Крылья (СИ) - Славина Ирена (книги без сокращений TXT) 📗
«Покажи ему эту фотографию и попроси рассказать, кто это...»
Разговор об этой девушке был последним невидимым барьером, преодолев который, мы впредь сможем преодолеть всё, что угодно. Но этот разговор должен был состояться не здесь — не в этом кафе, под прицелом десятков глаз, и даже не в моей палате. Лучше бы нам поговорить там, где никто не помешает, где не будет ни медсестёр, ни посетителей, ни писка аппаратуры, никого и ничего, нарушающего гармонию нашего уединения. И если этот разговор будет слишком тяжел, то я готова облегчить его любым из доступных мне средств. Я подняла голову и встретилась взглядом с Крисом:
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне о ней. Но не здесь. Забери меня отсюда? Забери меня к себе домой...
41. На небесах
— Нет, ни один разговор, и этот тем более, не стоит того, чтобы прерывать твоё лечение.
— Не нужно ничего прерывать. Всё, для чего я тут нахожусь, — это регулярный приём таблеток и смена бинтов на ноге. Вчера вечером ты сам выбирал дозировку обезболивающего для меня, а несколько месяцев назад, помнится, зашил мне руку так, что не осталось даже следа. Не поверю, что ты не справишься с перевязкой или выдачей лекарств. Я не хочу больше находиться здесь. Я хочу быть там, где ты сможешь нормально спать по ночам, и не будет всего этого назойливого интереса со стороны твоих друзей. Это немного тяжело с непривычки...
Он решительно покачал головой:
— Лика, ты была серьезно ранена. Некоторые виды лекарств ты сможешь получать только здесь. И мне придется отлучаться время от времени, а я бы не хотел, чтобы ты оставалась одна.
— Крис, я же не при смерти. У меня всего лишь сотрясение и небольшая рана. Я справлюсь и без особенных лекарств. И что со мной может случиться, если ты уйдёшь? Я не сую пальцы в розетку и не надеваю на голову полиэтиленовые пакеты, — рассмеялась я и, не видя ответного веселья на его лице, добавила:
— Крис, серьёзно! Если ты будешь уходить, я буду звонить тебе так часто, как ты того потребуешь. Чёрт, я даже согласна на сиделку...
— Кто учил тебя искусству убеждения? Дьявол-искуситель? — проворчал он.
— Пришлось научиться, когда я повстречала одного очень упрямого парня.
Девушка-пациентка, сидящая за соседним столом, опрокинула на себя стакан сока, когда Крис запустил пальцы в мои волосы, притянул к себе моё лицо и поцеловал в губы, в лоб, в ладонь.
***
Мои вещи были собраны и упакованы за пять минут. Я сидела в кресле-каталке и слушала, как Крис говорит с кем-то по-итальянски по телефону, улаживая какие-то непостижимые для меня дела. Наконец он спрятал телефон и повернулся ко мне:
— Готова?
— Почти, — кивнула я. — Есть небольшое дело, это не займёт много времени. Если ты позволишь...
Я объяснила Крису, что к чему, и он был не против. Подхватил сумку с моими вещами — так легко, будто она ничего не весила — и направил мою каталку в противоположное крыло клиники, по хитросплетениям широких, залитых ясным светом коридоров. Мы подъехали к прозрачной двери, за которой я увидела человека в белой больничной робе. Его голова была откинута на подушку, но он не спал. Сейчас, без экипировки и балаклавы, я наконец смогла впервые рассмотреть его: лет тридцать на вид, суровое лицо, длинные русые волосы разбросаны по плечам. Он был чем-то похож на бога Тора из одноименного фильма: наверно, я бы не удивилась, если бы обнаружила лежащий рядом с кроватью Мьёльнир[53].
— Войдёшь со мной? — спросила я у Криса, медленно вылезая из коляски.
— Я подожду здесь, — ответил он и открыл передо мной дверь.
Я вошла, и мужчина приподнялся на локтях, встречая меня хмурым, но ясным взглядом.
— Здравствуйте, Асио, — сказала я по-немецки. — Вы помните меня?
В моей памяти дословно отпечаталось то, что сказал мне Неофрон, а потом повторил Альцедо, и эти слова оставили во мне странно теплый след. Я присела на стоящий рядом с кроватью стул и сложила на коленях ладони.
— Это из-за меня вы здесь. Мне жаль, что так вышло. Жаль, что не нашлось иного способа обо всем договориться...
— Не извиняйтесь, сеньорита, — ответил тот по-немецки с сильным итальянским акцентом. — Жизнь — борьба, сокол не должен извиняться за то, что ловит голубку, а голубка не должна извиняться, если выклюет соколу глаз.
— Этот мир был бы куда лучше, если бы голуби и соколы жили в мире, — вздохнула я.
— О, тогда соколам пришлось бы клевать зерно, утратить клюв и когти, разжиреть и превратиться в голубей. А голуби потеряли бы интуицию, лёгкие крылья и заодно небеса вместе с ними. Борьба украшает жизнь, сеньорита, поверьте. Ни о чем не жалейте и ни перед кем не извиняйтесь.
«Философы в спецназе Уайдбека? Так бывает?»
— Мне тут рассказали, что если бы вам дали приказ защищать меня, то вы бы защищали меня до последней капли крови.
Асио подмигнул мне, приставил два пальца к воображаемой фуражке и сказал:
— Приказ защищать вас я бы исполнял с куда большей охотой, сеньорита.
— Спасибо, — смутилась я.
— Передайте Крису, что благодаря ему нам придется пересмотреть нормативы Уайдбека по подготовке бойцов.
— С удовольствием, — улыбнулась я.
Я почувствовала необычайное облегчение, объяснившись с этим человеком. Словно преодолела еще один барьер между мной и миром Криса. Я попрощалась, вышла из палаты, и любимый сомкнул руки на моей талии.
— Мне поручено передать, что благодаря тебе им придется пересмотреть нормативы Уайдбека по подготовке бойцов.
— Размечтались. Сначала будут уроки этикета и запрет атаковать женщин, — буркнул Крис. — Стыдно за них, честное слово...
Крис усаживает меня в кресло и опускается передо мной на корточки.
— И… есть еще кое-что Лика. Прежде, чем мы уедем отсюда…
Он очень волнуется, я замечаю отблески смятения где-то в глубине его глаз.
— Я должен показать тебе своё тело. Своё настоящее тело. Правда сейчас оно выглядит не наилучшим образом. Но ты хотя бы будешь иметь представление о том…
— Крис, — я сжала его ладонь и послала ему ободряющую улыбку. — Я ужасно хочу посмотреть на тебя, но пусть наше «знакомство» начнется не в больничной палате, не там. Я знаю, как трудно произвести впечатление, будучи прикованым к больничной койке. Сама не раз была в таком положении. Поэтому… Пусть всё начнется не так. Я хочу увидеть тебя таким, каким тебя привыкли видеть родные — например, на фотографиях, где ты смеешься, веселишься, проводишь время с друзьями… Я уверена, что потеряю голову, как только увижу этого парня, — лукаво добавляю я.
— Лика, — ласково говорит Крис, и я удивляюсь, как много нежности может уместиться в звук моего имени. — Минуту назад я ломал голову, как бы не испугать тебя свом телом, и вот внезапно уже ревную тебя к нему. Как тебе это удаётся?
Я смеюсь, смеюсь слишком громко и счастливо как для человека с простреленным бедром, треснувшим ребром и множественными ушибами.
***
Солнечный свет в конце корридора — нам туда. Навстречу шагает небольшая группа врачей в свежеотутюженных халатах. Стоп, Крис, притормози! Я задираю голову, разглядываю проходящих мимо людей и в следующую секунду едва не подскакиваю от удивления. Я не ошиблась? Таня? Алькина тётя? Та самая, у которой мы гоняли чаи в Киеве? Да не может быть!
— Таня?! — громко кричу я.
И девушка, которая едва не проскочила мимо, останавливается и ищет глазами источник окликнувшего её голоса. Я начинаю махать руками, как ветряная мельница, и её глаза широко распахиваются.
— Лика?! — изумлённо восклицает она. — Что ты здесь делаешь?!
— А ты?!
— Работаю в той самой швейцарской клинике, о которой тогда тебе говорила, — ошарашенно улыбается она и тут же со страхом переводит взгляд моё кресло-каталку. — Ты в порядке?! Как ты здесь очутилась?
— Э-э-э... Да вот приехала в Швейцарию и ногу подвернула на экскурсии, пустяки, — безбожно вру я.
Таня переводит взгляд на Криса и хмурит лоб:
