Крылья (СИ) - Славина Ирена (книги без сокращений TXT) 📗
Огромная ванна была только наполовину полной, из крана шла под напором горячая вода, на поверхности качались белые шапки пены, источающие умопомрачительный аромат жасмина. Крис поставил меня на пол, присел передо мной и начал снимать эластичную повязку с бедра. Каждый раз, когда его пальцы прикасались к моей коже, я задерживала дыхание. Боже мой, что же со мной будет, когда эти пальцы решат притронуться ко мне по-настоящему...
— Готово, — Крис легко шлепнул меня по ноге, и я уставилась на новый пластырь, закрывший собой почти треть моего бедра.
— С ним теперь можно купаться?
— Да. Он не пропускает воду. Иди сюда...
Крис опустил меня в воду прямо в полотенце, и пена тут же сомкнулась надо мной пышным ковром.
— Ну как?
— Как на небесах.
Я кое-как выпуталась из мокрого полотенца, как рыбёшка из рыбацких сетей, вытащила его над водой и протянула ему.
— Небеса не так хороши, как горячая ванная, — улыбнулся он, выжимая полотенце. — Разрежённый воздух, повышенная солнечная радиация и минус пятьдесят за бортом.
— Я вообще-то имела в виду рай, — вздёрнула нос я.
— Не уверен, что даже в раю будет хотя бы вполовину так хорошо, как здесь. Там мне наверняка не позволят сидеть с обнаженной девушкой в одной комнате, смотреть на неё с таким бесстыдством и думать то, что я думаю сейчас.
— Не уверена тоже, — хитро заулыбалась я. — Поэтому... учитывая это обстоятельство... предлагаю... — «Давай, Вернер, тебе хватит смелости сказать это...» — Предлагаю не терять времени даром.
Крис отложил мокрое полотенце и повернулся ко мне. И в этот момент я приподнялась на локтях и... села ровно, расправляя плечи. Шапки пены больше не прятали меня от него. Моя кожа стала розовой от горячей воды, на лице выступили капли пота. Хорошо. Теперь он не заметит, как я краснею, потею и едва не теряю сознание от волнения.
Его взгляд на долю секунды скользнул по моей обнаженной груди, потом остановился на моём лице, потом Крис молча наклонился надо мной и выключил воду. В два счета его руки вынули меня из ванной, завернули в сухое полотенце и подняли в воздух. Я сомкнула руки на его шее, украдкой исследуя его взволнованное лицо. Так наверно выглядят воины после долгой изнуряющей битвы. От и до — побеждённый. От и до — мой.
***
Загорелый, черноволосый, с глазами, тёмными, как ночь, — мой возлюбленный похож на беркута, который несет полуживого лебедя к себе в гнездо. Мимо, как во сне, проносится пространство гостиной, лакированные поручни лестницы на второй этаж, и вот Крис вносит меня в комнату, в которой я еще не была. Я различаю в полумраке прямоугольник большой кровати, застеленной светлым покрывалом, и перестаю дышать. Если бы Крис поднес меня к краю пропасти, вряд ли бы я была взволнована больше. Он садится на кровать, не выпуская меня из рук, и поворачивает меня к себе лицом. Я устраиваюсь на его коленях, обхватив его бёдрами и скрестив ноги за его спиной. Мне так уютно, так тепло, так небесно. Я берусь за его футболку, и он повинуется — стягивает её с себя, как вторую кожу. Можно бесконечно долго смотреть, как течёт вода, горит огонь и мужчина, от которого ты без ума, избавляется от одежды. Пока я зачарованно наблюдаю, как перекатываются мышцы под его гладкой загорелой кожей, пока я обвожу пальцем каждый его синяк, он берётся за моё полотенце. Берётся, как за обвёртку подарка, — медленно, предвкушая...
— Я буду осторожен, но, бога ради, останови меня, если тебе вдруг станет больно, — выдыхает Крис, почти не отрываясь от моих губ.
— Да, — шепчу я.
— И сразу скажи мне, если почувствуешь приближение прыжка.
— Да.
— И постарайся не двигаться слишком... интенсивно.
— Нет. Не могу обещать, — качаю головой я, и этот ответ лишает Криса последних остатков самообладания.
Полотенце падает на пол, и вот я сижу на его коленях в чем мать родила, прижимаюсь грудью к его груди, мы уже не целуемся, а просто дышим рот в рот... Его руки проскальзывают под мои ягодицы и приподнимают меня, сжимают меня, пересаживают ближе к той части его тела, которая явно жаждет освобождения из-под ткани его джинс. Я чувствую его возбуждение, его голод, его жажду, и схожу с ума от одной мысли, что смогу утолить их: я упиваюсь этой внезапной властью, свалившейся мне в руки, этой внезапной силой, что позволяет мне сделать мужчину, который в десять раз сильнее меня, — таким зависимым, таким нуждающимся во мне. Когда-то я горевала о том, что в нашем мире нет магии, нет волшебных палочек и заклинаний, но в этой комнате, в этой темноте, в объятиях любимого человека, — моя детская тоска по волшебству оставила меня навсегда. Зачем мне чары из сказок, если теперь мне доступна магия высшего порядка: магия телесной близости с тем, кого я люблю, магия прикосновений, магия, дарующая мне крылья, небо, космос, рай...
Моё тело больше не принадлежит мне: во мне слишком много волн, пульсации, глубины, влаги... Если он войдёт в меня, то утонет. Боже храни его, потому что я — океан и во мне нет дна. Я расстегиваю его ремень, и он послушно откидывается назад, упёршись сильными руками в матрас и разрешая мне это очередное посягательство. Мои пальцы замирают в нерешительности, когда я вдруг осознаю, что не знаю, что делать дальше с тем, что вот-вот выпущу на свободу. Сжать в руке, гладить, как именно? «Вернер, какая же ты... бесполезная...» — паникую я.
Крис смотрит на меня, как зачарованный, и дышит так тяжело, как будто ему прострелили лёгкое.
— Не останавливайся, — умоляет он.
— Что мне делать дальше? — шепчу я, охрипнув от стыда и волнения. — Как? Покажи мне...
Я расправляюсь с его бельём, и его рука направляет меня, ведёт меня, даёт мне первый урок в университете высшей магии...
***
Луна давно растаяла в предрассветных сумерках, одеяло обнимает наши тела, руки Криса так сильно пахнут жасмином, а ведь он всего лишь выжал мокрое полотенце... Наверняка жасмином пахну и я сама, с ног до головы, от кончиков пальцев до кончиков волос. Он лежит на боку и смотрит на меня, смотрит, смотрит... Одна его рука играет с прядью моих волос, другая — рисует узоры на моей обнаженной груди. Как так вышло, что всего полчаса назад я просто умирала от стыда, а сейчас лежу рядом с ним голышом и даже не хочу прикрыться? Я нравлюсь себе — эта новая я — взмокшая, усталая, свободная, как жертва кораблекрушения, выброшенная на берег. На губах — вкус его поцелуев, аромат его одеколона на моей коже, и... как же сладко, болезненно саднит между ног. Так вот как бутон превращается в цветок, как просыпаются вулканы, как куколка становится бабочкой, как вскрывают ножом устрицу, чтобы достать жемчужину...
— Я люблю тебя, — говорит мне Крис, притягивая меня к себе. — Я люблю тебя, а дальше — хоть небеса об землю.
— Или потоп, — бормочу я, блаженно улыбаясь.
— Или чума, — шепчет он.
— Или зомби-апокалипсис.
— Нет, зомби-апокалипсис нам не страшен, я слишком метко стреляю.
— Да, я видела. Ты уложил семерых из восьми. Промахнулся всего один раз...
— Я не промахнулся, — заулыбался, как мальчишка, Крис. — Неофрон получил двойную порцию. Я боялся, что одним выстрелом этого киборга не усыпить.
— Оке-ей, — рассмеялась я, прижимаясь к нему всем телом. — Зомби-апокалипсис вычеркиваю...
Крис заключил меня в объятия — если и существовало на земле более уютное место, то я о нём не знала, — и сказал:
— Мне страшно думать, что я мог не встретить тебя. Что мы могли не пересечься в одной точке этой Вселенной. Ты бы перебежала дорогу на долю секунды раньше, и наша машина пронеслась бы мимо, не притормаживая. Мы могли просто разминуться, представляешь?
— Не могу думать об этом тоже. Вероятно, сам ад не так страшен, как эта игра вероятностей… Как ты оказался в Киеве?
— Память Феликса вела меня к тебе. Он хотел увидеть тебя.
— Ох…
— А ты куда ты так спешила, перебегая дорогу? Ты была явно не в себе, — улыбнулся Крис.
— Это одна из величайших загадок моей жизни. Меня как будто магнитом потянуло…
