принципе, как и было на самом деле, занял нейтральную позицию, выжидая лишь момента слабости одной из противоборствующих сторон. Подобные интересы возникли не только у моей семьи, но на тот момент я попросту не мог заметить других игроков на всей огромной доске, поскольку с крошечного роста собственной фигуры увидеть всё поле боя целиком попросту не представлялось возможным.
Упоминание некой сущности, что стоит за спиной магистра, причастной ко всем убийствам, настолько взбудоражило моё воображение и настолько пришлось впору ко всем моим потаённым догадкам, что я не смог удержаться от того, чтобы написать письмо Альвину. Друг мой, вероятно, даже не догадывался обо всех моих похождениях, поскольку Августин строго-настрого запретил мне вести переписку с кем бы то ни было. Однако теперь, когда речь зашла о тех самых убийствах, расследованием которых мы с Альвином и Домнином по-мальчишески занялись, и которые так долго обсуждали, пуская в ход всё свое воображение, я уже не мог молчать. К чему были все эти схемы заклинаний, оставленные возле тел жертв, если убийца — едва ли не демон, способный, наверное уж, разорвать человека пополам одним лишь ударом своей чудовищной лапы, и который наверняка далёк от всех этих точных наук, в которые погружен сам Альвин. Голова у меня шла кругом, и я пребывал в каком-то странном состоянии, поскольку не знал, чем вообще заняться дальше, и в каком деле испытать себя вначале. Люди Августина, как сообщалось в письме, должны были найти меня сами, но я понятия не имел, чем смогу им помочь, поскольку, надо говорить об этом совершенно правдиво, не мог принести никакой пользы в деле убийства магистра и уж тем более, некоего демона, что действует с ним сообща. Я неплохо владел мечом, но не более того. Я знал как устроен главный капитул Стафероса, знал, где находятся покои магистра, но не более того. Мне всё время казалось, что я делаю слишком мало, что от меня не зависит абсолютно ничего, и мысли эти угнетали меня невероятно, временами лишая покоя. Мне хотелось, а вернее даже требовалось поговорить хоть с кем-нибудь, и потому решение написать Альвину показалось на тот момент единственно верным. Я хотел было по привычке предложить «Цветущую Эвридику», но вовремя опомнился: те конспирологические игры, в которые я оказался вовлечен, по моему разумению, не позволяли такого легкомыслия: место слишком видное, учитывая, в особенности тот факт, что святые братья сами не гнушались посещать такого рода заведения. Немного подумав, я выбрал знакомую мне мимоходом питейную в купеческом квартале, а затем подумал еще немного и понял, что последние пару лет мы только и встречаемся в подобных заведениях, отчего-то сильно прельщавших Альвина, который с каждым разом проявляется всё большее пристрастие к вину. Впрочем, не на скачки же нам идти: предстоял долгий и обстоятельный разговор, который по понятным причинам не мог бы состояться ни в университетской комнатушке Альвина ни тем более у меня дома.
Я не знал, где сейчас мог находиться мой ученый друг, однако знал, что занятия в университете идут полным ходом, несмотря на войну и то, что весь корпус инженеров, в который призвали и часть преподавателей со студентами, сейчас находится где-то на территории Мельката. Моё послание, к сожалению, Альвин не смог бы получить прямо в руки, поскольку никаких посыльных на территорию университета никогда не допускали, и потому встречу я с этим расчетом назначил через два дня, намереваясь хоть немного отдохнуть и восстановить силы за это время, оставив все заботы, и нанять хотя бы на день комнату где-нибудь в купальнях Медного города. Оставалось только надеется, что за это время меня никто не потревожит, и я хоть немного смогу восстановить как душевное равновесие, так и физические силы.
Глава 9
После того как Четвертая Империя была уничтожена, один из её легионов ушел далеко на юг к бурным водам Алтума и основал здесь будущее государство стаферитов. Правителями их и знатью стали командиры этого легиона, названные впоследствии первыми Всадниками или первой Сотней.
Антоний Струла, Жизнеописание престольного града.
Два дня и две ночи я провел в полнейшем спокойствии и расслаблении, арендовав маленькую, но очень уютную комнату в термах Филарета на самой окраине Медного города. Кварталы эти считались местом очень приличным и в то же время дешевым, вокруг располагались различные торговые конторы, лавки, склады и дома местных торговцев, которым не хватило денег на место в купеческом квартале и главном форуме Стафероса. Народу здесь было много и самого разнообразного, начиная с коренных стаферитов и заканчивая антрацитово-черными жителями пустынь на юге империи и голубоглазыми и светловолосыми северянами из княжеств, лежащих к северо-западу от Ахвилеи. Со всех уголков земли стекались сюда люди, чтобы продать свои товары и купить товары местные для перепродажи у себя на родине. Медный город принимал всех и каждого, и потому был самым большим районом Стафероса, обгоняя по темпу роста все прочие, а значит, затея затеряться среди всей этой пёстрой и разношерстной толпы мне показалось лучшей из всех возможных.
Как это всегда и бывает, когда отвлекаешься от дел насущных и располагаешь большим количеством времени, мысли твои начинают уноситься так далеко, что и не уследишь. Моя бурная юношеская фантазия рисовала мне героические картины будущего, где я непременно всех спасаю, в одиночку убиваю магистра и его демона, после чего сам император возвышает меня так, как и не снилось моему отцу. Образы будущих битв в те дни еще так ярко складывались перед моим внутренним взором, что начинало казаться, будто всё это происходит наяву, и от этих сладостных грёз даже слёзы выступали на глазах. Но в то же время мысли о моём месте во всех этих событиях никак не давали мне покоя: наверняка отец имел с Августином какой-то договор касательно моей персоны. Но когда всё было распланировано? В самых темных моих мыслях гнездилось подозрение, будто тот инцидент в Демберге, в результате которого я едва не погиб, был подстроен специально. И я в самом деле должен был умереть. Сын Второго Всадника погибает от рук сторонников магистра, которые до этого уже имели дерзость напасть и заточить в тюрьму капитула не только его самого, но и двух других благородных отпрысков именитых домов империи. Что-то здесь всё равно не сходилось: слишком неравноценный размен. Разве что отец настолько не ценил меня, что готов был выбросить мою жизнь ради того, чтобы просто провести эскалацию конфликта и поддержать лояльных ему людей в лице Цикуты и его сторонников.
