Разношерстная... моя (СИ) - Сергеева Александра (читать книги .txt) 📗
– Ну, чего ж ты притащилась-то не ко времени? – попеняла ей ведунья, как родной, и девчонка слегка растерялась, смущенно теребя подол рубахи. – Кто ж тебя невежу звал-то? Коли старшие сидят тут, угощаются, так и гуляла бы себе в сторонке. Воспитываю ее пустодырую, воспитываю, а все бестолку, – пожаловалась она размякшему рядом кату. – Егрен, да ты в себе ли? Видишь, охламонка, до чего человека довела? – проворчала Ожега, смочив в самогонке платочек и поднеся ему под нос.
Но это она уж переборщила: кат, как человек, многое повидавший, уже пришел в себя. И пристально разглядывал топтавшееся перед ним чучело. В тот момент, когда Ялька обернулась, он отвлекся, однако прекрасно понимал: никакой подмены тут быть не могло. А это значит… – обернулся он к Отрыжке.
– Да, Едренушка, – вздохнула та. – Не спятил ты. И глазами не опростоволосился. Оборотенка она у меня. Внучечка наша с Батей. Сердечко наше сладостное. Изюмина драгоценная.
– Еще какая… изюмина-то, – выдохнул, наконец-то, кат, отирая лицо ладонью. – Чисто финик.
Не без труда оторвал он взгляд от оборотня и воткнул его в бутыль, что покоилась в руках старушки:
– Чегой-то мне, матушка выпить занадобилось.
– Я мигом, Едренушка, – засуетилась Отрыжка, разливая по чаркам. – Ты б закусил, милок. А то ж я тебя после наверх-то не дотащу. А тут у тебя промозгло, не во гнев тебе будет сказано. В твои-то года уж и поберечься не грех.
Кат выпил, крякнул, зажевал, и лишь после вновь глянул на Яльку.
– Доброго денечка, – вдруг ни с того ни с сего ляпнула та.
– Да уж ночь на дворе, – ответил кат и поманил девчонку пальцем: – Подь ближе. Благойла, а чего это она у тебя такая зачуханная? Не моете что ли?
– Это они ее с дедом для ночной невидимости так разукрасили. Чтоб вы тут, стало быть, мимо прошли и не заметили.
– А тебя чего ж тогда не выкрасили? – вполне резонно вопросил уже чуток затеплевший кат. – Тебе-то как мимо нас ходить? А ты, девка, хорошо сделала, что зашла. Прямо скажем, уважила. От души. А то ж я голову сломал, – пожаловался он, обернувшись к Отрыжке. – Откуда к нам сюда о прошлом годе змея заблудилась? Думал уж, свихнулся под старость. А оно вон оно как, – озадачено махнул он на Яльку рукой с пустой чаркой.
– Бабуль, вы тут не напьетесь? – жалобно проныла та. – А то дед мне голову обещал оторвать, коли я что не то сделаю. Я же не знала, что ты тут пить рассядешься.
– Это кто ж тебя соплю учил старших попрекать? – посуровел кат. – Ты мне тут смотри! – погрозил он пальцем и неожиданно серьезно спросил у Отрыжки: – Кто еще знает о внучке твоей диковинной?
– Батя. И еще один, но о нем тебе лучше не знать. И тебе спокойней, и ему.
– Пожалуй, – согласился кат. – Я так понимаю, внучка приползла тебя спасать из наших лап?
– Она добрая девочка, – похвалилась Отрыжка. – Тока глупая еще. Не понимает, что затея пустая. А Бате я его дурную башку наизнанку выверну! Нет, ты тока подумай, – пихнула она ката, – послать дитя на этакое дело!
– Да уж, это он погорячился.
– Так мы пойдем, или что? – не выдержала Ялька, слегка притопнув ножкой.
– Никуда вы не пойдете, – отрезал кат. – Некуда вам покуда идти. Наверху полно народа. Благойла, она у тебя совсем дурная? Ты малая даже не рыпайся. Сейчас вы вернетесь в узилище. И засядете там, как мыши. И чтобы мне не писка, не визга. Благойла, я выведу вас под утро. Как раз и чужие выметутся восвояси, и свои угомонятся.
– Добро, Едренушка. Как скажешь – ты тут хозяин.
– А как выведу, – наставительно продолжил кат, – чтоб в сей же час вы свалили куда подальше. Ты Таймира знаешь. Он на твоей внучке, как есть, повернут. Это ж ее он разыскивает?
– Ее, – вздохнула Отрыжка. – А то кого ж? Мы-то как раз и сбирались удрать, как он свалился на голову. Вот, неймется же паразиту.
– Он и не уймется, не надейся. Совсем свихнулся. Хранивой тоже сам не свой: как же, единственный племяш с глузду двинулся. Он тоже ее ищет втихаря от Таймира. Что уж оба сотворят, коль ее найдут, о том не ведаю. Даже придумать не могу. Однако не обрадуются они оборотню – это уж, как пить дать. Я так понимаю, того утырка здесь у нас покусали, чтоб не трепался?
– А куда деваться? – развела руками Отрыжка, закончив разливать самогонку.
– Кто-то идет, – буркнула, насторожившись, Ялька.
Кат моментально подскочил, схватил пустую чарку, цапнул за руку бабку и потащил обеих вглубь пыточной. Там он поколдовал у стены, отворил маленькую, не отличимую от кладки дверцу и запихнул в открывшуюся дыру Отрыжку. Ялька протиснулась туда сама.
– Тока пикните! – прошипел кат и захлопнул дверцу.
– Дырка, – шепотком обрадовалась Ялька, ткнув в оную пальцем. – И тут еще, и тут…
– Ш-ш-ш! – пхнула ее в бок бабуля.
– Другая чарка есть? – устало спросил вошедший, и Ялька вздрогнула.
– Есть, – задумчиво отозвался кат, и собрался, было, подняться.
– Сиди, – махнул рукой Таймир и потопал к шкапчику: – А ты чего этот тут один радуешь душеньку?
– Да ты у нас, вроде, иначе ее радуешь.
– Нынче не в радость, – взял чарку Таймир, хлопнул дверцей и добавил: – Иные радости. Обрыдло. Тошнит после княгини державной. Будто помоев кадушку выхлебал. Видал сучек, но таких… Боги миловали. Тварь.
– Ну, ты тварей-то не обижай, – усмехнулся кат, набулькав ему полную чарку. – И среди них есть душеньки светлые.
– Ты к чему это? – не понял державник, засопев в рукав и отказавшись от протянутой закуски. – О каких тварях речь ведешь?
– О тех, что почище человека будут, – буркнул кат, сообразив, что его повело не в ту степь, а отмалчиваться себе дороже. – Для нас вон и крысы тварями считаются. Однако ж они законы своей стаи не преступают. Живут, как им богами заповедано. Тока мы все норовим из божьих заветов свистулек наделать.
– Заковыристо излагаешь. Денек нынче тот еще. Понимаю. Но чего-то меня о богах трепаться не тянет. Да и за тобой прежде не водилось. Или я сегодня что-то пропустил?
– Ты мне лучше вот что скажи, – сумрачно проворчал кат. – На кой ты Благойлу забрал? Нет, ты погоди таращиться. Чего ты к ведунье прицепился, мне понятно. А вот какого лешего ты за девкой той неведомой гоняешься? Других мало? Так вроде, и не поспела еще ягодка, чтоб со стебелька рвать. А ты у нас не любитель детей поганить.
– Не заговаривайся.
– А ты не замай! Отцепись от Благойлы. Она тебе не побирушка подзаборная. Хочешь лоб свой попытать? С разбойным людом пободаться?
– Разбойному люду до нее дела нету, – устало отмахнулся Таймир.
– А до Бати? – уже зловеще усмехнулся кат. – Иль, думаешь, Юган тебе спустит? А коль Югана тронешь, так и остальные подымутся. Это тебе не ворье голоштанное. Мужики все тертые. Знают, с какого места кровушка каплет, а с какого и в три ручья хлещет.
– Что-то я тебя не пойму, – ответно усмехнулся Таймир. – Ты к чему клонишь?
– А к тому, что Благойла, коли что и знает, так о девке той молчит. А ну, как она дочь кого из вожаков? А бабке отдана на сохранение. Чего можно подумать, коли державник за дитем носится, челюстями лязгая? Слышь, Таймир, отцепись от бабки. И от девки. Отступись. На кой она тебе?
– Не знаю.
– Чего?!
– Не знаю. И ты меня о том не пытай. Тока чую: коли не найду ее, так не будет мне покоя. Та девка, Едрен, непростая. Слыхал ведь, как я дядьке рассказывал о моей беготне на торжище? И чего, скажешь: то, как она пропала, пустяки?
– А ты, никак, колдовство черное учуял? – от души подивился кат. – С каких пор ты к этой чуши доверием проникся? Мало мы с тобой всех этих колдунов-то повидали? Вот прямо тут, в нашей пыточной. И чего те великие чернокнижники нам пели? Как простодырых запугивали да на том наживались? Как чудеса свои подстраивали для легковерных. Как кликуш подкупали да прислугу боярскую, дабы в домах у тех нечисть шебаршила на радость кошелю избавителя. Я, Таймир, лишь глазам верю. И чуток ушам, ибо врак в них надули немеряно. Ты ведаешь, что в богов я не очень-то верю. Не то, чтоб в самих – тут я сердцем крепок. А вот жрецам лукавым, что близким знакомством с богами хвастают, и на мизинец моей веры нет.
