Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин (книги .TXT) 📗
— Такое возможно?
Этерн снова передернул плечами.
— Я не знаю. И, насколько я понимаю, никто не знает. Науке такие случае пока неизвестны.
— Но кто-то же должен знать, что с этим делать! — воскликнул Бертрам.
— Да, — спокойно согласился Этерн. — И нам обоим совершенно ясно, кто.
Бертрам невольно сжал зубы.
— Если бы я мог... — начал он.
— Я понимаю, — кивнул Этерн. — Все, что лично я могу порекомендовать сейчас — это попробовать вернуть ей волю к жизни. Всего доброго, господин Бертрам.
Доктор поклонился и вышел из кабинета.
Бертрам постоял несколько мгновений, затем решительно пошел к двери в королевские покои. Хотел было распахнуть ее — но остановился. Поднял руку и осторожно постучал.
— Войдите, — раздался глухой ответ.
Она все так же лежала на постели, кутаясь в меха. Бледное исхудавшее лицо, тени под глазами...
«А вдруг она действительно умирает?» — подумал Бертрам с ужасом — и тут же тряхнул головой, прогоняя эту мысль.
— Доволен? — слабо спросила королева.
— Вполне, — невозмутимо ответил Бертрам. — Теперь, когда мы знаем, что никакая опасность тебе не грозит, можно начать приводить тебя в чувство.
Она еле заметно поморщилась.
— Я не помню, чтобы разрешала обращаться ко мне на «ты».
— И я не помню, — пожал плечами Бертрам. Он ждал, что она усмехнется, но Джоан равнодушно смотрела в сторону.
— Ну так что, ты приходишь в себя?
— А зачем?
— Как это зачем? А кто будет править, а?
— Генри, — ответила она чуть слышно. — Он король.
«Она не знает, — изумленно понял Бертрам. — Закрылась у себя и не знает, что короля больше нет. А он сам ничего ей не сказал».
— Генри уехал, — мягко начал он, внимательно следя за ее лицом. Оно застыло бледной маской.
— Когда? — тихо спросила Джоан.
— Сразу после похорон. И я думаю, обратно он не вернется.
— Почему?
— Я видел его глаза.
Она долго молчала.
— И ты хочешь, — наконец с трудом пробормотала она, — чтобы я снова?..
— Да. Больше некому.
Маска дрогнула.
— Я не могу, — прошептала она — и Бертрам увидел прозрачную каплю, медленно переползающую ее тонкий прямой нос. — Я больше не могу, Бертрам...
Он оглядел огромную постель, на которой она под всеми мехами казалась неожиданно маленькой. Вздохнул и сел рядом, положив руку ей на плечо.
— Больше некому, — повторил он просто.
Она помотала головой.
— Ты, Лексли... Баррет... Кто-нибудь. Только не я.
Он слабо усмехнулся.
— Мы не годимся. Ты королева. Тебя короновали. Это то, что ты должна делать.
— Я тоже не гожусь, Бертрам, — возразила она еле слышно. — От меня ничего не осталось. Я больше никто.
— Мы то, что мы делаем, — заметил он тихо. — Только от тебя зависит, что сделаешь ты.
— А почему ты делаешь это, Бертрам? — спросила она.
— Что «это»?
— Вытаскиваешь меня раз за разом. Спасаешь. Даешь советы. Терпишь меня. Ты ведь так и не ответил на вопрос тогда.
Бертрам долго молчал.
— Это был приказ твоего брата Эреварду — сказал он наконец, — найти тебя. И защитить. А Эревард поручил это мне. Я думал, что это была его идея, и за нее его казнил твой брат — но, вероятно, Эревард узнал про тайную деятельность Уорсингтона, и тот его подставил. Хотя я и не знаю наверняка.
Королева ничего не ответила, только кивнула.
— Завтра заседание Совета, — сухо бросил Бертрам на прощание — и оставил ее одну. Он сделал все, что мог. Теперь был ее ход.
***
С одной стороны был холодный шелк, с другой — горячий воздух.
Утро.
Джоан лежала и смотрела на край балдахина. Этот край она выучила наизусть — и золотую тесьму, идущую по краю, и темную мягкость бархата, и тяжелый изгиб подхватов.
Когда она попробовала сесть, у нее тут же закружилась голова и затошнило, но она сжала зубы. Потянулась к кубку с водой, стоявшему на столике рядом. Сделала несколько небольших глотков. Позвонила в колокольчик, приказала подать еду и одежду. Ела медленно, тщательно прожевывая и осторожно глотая, чтобы не растревожить мерзкое чувство тошноты.
Горничная разложила одежду на кровати. Джоан посмотрела на тунику, штаны, пояс... Покачала головой.
— Не это. Платье. У меня же есть платья?..
Горничная кивнула и исчезла.
Джоан позволила одеть себя — каждое лишнее движение отдавалось слабостью, поэтому она стояла послушной куклой, пока служанки надевали на нее слой за слоем, завязывали шнуровки, расправляли складки юбки. Попросила сделать прическу посложнее, чтобы подольше посидеть — ноги держали с трудом.
Наконец щелкнула застежка ожерелья — и Джоан отпустила их всех. Посмотрела на себя в зеркало. Можно было добавить на щеки немного румянца, подвести запавшие усталые глаза — но Джоан не стала этого делать. У нее была задача дойти до заседания Совета и провести его так, чтобы при этом ее не вывернуло наизнанку и она не упала в обморок. Задачи очаровывать у нее не было.
Возможно, стоило позвать кого-нибудь, чтобы ее сопровождали — но Джоан претила мысль, что кто-то может стать свидетелем ее слабости. Она должна дойти сама. Так, как ходила всегда. Снова взять все в свои руки. Заставить слушать себя — теперь, когда никакой дракон не мог ей в этом помочь.
«Ну что ж, — усмехнулась Джоан, глядя на свое бледное отражение. — Вот мы и проверим, что я действительно могу».
Она встала, опираясь обеими руками о туалетный столик. Сделала глубокий вдох, стараясь унять дрожь в коленях и сдержать тошноту. Выдохнула.
И вышла из комнаты.
***
Все уже были в сборе — но Бертрам не торопился начинать. Он то и дело оглядывался на дверь, как будто от этого королева должна была сразу возникнуть на пороге.
— Она не придет, — заметил Конноли, лорд казны. — И я думаю, это первая проблема, которую нам стоит обсудить.
— Какая? — прищурился Бертрам.
— Что делать с тем, что у нас не осталось ни короля, ни королевы, ни первого лорда, — спокойно заметил Конноли. Остальные лорды закивали.
Бертрам не сразу нашелся, что ответить. Конечно, лорд казны был прав. Высокий совет не мог править страной. До сих пор они справлялись, но так будет до первого серьезного вопроса, до первых разногласий. Да и лорды едва ли примут в качестве власти человека более низкого происхождения, чем они.
Бертрам думал об этом все дни — и все ночи, но так и не смог придумать решения.
— Ну хорошо, — согласился он устало. — Давайте обсудим это. У кого есть какие-нибудь гениальные идеи?
— Бертрам, — раздалось от двери. — Почему ты все время хочешь обсудить что-нибудь без меня?
Он резко повернул голову.
Королева подошла к высокому креслу во главе стола. Она была очень бледной — почти такой же белой, как длинное платье, которое тихо шелестело при каждом движении королевы. Джоан шла ровно, спокойно, уверенно — но Бертрам заметил, с какой силой ее рука сжала спинку кресла, когда она добралась до него, как будто без этой поддержки Джоан боялась упасть. Наверное, и впрямь боялась.
Королева обвела взглядом Высокий Совет и с усмешкой спросила:
— Соскучились?
***
Времени на то, чтобы умирать, теперь не осталось. Джоан вернулась ко всем своим предыдущим занятиям — ко всему тому, от чего надеялась навсегда отказаться. Научилась справляться и со слабостью, и с тошнотой. Хуже было со сном. Она, раньше ночи напролет просматривавшая документы, теперь не могла заставить себя утром встать. Джоан приказала будить себя пораньше — и каждое утро боролась с желанием остаться в постели и никогда, никогда больше не вставать. Иногда к завтраку приходил Бертрам. Она не знала, следил ли он за тем, чтобы она не отлынивала или, наоборот, пытался подбодрить. Но, в любом случае, его присутствие помогало, спасало от чувства пустоты, которое преследовало Джоан почти всегда. Она делила все свое время между работой и сном — и все равно в минуты невольной праздности не могла спрятаться от ощущения, что все закончилось. И что ей становится все хуже.
