Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей (лучшие книги txt) 📗

Гармунд совершил мгновенный рывок, отбросивший одного из придерживающих его Порабощенных. Прочие ещё сильнее прижали того к земле. Но как они не старались, а попытки их оказались тщетными. Гармунд высвободился и голыми руками расправился с каждым противником, пытавшимся удержать его, после чего упал без сил. Оставшиеся воины взяли его в кольцо. Один лишь вид заплаканной Катрин придал ему дополнительных сил и заставил подняться. Сраженные им воины также восстали, невзирая на глубокие ранения. Отдышавшись и окончательно свыкнувшись с болью, Гармунд бросился на плаху, беспорядочно размахивая мечом. Столь безрассудный поступок отразился последствием в виде угодившего в спину черного клинка. Гармунд вскричал. Но не остановился. Смертельные раны стали ценою за его неугомонное упорство. Вся его спина была испещрена мечами и напоминала спину того же ежа. Пребывая на краю жизни, у него по-прежнему оставались силы сопротивляться превосходящему числом противнику. Глаза Аггея пропитались слившимся воедино страхом и удивлением. "Эх, не поработить Тощему царю север, — подумал Аггей. — Даже резкий всплеск эмоций, вызванный намерением казнить девочку, не помогает яду подчинить разум Гармунда. Скорее, наоборот". Определенная аналогия прервала ход его мыслей. А аналогия была такова, что Гармунд напомнил ему его самого в качестве хорошего правителя, стремящегося защитить свой народ, который олицетворяла готова упасть с плахи Катрин. Аггей точно прозрел в этот момент. С момента его изгнания из города и доселе у него никогда не возникало мысли, что он был правителем-самодуром. Он просто жил в низах, тихонько вынашивая план мести, и никто больше не занимало его голову. Но теперь он внезапно захотел получше разобраться в этой мысли. А чтобы это сделать, ему нужно защитить тех, из-за кого он стал колебаться в оценке своих поступков.

Взобравшись на плаху, Гармунд упал на колени перед алхимиком, после чего изрыгнул на его ботинки черную жидкость. Алхимик дернул рычаг. Пол под Катрин провалился. Аггей резко метнул кинжал и попал прямо в веревку, едва успевшую натянуться. Девочка упала на землю. Гармунд вытащил из живота меч пронзил грудь алхимика. Последний поднял лицо кверху. Через разрезы для глаз просочился черный дым и взвился к небу. Маска треснула. Белый свет вырвался наружу через щели и, разогнав дым, растворился на пути к облакам. Аггей бежал к Катрин, весьма ловко уворачиваясь от атак Порабощенных. Его худощавое гибкое тело и развитая реакция позволяли ему очень изящно избегать вражеского меча. Порой он метал ножи, целясь точно в солнечное сплетение. Пораженные противники падали замертво. Катрин стянула с себя петлю и взобралась к Гармунду. Он был на последнем издыхании. Девочка порыскала в его карманах и нашла пузырек с Мертвой водой. Подбежавший Аггей жадно взглянул на него и потянулся к нему рукой, но моментально одернул её. В глазах его читалась усиленная внутренняя борьба между крайностями. “Лей уже!”, - крикнул он. Катрин открыла пузырек и отпустила в мужское горло несколько капель. Аггей вытащил все оружие из его тела и начал сражаться с оставшимися противниками. Мертвая вода полностью исцелила Гармунда, залечив все видимые и невидимые раны. Вскочив с земли, он взялся за меч и взялся помогать Аггею. Последний объяснил "воскрешенному", что враги гибнут только от попадания в солнечное сплетение. Гармунд оборвал его на полуслове, ответив, что уже знает об этом. Так и полегли отряды Тощего царя. По окончанию бойни взгляды Аггея и Гармунда пересеклись. Глаза Аггея извинялись, а глаза Гармунда перестали выражать недоверчивость. Катрин обняла Гармунда.

— Мне нужно вернуться во дворец, — изрек Аггей. — Если хотите пойти со мной, то поспешим. У нас мало времени.

— Стража не пустит тебя, — ответил Гармунд. — А если и пустит, то только для того, чтобы судить как Лжеаггея. Тебя казнят, и народ поддержит это решение.

— Ты веришь в то, что я истинный правитель?

Гармунд не ответил.

— Я верю, — ответила Катрин.

— Этого мне достаточно, — улыбнулся Аггей и отправился в путь. Катрин уже подбирала слова, уговаривающие Гармунда отправиться следом, но подготовка не потребовалась. Гармунд понимал, что брось он сейчас Аггея, и Тощий царь точно подчинит себе весь юг. Да, быть может эта мысль преувеличивает значение Аггея, однако Гармунд был твердо убежден в намерении вернуть ему трон.

Тучи успели накрыть половину города, навевая на его жителей страшную панику. Беженцы стекались к Лараку в поисках безопасного места. Семьи платили за кров своими мужами. Лжеаггей велел одевать их в доспехи и отправлять на защиту города. Те, кто заплатить не мог, оставались за пределами ворот. Лучники заняли позиции на недостроенной стене. В какой-то момент город оказался переполнен людьми, и ворота закрылись для всех. Народ стал распространятся вдоль стен, разыскивая бреши в стене. Пытающихся пробраться внутрь силой стражники уничтожали на месте.

— И как мы попадем внутрь? — спросил Гармунд, глядя на людские волнения с ближайшего холма. Аггей не ответил. Тогда Гармунд прикрикнул на него, приведя в чувство.

— Я просто думаю о всех этих людях. Один лишь взгляд в их сторону помогает мне ощутить все то отчаяние, пронизывающее их сердца. Верите вы мне или нет, но я вижу такое впервые. Ещё буду правителем я никогда не замечал подобного. Ну, или не хотел замечать.

— Поздно спохватился, — ответил Гармунд. — Думай, как нам попасть внутрь. И думай скорее, времени нет.

— Если бы я был на месте Лжеаггея, то…о, боги, я сделал бы точно так же, — монотонно говорил он, точно его душа была неисправимо повержена увиденным зверством. — Это чудовищно.

— У тебя есть шанс помочь ещё живым южанам, если мы проберемся во дворец.

— Восточная часть стены хоть и не была тронута врагом, но охраняется хуже всех прочих, — подумав, сказал Аггей.

— Ты уверен?

— Нет, но если бы я был правителем, то все было бы именно так.

Гармунд, Аггей и Катрин подошли к восточной стене. Когда воины подошли задержать их, Аггей оглушил двоих, а Гармунд расправился с остальными. Лучники не могли похвастаться своей меткостью, а посему группе удалось уйти переулками и таким образом проникнуть вглубь города. Попутно Аггея раз за разом одолевали воспоминания. Улицы и дома остались неизменны с момента его изгнания, однако людей, проживающих здесь, он видел впервые. Презрение ко всем тем, кто был в гораздо более низком положении, нежели придворные, взращивалось в нем с самого рождения. И теперь он видел их, и сердце его изнывало по ним, как никогда раньше. Ведь они — самые обыкновенные люди, как и он сам, только вот не суждено было кому-либо из них родиться в правящей семье. Любой из них мог бы оказаться на его месте. Он ощущал стыд, однако отношение свое все же пытался оправдать воздействием старшей сестры. Людям же до него не было никакого дела. Как и ему когда-то до них самих.

Группа добежала до дворца, где её задержали стражники. Аггей велел доложить о его прибытии правителю, на что воины рассмеялись и надели на всех кандалы. “Значит вот оно как обернулось”, - произнес Аггей, устремив свой лик к небу и совсем не сопротивляясь страже. Катрин брыкалась и размахивала руками. Страх темниц сохранился за ней ещё со времен заточения в Мэйден. Однако пугаться было слишком рано. За дверьми их уже поджидал Посланник, который приказал освободить всех задержанных и проводить их в тронный зал.

— Ты знал, что я приму тебя? — спросил Посланник.

— Не было полной уверенности, — усмехнулся Аггей. — Однако я рад, что стою здесь, перед тобой и имею шанс исповедаться в грехах прошлого и настоящего.

— Не нужно исповеди, это лишнее. Богам важно познать, изменился ли ты в своем отношении к служащим тебе людям.

— Я хочу быть честным с вами, Посланник, — опустив голову, сказал Аггей. — Несгибаемое упрямство не позволило мне прислушаться к совету Богов, а слепящая гордость не позволяла мне признать жестокость своего сердца. Я судил и казнил невиновных, мучал на забаву себе, я загубил свою любимую жену. И даже падение в самые низы общества не помогли мне. Я заткнул уши, закрыл глаза и слушал только себя. Я просто убеждал себя в том, что заполучу трон силой. Ещё немного, и душа моя стала бы необратимо пропащей. Однако потом я встретил Гармунда и Катрин, — он повернулся к ним. — Самоотверженность этого северянина озарила меня. Его привязанность к этой девочке разогнали жестокость в моем сердце. Я ясно взглянул на свой город, на его жителей и осознал все те тяжбы, которые причинил им всем. И нет мне прощенья, но я постараюсь отыскать его в вечном служении народу и избавлении его от участи Порабощенных.