Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
– Да‑а, – дружно протянули остальные, затем один что‑то шепнул, видимо, пошлое, и все дружно заржали.
От другого собрания парней слышалось иное:
– Зачем Диррейк разрешил им остаться?! – спрашивал человек. – Совсем сдурел!
– Во‑во! – поддержал фангр. – Я тоже говорю, что раз по их следу дракон к тому поселению добрался, то и до нашего доберется.
– И духи не уберегут, – проворчал второй фангр, сжимая кулаки. – От них духи сильные отвернулись, и если будем их поддерживать, то и от нас все духи отвернутся. Гнать их надо отсюда!
У небольшого костра в отдалении и вовсе уши захотелось заткнуть, а пьяных парней развести по домам и насильно уложить спать.
– Видал, под юбкой‑то у нее ничего нет! – захихикал кто‑то щуплый; в тени кустарника, где он сидел, я даже расу разобрать не сумела.
– Да ну!
– Я видел! Своими глазами и видел!
– Богато разодета эта шлюха, – ворчал сутулый человек, пьяно шатаясь и вороша поленья в костре. – Мы для таких, как она, тряпка. И смотрят такие на нас, как на дерьмо.
– Таких воспитывать надо! – поддержал эльф, а, может, и эльфиор, натягивая капюшон на голову.
– Слушайте, слушайте, – зашушукал первый из тени, – а ведь действительно, духи‑то от них отвернулись.
– И? – заинтересовался сидящий рядом с ним парень.
– Вот дуралей! Кто за них заступится, если мы того с ней… с ними… Ну это…
– Грабануть ты их, что ли, хочешь? – уточнил еще один участник беседы.
Я пригнулась, радуясь, что малинник скрыл меня от глаз скользких типов, и замедлилась. Беседа увлекала.
– И грабануть тоже!
– Нельзя так! – возмутился кто‑то басовитый.
– А убивать виксарток можно, что ль?
– Вот! Хоть кто‑то здраво рассуждает! Они убили виксартку – это еще ладно, вина маленькая. Но ведь потом дракон деревню спалил. Значит, виксартку столкнули…
– Столкнули? Так вроде ж сама сиганула!
– Сама?! Да так они тебе во всем и признаются?! Они ж и клятвой духов теперь наверняка заручиться не могут!
– Тс‑с‑с…
– Давайте послушаем Харка! Дело же говорит, ну!
Деревья шумели над головой. Прежний заискивающий голос продолжал говорить различимым шелестом:
– Из‑за них деревню спалили, за ними ведь дракон следует. Он ищет их, а значит, и к нам прилетит. Эти двое не думают о других.
– И то правда…
– И что теперь делать? У меня четыре сестры! Матушка, отец, два старика, да и возлюбленная! Следующей полной луной сердца связать хотим.
И разошелся хор:
– Прогнать их надо.
– И как это поможет?
– Дракон прилетит. Точно прилетит!
– Виксартов задобрить надо.
– Как?
– Убьем эти двоих.
– Да ну? Не дело это, мужики.
– Да чем же ты слушаешь, простак?! Тебе же сказано было, что сами они виноваты!
– Так не нам же судить! Пусть гильдия Справедливости разбирается!
И снова Харк:
– Вот дурак! Туда пока весть дойдет, пока наше прошение рассмотрят… Ты что это, деревню нашу сжечь хочешь? Сядь! Сядь, говорю! Мы вот что сделаем: шан’ниэрд опасен – ловкие они больно, – мы его убьем, а девчонку оглушим и живой оставим – она не так опасна. Девчонка же.
– Верно толкуешь.
– И? – кто‑то вкладывал недовольство в тон.
– Сами к виксартам отправимся, заранее, так сказать. Девчонку к ним отведем, тут рассветов двенадцать пути. Недалеко.
– Я с тобой пойду.
– И я хочу!
– А ты зачем? Даже меч в руках не удержишь.
– А я готовить буду! Вот ты…
– Да тихо вы! Заладили, скверна вас побери! Говори, Харк.
Несколько мгновений стояла тишина, а затем заводила с насмешкой продолжил:
– Вместе пойдем. Такую шан’ниэрдку лучше дружно охранять. И про мешочек не забудьте. Что там этот убийца говорил? Что‑то про то, что город построить можно за спрятанную вещицу. Мешочек Диррейку отдадим, пусть продаст – все польза деревне будет. Глядишь, виксарты еще и щедро медом своим отблагодарят или золотом черным. Решено?
– Решено.
– Я за!
– Дело ведь говоришь, дружище! Конечно, поддержать нужно!
– А когда?
– А вот пусть напьются сильнее, там и отведем старшего в сторонку. На разговор позовем…
– До рождения Солнца бы успеть, – протянул тот, кто изначально единственный был против всей затеи.
Идиоты…
По возвращению к костру нашелся повод и для радости. Толпа девчонок жарила сало на прутиках, удерживая их над костром. Неподалеку стояли бочки с выпивкой, куда я и завернула, когда заметила, что глаза многих девиц из компании направлены именно на пару шан’ниэрдов.
– Надо отговорить Диррейка, – сказала та самая фангра, к кому выразил брезгливость лже‑Ликвир. – Нельзя так с существами поступать.
– А как по мне, так поделом им, – заявила эльфийка, перекидывая косу с плеча за спину.
– Ная! – Человечка с широким лбом вцепилась в расшитый подол сарафана, сжимая кулак.
– Что Ная? Ты глянь, какой он высокомерный?! Будь у него хотя бы волосы белые, а кожа серая! А так что?
– Какая разница какой это шан’ниэрд? – возмутилась светловолосая человечка. – Мне вот темные больше нравятся.
– Да не в этом же дело, девочки! Нельзя прогонять их! Тем более отнимать у них то, что им принадлежит!
– А я слышала, что они изгои с севера! – округлила глаза третья человечка, кудрявая, как одуванчик. – Что, и с ними тоже так нельзя?
Хмурая эльфиорка поежилась и протянула:
– Чушь…
– Северяне – звери! – воскликнула Ная.
– Правда, правда! – заверила высокая фангра тоненьким голосом. – Я тоже слышала, что они… они… Кажется, у них говор северный!
– Ничего это не меняет! – закричала полная фангра.
Все замолчали и на нее глянули.
– Даже если северяне, – настаивала она. – Не нам их судить! Напишем в гильдию Справедливости.
– А что до этого? – возмутилась кудрявая. – Пусть у нас живут? Прогнать их!
– Не прогнать! – в один голос закричали те, кто взывал к гуманности.
– А что тогда?
– Попросим их уйти, объясним им, что нам своя деревня дороже. Пусть обижаются, но за нами вины не будет. И отбирать у них ничего не будем. Пусть с рассветом уходят – и все.
Голова шла кругом. Я вспоминала север и тот период абсолютной тишины и спокойствия, которые он мне подарил. Холод, вьюги, крепкий мороз и одиночество – теперь казалось, что это, должно быть, награда. Иногда любое общество, независимо от мира, становится невыносимым.
Я возвращалась к самому яркому костру, расположенному на небольшом пригорке, с мыслями о шан’ниэрдах и Повелителях разрушения. Как звали ту Повелительницу коварства, которая помогла парню, но тем самым обрекла целую деревню на медленную и неминуемую смерть? Волтуару пришлось всех казнить на рассвете… И сколько их, этих Повелителей? Наверное, Анья не самая плохая из них.
Елрех стояла в компании, но при этом совершенно одна. Изредка на нее бросали неодобрительные взгляды, но все внимание сегодня брали на себя другие персоны. Я остановилась возле подруги, подала ей вишневую наливку и шепотом поинтересовалась:
– Ну что тут, все нормально?
– Да как тебе сказать, ошибающаяся человечка… Тут точно назревает что‑то нехорошее, но это нехорошее, вопреки твоим опасениям, не от шан’ниэрдов исходит.
Сами шан’ниэрды будто позабыли о своих горестях. Сестрица с громким смехом плясала между двумя парнями: то жалась к симпатичному эльфиору, то замедляла шаг перед рослым человеком, затем пьяно хохотала ему в лицо и, быстро кружась, возвращалась к эльфиору. Старший брат пил вино из рога и хвастался перед Диррейком и его друзьями золотым кулоном, который ему подарил отец – староста деревни.
– Так вы не бедные были, – не замечая, что я вернулась, с завистью в глазах протянул Шайд и отхлебнул крепленной настойки. – Как же так вышло, что мы о вас не слышали?
– А мы развиваться не хотели, – запросто отвечал шан’ниэрд и снова прервался, чтобы сделать три больших глотка вина; оно потекло по подбородку, окрасило воротник рубашки кровью. Лже‑Ликвир отнял кубок от губ и, махнув хвостом, протянул его сидящему рядом верзиле и жестом попросил добавки. А сам продолжил: – Нам хватало для жизни. И жили хорошо! Если деревня большая – всех не прокормишь. К нам приходили, просились многие, но мы только молодых и здоровых принимали.
