Ветер моих фантазий (СИ) - Свительская Елена Юрьевна (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
— Н-нет, — торопливо ответила спасенная.
— Пойдем, Саш, — Лий подхватил под локоть уже меня, бережно, — Опоздаем!
И мы пошли по лестнице. Кажется, спасенная бросила завистливый взгляд на меня, когда я прошла мимо нее?.. Ну а что? Будет у человека новое развлечение в жизни: бдить за Виталием. Особенно, если вуз и специальность она выбрала по желанию родителей. И я, аки коварная разлучница. Потом она непременно заметит и Леру, вьющуюся возле меня и спасителя. Короче, море свежих противоречивых эмоций мы человеку обеспечили. Может быть, это даже зачтут нам на небесах за доброе дело?.. Ведь как молоденьким девчонкам жить без любви?.. А мы помогли ей, спасли и заинтриговали по всем фронтам. И сердце заодно разбили, да. Если не сразу, так энное время спустя, когда уже несчастная окончательно распрощается с надеждой.
Хотя уже на половине лестницы, на пролете, Лий притормозил. Сказал смущенно:
— Кажется, я лимонада перепил, — и шустро сдрапал наверх.
Чокнутые они сегодня какие-то! Всех этот новенький переполошил! Тьфу, ну, чего я опять? Со своею фантазией. Мог друг упиться своего лимонада, вполне мог. Но увиденное мне вполне может подойти к какой-нибудь книге…
Мне оставалась пара поворотов, как меня хлопнул по плечу убегающий одногруппник:
— Сашк, постой!
— Ась? — потерянно повернулась к нему, с трудом выползая из навязчивых мыслей и новых образов.
— Отмена! — объявил незнакомец, улыбаясь, — Точнее, замена. Вроде замена будет, — и шустро слинял.
Я еще какое-то время стояла, вспоминая, что это за физиономия меня притормозила. Вот никак не могла его вспомнить! А он еще и знал мое имя. А, наверное, один из наших прогульщиков махровых. Или с общего потока. Из тех, кого можно увидеть только во время сессии. Кто невозмутимо заходит в аудиторию, а выходит оттуда с круглыми словами. И на насмешливый или искусственно дружелюбный вопрос однокурсников: «Ну, как?» — отвечает «Да ниче не понял!». И спокойно уходит, по-прежнему в целом довольный жизнью. Особенно, если какой-нибудь новенький компьютер в учебной части или просто уютный диван был подарен его родителями.
Когда я поднялась на следующий этаж, то нужная аудитория была свободной. Дверь, кстати, открыта. Отмена или все-таки замена?.. И куда делись все?
Устало зевнула. Ночка сегодня была бессонная. Опять.
Помедлив, заскользнула внутрь, затворила ее, не защелкивая. Выбрала себе парту на заднем ряду, скинула сумку, будто случайно наступив ступней на ручку сумки. Скрестила руки на парте. С наслаждением опустила на них усталую голову. И улетела…
Она была красивой. Эта девушка в обтягивающем комбинезоне, казавшемся вылитым из золотисто-рыжего металла. По руке вился травяной узор, от запястья до предплечья, кой-где пересыпанный горстями маленьких или крупных диковинных цветов бордово-коричневого цвета. Волосы напоминали рыжие… или же были вылиты из тончайших нитей металла? Они отливали дивными всполохами в приглушенном свете искусственных ламп. Глаза ее были нежно-сиреневыми. Казалось, в их глубине утопали звезды. Но, когда она сжала кулачки и прикусила губу, ее глаза потемнели, став какими-то серыми. Как дымка сумерек, крадущая краски и отблески…
Девушка решительно прошлась по длинному коридору. Остановилась у поворота, из стены которого выступала фигура, будто человек по пояс то ли высунувшийся из стены, то ли замурованный в нее. Чуть подумав, отступила…
И решительно подпрыгнула, вскинув ногу. Сшибла руку у человека-скульптуры. Как-то ядовито ухмыльнулась. Повела головой — и грациозным движением заскользнула в появившийся плащ, казавшийся тонким гибким огромным листом серебра. Припрятала в складках отломанный кусок статуи. Снова ухмыльнувшись, сняла с уха тонкое кольцо-серьгу, положила на обломок локтя, так, прислонив к выступу, чтобы украшение не упало.
Воздух над испорченной статуей помутнел, коридор заволокло дымкой… Подпрыгнув, девушка выпустила яркий луч, разведя в стороны указательный и средний пальцы правой руки. Приземлилась. Оттолкнулась от пола, взлетела почти под потолок, резко вскидывая левую руку, с которой сорвался целый сноп голубоватых молний-искр. Те прошли по потолку. С шипением плавились и выпадали на пол камни-бляшки, ранее сливавшиеся с потолком и казавшиеся незаметными на них.
Девушка ухмыльнулась и метнулась к ближайшей после поворота стене, прислонилась об нее ладонью. Кусок стены бесшумно сдвинулся в сторону, открывая проход в новый коридор.
Она подпрыгнула, выпустив зеленую струю в глаза статуи — те зашипели — и на пол выпали новые бляшки. Она запустила в них огненной струей, прижав к ладони четыре пальца и выставив большой — они заволоклись дымкой и исчезли. Девушка довольно потерла ладонью о ладонь и зашла внутрь. Стена вернулась на место. И казалось, будто не было ее.
Молодой мужчина с белыми прядями у висков в черных волосах, отливающих синевой, спал, откинувшись на металлическом кресле с деревянным сиденьем и подлокотниками. Тускло освещенный зал. И в три стороны выходили лучи-коридоры. За толстыми стенами стекол-аквариумов стояли люди. Голые женщины, мужчины, дети… разве что стариков не было. Крепкие тела, с мышцами, где надо. Они ярко выделялись внутри заполняющей аквариум жидкости, белея среди голубовато-зеленой едва колеблющейся густой массы…
— Не спи. Лекция начнется!
— Э… э?.. — протерла глаза, со стоном села, откинувшись на спинку. И с воплем отшатнулась.
Потому что парень, сидевший на соседней парте, был почти с таким же лицом, что лицо мужчины из аквариума в моем сне, с тем же лицом, на котором та рыжеволосая девушка задержала взгляд до того, как зловещее помещение подернулось рябью и исчезло!
Глава 4.1
Незнакомец торопливо захлопнул толстый блокнот, взглянул на меня неодобрительно. Нервно постучал по столешнице концом механического карандаша.
— Учитель придет. Сейчас.
Я какое-то время пялилась на черную гелевую ручку, которую он заложил за ухо. Это было стремное украшение, но в целом, с его растрепанными криво обрезанными до плеч черными волосами с шестью синими прядями и рубашкой с узором из мелких самолетиков, а так же с серьгой-черепушкой в ухе, она смотрелась в общем-то органично. Я заинтересованно опустила взгляд ниже. Ага… черные дырявые джинсы с блесками по бедру, наподобие струи пламени, черные кроссовки с красными шнурками на левом и ядовито-зелеными на другом. Чуть отстранившись, опять оглядела картину целиком. Потом заметила, что из кармана джинсов висит подвеска-брелок. С косой. Такой, какую обычно рисуют почти обязательным аксессуарам фигуры в черном балахоне.
— Большой маленький друг. Ага, — ответил он с акцентом.
Недоуменно уставилась на него. До меня не сразу дошел смысл его слов и то, что он не правильно понял. А когда сама поняла, ощутила жар в щеках. Я там, наверное, аж покраснела.
Парень насмешливо сощурился, и его черные глаза утонули в полосках густых черных ресниц. Не выдержав его долгого и прямого взгляда, смутилась и потянулась за мобильником, будто пронзенная вибрацией от внезапно нагрянувшего смс.
— Яй, лекции закончились! — радостно возопила я, увидев время на экране.
— Одна будет, — невозмутимо заметил китаец, возвращаясь к своему блокноту, впрочем, держа его так, чтобы стоящая боком обложка прятала от меня его содержимое.
— Че?! — взвыла я.
— Философия будет. Учитель сказал.
— Э… — растерянно огляделась, рассматривая пустую аудиторию, в которой никого не было.
Даже в коридорах царила непривычная тишина.
— А где все?
— Все ушел.
— Ушли?
— Философия будет, — сказал он с сочувствием, как пенсионерки объясняют мелким карапузам, что такое автобус и почему он движется сам, хотя его никто за веревочку спереди не ведет.
— А… че?! Почему вечером?
Ставить философию не с утра — это же адовы пытки! Это ж надо всякую муть записывать, от которой безумно спать хочется!
