Разношерстная... моя (СИ) - Сергеева Александра (читать книги .txt) 📗
– А чего б я тогда к тебе выперлась? – резонно заметила Ялька. – Приспичило, чтоб зарезали?
Она решила не бегать от взбешенной бабы, ибо дурь это несусветная. Просто остановилась посреди покоев и обтянула себя широким сарафаном, прихватив его за бока:
– Глянь: с чего бы Вешке в один присест так похудеть?
Тайка, понятно, разошлась не на шутку. Однако дурой не была. Она вгляделась в худощавый стан девчонки и чуток поутухла. Но тотчас потребовала:
– Докажи.
– Могу. Тока надо эту одежу скинуть, – тряхнула Ялька сарафаном. – Я в тканой оборачиваться не могу. Верней, могу, но запутаюсь в тряпке. А сюда сейчас эти твои бабищи явятся. Хороши мы будем…
– Твердислава сказывала, будто тебя железом не убить, – мигом сообразила Тайка, подкрадываясь.
– Это верно, – вздохнула Ялька и задрала левый рукав рубахи: – Режь. Тока не до кости. А то мне еще… Ну, словом, ты знаешь. А времени, почитай, уже и не осталось. По моим следам дядька Хранивой с Таймиром несутся. Вот-вот явятся.
– Они знают? – удивилась Тайка, придержав вздетый над оголенной рукой нож.
– Конечно, – досадливо скривилась Ялька. – Они про меня все ведают. Почти все, – поправилась она. – Но, о том, что я не отступлю, точно знают. Я от них на севере сбежала. Когда мы в арме Свантара гостили. Шла сюда напрямки лесами. Тока вот им коней загнать проще простого. Таймир для такого дела и Багра не пощадит.
– Этот может, – как-то уж слишком презрительно фыркнула Тайка.
– Ну, чего? Будешь резать? – нетерпеливо мотнула головой Ялька.
И покосилась на дверь, что вела в покои государыни.
– Нет, – решила Тайка, спрятав нож. – Пусть тебе это и пустяк, но кровищу с полу быстро не убрать. А сейчас… – она прислушалась и поморщилась: – Уже бегут чувырлы.
– Мне надо… – встревожилась Ялька.
– Иди, – дозволила Тайка, хищно усмехнувшись. – Она спит. Тока дождись меня. Я сейчас коня приготовлю и вернусь.
– Зачем? – нетерпеливо осведомилась Ялька уже в дверях.
– Хочу своими глазами… – прошипела Тайка.
– Брось. Лучше беги из кремля, покуда можешь.
И пылающая непримиримостью мстительница внезапно легко согласилась. Лишь бросила:
– А где я тебя?..
– В бабулином дому… – подсказала Ялька, исчезая в сумраке государыниных покоев.
– За резным креслом с красным бархатом потайной лаз! Нажми на синий цветок с выпуклой середкой! – шепотом прокричала вслед Тайка и закрыла дверь.
Видать, знала, что Ялитихайри ее услышит. Она и услыхала. Оттого, пробравшись через две горницы в спальню Твердиславы, первым делом сунулась к тому креслу. Двигать его побоялась: а ну, как заскрипит по полу? Протиснулась меж креслом и стеной, нащупала выпуклый кружок. Синий там цветок иль какой иной – в потемках не разглядеть. Для верности огладила всю стенку, куда дотянулась: боле выпуклостей не нашла. Вновь нащупала ее, нажала, пусть и опасалась неосторожных звуков. Дверца подалась внутрь бесшумно. Из лаза пахнуло сырым камнем и чем-то нежилым. Ялька влезла в низенький проем по пояс и зашарила руками. Наткнулась на связку факелов – а как же без них? Достала один и оставила лежать на пороге лаза, дабы дверца оставалась открытой. А ну, как после не успеет нащупать потайной запор? Коли ее тут застанет тот же Таймир, так от него запросто не сбежать. Да и Хранивой может знать о лазе. Словом, отход она себе подготовила. Осталось поскидывать опостылевшую одежку глупой девчонки Вешки и забросить под кресло. Когда ее найдут, никто уже не сможет подумать на безвинную девчонку.
Теперь можно было и оглядеться. Хотя, чего тут глядеть-то? Спаленка и спаленка. Не шибко-то и велика. Да и убрана не так уж богато. Правда, кровать знатная: широкая и балдахин расписной. Постель вот еще шелковая – не каждому по мошне будет. А все прочее в любых боярских хоромах найти можно. Ялька проскользнула мимо кровати с задернутым балдахином. Внутрь не заглянула: нисколечко не любопытно. Остановилась у костяного столика чудной иноземной резьбы. На нем стоял чеканный южный кувшин да высокая чарка харангского голубого стекла, разрисованная цветами. Рядом лежала книга в кожаном переплете: старенькая такая с виду, видать, с давних времен хранилась. Ну, понятно: государыня славится своим умом да ученостью… Коли такая умная да ученая, так чего ж такая сука – всколыхнулась в душе щемящая тоскливая злоба.
Но тут же и пропала, будто не бывало. Все, что должно переболеть и кануть, уже переболело. А канет, едва погубительница отправится вслед за погубленными ею. Ялька в который уже раз прислушалась к себе: не передумала ли? По совести говоря, никакой особой мстительной злобы в душе не плескалось. Душа вообще молчала равнодушно, будто не вместе с этим телом явилась сюда убивать. Будто ей плевать на то, что тело просто должно сделать…, потому что так надо. Ялька поморщилась и принялась развязывать бабулин мешочек. Долго выколупывала из тряпицы нужные горошины: три последние крохотные. В них сидела долгая потаенная смертушка. Две бросила в кувшин, а последнюю в ополовиненную чарку. Призадумалась, было: а не верней ли укусить злыдню? Тогда-то уж точно никакой оплошки не случится. Но тут ее озарило: не стоит, ведь Ялитихайри свою жажду утолила. Она дошла до погубительницы ее семьи. И сделала то, что должно: отравила ее питье. Стало быть, она может уже и успокоиться. А коли Твердислава того питья не коснется по какой причине, значит, эти их человечьи боги вовсе не желают ее смерти.
Ялитихайри же на чужой земле не смеет перечить чужим богам. Ее память смутно намекала, что и на родине Ялитихайри тоже есть свои боги. Вон и король Лардàвиг что-то там бормотал о какой-то богине Ялитиранти. Которая, якобы, связана с такими, как Ялька. А то и вовсе их родительница, коли боги создают на своей земле все, что там ни есть. А вдруг здешние боги осерчают на перечливую Ялитихайри да рассорятся с этой самой Ялитиранти? И та накажет Яльку… Чем-то страшным. Убьет Югана или Таймира – ее так сильно передернуло от жуткой мысли, что рука зацепила книгу. Та качнулась на краю столика и рухнула на пол. Будто нарочно! Будто боги подслушали ее мысли и поторопились доказать, мол, да, все так и есть, а мы начеку. Мы только и ждем, когда ты поперек нашей воли встрянешь…
– Кто здесь? – со сна недовольно проворчала Твердислава и отвела рукой полог.
Ялька, конечно, прыгнула в сторону кресла, но за спинку не полезла. Ей отчего-то стало любопытно посмотреть, наконец-то, в глаза погубительницы ее бабули и деда. Темные тяжелые шторы на окошке почти не пропускали света, но глазам оборотенки полумрак нипочем. А вот Твердислава сослепу заморгала, пытаясь разглядеть: кто это у нее тут хозяйничает?
– Шторы сдвинуть? – ни с того ни с сего спросила Ялька.
Возившаяся на постели Твердислава замерла. Потом охнула и задернула полог. Смешно. Лишь от великого страха человек может понадеяться на защиту тряпки. Видать, и государыня это скумекала, поскольку снова отдернула полог. И даже зацепила его за что-то там на толстом разрисованном узорами столбе. Затем выпростала из-под одеяла ноги и свесила их с края кровати, выпрямив спину и сложив руки на коленях.
– Не надо сдвигать, – тихо молвила она, старательно унимая голос. – Я не хочу видеть, как ты станешь меня убивать.
Ее голос звучал сипловато, как бывает, когда рот мгновенно пересыхает. Она протянула руку к столику, подхватила чарку и залпом выхлестала все, что там было. Тут же наполнила чарку снова и вновь присосалась к ней, ровно год не пила.
– А ты и не увидишь, – облегченно выдохнула Ялька.
Чего бы она там не придумывала о богах, свое слово они сказали. Решили судьбу погубительницы. А, стало быть, и Ялька поступила верно, когда последовала за голосом сердца, а не разума.
– Ты не станешь меня убивать? – вовсе не обрадовалась, а сильно удивилась Твердислава.
– Собственноручно? Нет, – честно ответила Ялька.
– Почему? – не торопилась верить ей на слово государыня.
– Теперь это ненужно, – пожала плечиком Ялька, вдруг почуяв неясную тревогу.
